- Ах, да, о чем это я?

- О драконах, - чирикнула Евтихия.

- Вообще-то это легенда. Так вот... Жил некогда белый Змей, он был царем всех змей на нашем берегу. И был Змей великим колдуном.

- Колдуном?

- В те времена гады земные и животные царили на земле. Они были сильны и непобедимы, и могли разговаривать, потому что людей еще не было.

- Не было...

- Да, они после появились. Змей тот белый был самый большой и сильный среди гадов, очень умный, над всем, что ползает по земле, он властвовал. И был он доволен жизнью. А как не быть? Над собратьями власть имел безграничную, пища не переводилась, все богатства ему принадлежали. И вот пришла ему пора жениться. Приползали к нему многие прекрасные змейки, но не нравились они почему-то. Да и вообще, стал он уставать от вечного благополучия. Словно чего-то не хватало в жизни. Хотя чего? У него же все было.

Морфос опять умолк на какое-то время, погруженный в воспоминания. Казалось, он забыл о том, что рассказывал и собирается заснуть. Терпение закончилось даже у Евтихии, но только она хотела напомнить, как древний встрепенулся и подал голос:

- Однажды в наши края прилетела птица...

- Да! Я так и знала, что все дело в нас! - птица не утерпела и восторженно выкрикнула во все горло, потом смутилась и промямлила, - Ээээ... можете продолжать уважаемый Морфос...

- Могу? Ну спасибо. На чем я остановился?

- На птице!! - рявкнули обе.

- Мммм... Да... Дело в том, что птиц раньше в наших краях никто не видел, их просто не было. А птица была необычная, ее назвали синей птицей, потому что перышки у этой птицы были темно голубого цвета и переливались на солнце. Или птицей счастья... - он мечтательно подкатил глаза, - И вот царю всех змеев, белому Змею доложили, что в его владениях появилась новая тварь, и он пожелал увидеть эту птицу.

Голубка от любопытства приоткрыла клювик, почуяв тут подвох. Все-таки все девушки без исключения обладают безошибочным чутьем, когда дела касается любовных историй. А Морфос, видя, что Евтихия совсем успокоилась и забыла о своем горе, решил поддразнить ее:

- Ну вот, на сегодня достаточно. Продолжение будет завтра.

Потрясающее выражение было у птички: здесь вам и возмущение, и досада, и обманутое любопытство, и масса еще чего. Голубка вздохнула:

- И это все?

- На сегодня все.

- Но этого мало! Мы очень-очень хотим продолжения... - глазки у Евтихии сделались круглые и умоляющие.

- Завтра будет вам продолжение, - древнейший тихонько засмеялся и исчез.

А девушка сказала голубке:

- Знаешь, мне Алексиор рассказывал, а им на уроке наставник Антионольф рассказывал... Ну, помнишь, я говорила, что он преподавал им историю, а также легенды и мифы нашего и соседнего миров? Помнишь? Так вот, есть легенда про царицу Шахразаду, она своему мужу-царю каждую ночь сказки рассказывала. И тоже всегда останавливалась на самом интересном месте.

- И долго рассказывала? - спросила голубка.

- Тысячу и одну ночь.

- Как думаешь, дедушка Морфос знает эту легенду? - встревожено спросила птица.

Вопрос, однако, был риторический.

- О нееет! - протянули они в один голос.

***

Алексиор отработал одежду, которой его снабдил смотритель тюрьмы. И отработал на славу. По счастью, местные отхожие места облицовывались камнем или керамической плиткой, потому как дерево было слишком ценным, чтобы пускать его на столь низменные нужды. А камень отдраить проще. Отхожие места блестели так, что можно было смотреться в плитки пола и видеть собственное отражение. Смотритель восхищенно цокал, нахваливая своего нового работника. Алексиор выждал, пока тот закончит, а потом произнес, оттягивая рукой свой темный балахон:

- А теперь помыться и постираться нужно мне.

- О, разумеется. Ванну подать тебе в номер или изволишь помыться в общей умывальне?

