- Муж? - спросила Нильда, чуть насмешливо приподняв одну бровь.

- Сама выбирала, - немного неуверенно улыбнулся Голен.

- А ты этого хочешь? - теперь она уже приподняла обе брови, лицо обрело непонятное выражение.

Голен сглотнул и прикрыл глаза.

- Очень, - голос его был тих, едва слышен, - Я мечтал о тебе...

- Му-у-у-ужжж... - протянула она, словно пробуя это слово на вкус.

- А ты этого хочешь? - теперь жадный взгляд парня был прикован к ней.

Нильда прошлась по комнате, внимательно оглядывая все углы, так, будто искала что-то. Голен не выдержал:

- Прошу, ответь. Не надо меня мучить.

Она повернулась и, наградив его убийственно кокетливым взглядом, проговорила:

- Не знаю... Я подумаю.

И собиралась выбежать из комнаты. Но не тут-то было. Голен на своем кресле теперь уже передвигался куда быстрее. Он просто загородил ей выход.

- Нильда, - он смотрел ей в глаза, - Не мучь меня. Ответь.

Она покраснела и смешалась, стараясь отвести взгляд.

- Прости, я понял, - Голен отвернулся и отодвинулся в сторону, освобождая ей выход, - Прости. Я не стану больше тебе...

- Ничего ты не понял! - вскричала она, поворачивая его к себе, - Ты... ты...

- Я... - он решился взять ее за руку.

Она молчала, глядя в его глаза, но руки не отнимала. И выглядела сейчас совсем беззащитной. Парень почувствовал, как сердце выросло в его груди, оттого что понял: не безразличен он ей.

- Я... могу надеяться?

Нильда неловко кивнула. Голен вдруг притянул ее в объятия и усадил на колени. Девушка, обычно такая бойкая, сначала даже растерялась и притихла. А он, воспользовавшись ее молчанием, шептал, легко прикасаясь к ее руке губами:

- Мы поженимся, как положено, в храме. Я бы очень хотел познакомить тебя с мамой. Увидишь, она очень добрая и хорошая. И ты ей обязательно понравишься...

Но тут она пришла в себя:

- Эй? Парень? Ты даже не ухаживал за мной! А уже хочешь жениться?

- Ага! А ты хочешь, чтобы я ухаживал?

- Конечно, хочу!

- Нет проблем, дорогая. Серенады тебя устроят? Цветы? Прогулки под луной? Стихи?

- Серенады? - она хихикнула, - Кошачьи концерты, ты хотел сказать?

- Но-но, полечге, милая! У меня замечательный голос. Может, не такой красивый, как был у Эфрота, но зато очень громкий. И мое дивное пение может быть даже в городе будет слышно. Я подозреваю, здесь в фиордах должна быть прекрасная акустика.

Он тут же получил легкий шлепок по затылку и возмущенный вопль:

- Нечего говорить всякие ругательные слова! Какая еще акустика?

Но оба уже хохотали в голос. Вытирая слезы, выступившие от смеха, Голен спросил:

- Так это все-таки да?

Девчонка вырвалась, убежала и, встав подальше, выдала:

- Ты сам напросился! - и удрала.

А он откинулся в кресле и закрыл глаза, улыбаясь во весь рот.

Она хочет, чтобы он за ней ухаживал? Хитрюга! О, она получит такие ухаживания...!!!

***

Онхельме не спалось. С вечера она заснула, но проснулась среди ночи - и все. Ушел сон. Тогда колдунья решила не тратить времени даром, а пошла в кабинет Мелисандры и засела за книги. К рассвету у нее уже были готовы первые артефакты - накопители, кристаллы, заряженные силой. И еще она нашла в книгах несколько ритуалов, с помощью которых можно было, пользуясь жизненной силой других, пополнять свою силу или накопители. Это, конечно, запретный ритуал, но кого и когда подобные запреты останавливали?

Очень довольная, она направилась к себе, собираясь с утра заняться зачисткой фиордов с берега, но у самого входа в покои царицу встретили трое членов Совета. По их похоронным физиономиям Онхельма поняла, что случилось что-то неприятное.

- В чем дело?

- Государыня, - пролепетал один из них, - Случилось страшное...