Алексиор наградил его укоризненным взглядом и сказал:

- Благодарю, изволю помыться в общей умывальне. А потом хотел бы зайти к вам. У меня есть пара деловых предложений.

Ибо великое множество деловых предложений по усовершенствованию ведения хозяйства рождается в голове человека, когда он чистит нужники.

Ночь, проведенная в кабинете Мелисандры, принесла государыне Онхельме много новых знаний. Важных новых знаний. Интересных. А, кроме того, дала возможность проанализировать события.

Колдунья все возвращалась мыслями к той сцене в спальне. Вспоминала, пыталась понять, почему она получила полный откат, хотя удар предназначался Алексиору. И почему не попыталась проанализировать это еще тогда. Странно, будто мозги начисто отключились...

Восстанавливая картину прошедшего, царица поняла, что все нити тянутся к Евтихии. Той слепой девчонке. Она знала слишком много. Слишком много для обычного человека, слишком много даже для колдуньи. Эта слепая знала о ней такое, чего не знала она сама! А эти ее слова? 'Ты никогда не поймешь его и не сможешь добиться от него любви. Не надо потчевать его приворотными зельями, он все равно тебя не полюбит'? Получается, защиту на нем ставила эта слепая? Знала обо всем, потому и ставила?

И знала она СЛИШКОМ много. И слишком была сильна и опасна! Хорошо, что удалось ее убрать тогда.

Но рядом с ней все время вертелась птица. Белая голубка.

Неясная догадка мелькнула в голове колдуньи. Она кинулась рыться в книгах Мелисандры, переворачивая один фолиант за другим, нагромождая их друг на друга. И наконец нашла. Нашла то, что заподозрила.

Разделение жизни.

Ритуал, позволяющий поделиться жизнью с кем-то, с человеком или животным. Вселиться или принять в себя чью-то жизнь. Сам ритуал прост, к числу запрещенных не относится, но проводится только на добровольной основе. Однако требуется для этого еще и добровольное участие духа!

Черт! Онхельме приходилось слышать, что колдуны, или просто отдельные люди могут общаться с духами, даже управлять ими. К сожалению, ей это было совершенно недоступно. А эта бледная слепая немочь, значит, могла... Досада скривила прекрасные черты лица Онхельмы.

Она вспомнила, как белая птица метнулась вслед за обрушившейся скалой, будто привязанная, да и потом все вилась вокруг тела девчонки. Вот значит как...

Царица откинулась в кресле, и взглянула на небосвод, заря уже украсила восток розовым цветом и золотыми сполохами рассветных облаков. Начинался новый день. И подумалось царице, что надо бы найти птичку, которая слишком много знает. Потому что эта птичка опасна.

С теми мыслями царица и оставила лабораторию, где провела всю ночь. Она вернулась в свои покои, навестила мужа, убедившись, что изменений в его состоянии нет, ненадолго удалила прислугу и подпитала его своей силой. Потом погладила по щеке и вздохнула. За прошедшую ночь Онхельма столько разного узнала и передумала, что ее отношение к Вильмору странным образом трансформировалось. Если раньше он был для нее мужем и, пусть старым, но все же мужчиной, желанным мужчиной. Мужчиной. Ее даже могло обидеть или наоборот, обрадовать его мнение. То теперь муж превратился в куклу. Игрушку, которой она могла играть как угодно долго, продлевая ему жизнь. Удивительно, как быстро угасли все женские чувства, что были у нее к нему, остался один научный интерес и соображения политического характера. А были ли, чувства? Может, она все себе придумала?

Увидела рядом с Мелисандрой мужчину, способного любить не за красоту, а за просто так, невзирая ни на что. И захотела его себе. Захотела и взяла. А взяв, поняла, что ничего особенного в нем нет. Вот и будет он у нее живым, но спящим. Вроде как есть, а вроде и не мешает. Жаль, конечно, в постели он был хорош... Но эту проблему, подумалось царице, несложно будет решить. Она даже негромко рассмеялась. После вышла из комнаты, где лежал Вильмор, оставив его на попечении сиделок, и