- Говорите! Нечего тянуть.

- Государыня... Град выпал на полях... И выпадет еще... Такие черные тучи... Весь урожай погибнет...

Онхельме показалось, что у нее сейчас одновременно разболятся все зубы и даже волосы. Вечно что-то должно мешать ее планам!

Но это было бедствие. Бедствие для страны. А она царица. И эти люди пришли к ней. За помощью. Она видела, что напуганы старики всерьез.

Она царица. И как бы то ни было, это ее страна и ее народ. Это ее обязанность.

Они нуждаются в помощи, они ее получат. А фиорды, в конце концов, могут подождать.

- Транспорт. Быстро! Мы спасем все, что сможем спасти.

Как кстати оказались ее артефакты!

***

Больше двух недель государыня Онхельма металась по всей стране, борясь со стихией. И, в общем-то, неплохо справилась. Правда, спасти удалось далеко не весь урожай, но они смогут дотянуть до следующего. Кроме того, царица отдала приказ открыть хранилища и районам, особо пострадавшим от стихии, выделить продовольствие.

Подобных мер не приходилось принимать никому из властителей Страны морского берега. Во всяком случае, никто из старожилов не помнил. Государыня Онхельма этим заслужила благодарную преданность от своего народа. И заслужила справедливо. Ее везде встречали приветственными криками и пожеланиями счастья и долголетия. Как героиню. А то, что она молода и прекрасна, в глазах народа только прибавляло ей популярности.

Да. Однако такие бедствия никогда и не приходили на землю, охранявшуюся символами власти. Желая или не желая того, прекрасная царица, узурпировав право властвовать, разрушила защитный механизм. И чего ждать в будущем, не предсказал бы никто.

Но она об этом не знала.

Она в этот момент просто упивалась любовью народа. Забыв на время о контрабандистах, голубях и прочих счетах и обидах.

Впрочем, новые беды не заставили себя ждать.

Пока над Страной морского берега бушевала стихия, жители фиордов пользовались временной передышкой, чтобы хоть как-то укрепить свои позиции. Раньше им не приходилось отражать атаки или избегать вторжения, фиорды охранялись самой природой. Этого было достаточно.

Раньше. Но не теперь.

Джулиус, как и обещал, лично провел Голена по всем постам и узловым точкам обороны, тот действительно смог внести много полезных предложений. В основном они касались использования естественных укреплений высокого берега и создания дополнительных препятствий и ловушек.

Вот когда молодой философ с благодарностью вспоминал уроки истории и фортификации! Несомненную пользу от образования признали даже грубоватые и насмешливые контрабандисты, сначала смотревшие на городского юношу вполглаза. Конечно, непривычно видеть, как кто-то, сидя в кресле, движется по воздуху, да еще и командует, но скоро его вид на постах стал настолько привычен, что уже воспринимался как нечто естественное.

Две недели передышки дали неплохие результаты. Но все же, глядя на позиции, Голен понимал, что полноценного штурма им не выдержать. Об этом он и сказал однажды вечером старшине Джулиусу, когда они остались в комнате вдвоем. Разговор начался с того, что Голен предложил перевезти женщин и детей в безопасное место.

- Мне кажется, - говорил он негромко, - Что наша царица не отступится, пока не зальет тут все кровью.

- Мрачная перспектива, не так ли? - невесело пошутил Джулиус.

- Тогда почему вы не хотите отправить женщин в безопасное место? Мы же не удержим фиорды.

Джулиус посмотрел на него из-под бровей, потом некоторое молчал, уставившись взглядом на скрещенные пальцы. Юноша ждал.

- Потому что, - старшина контрабандистов наконец ответил, - Это и есть самое безопасное место.

- Но...

- Не спеши, мальчик. Ты не все знаешь.

Голен дернул шеей и развел руками, говоря:

- Так скажите мне, чего я не знаю!

- Дело в том... - Джулиус осекся, - Нам лучше выйти. Я должен показать тебе еще кое-что.

Нильда уже улеглась спать, их разговор мог разбудить ее. Дед этого не хотел. Он встал и позвал жестом Голена. Вместе они вышли из дома и свернули за угол, Джулиус сделал ему знак молчать и притаиться, а сам зашептал: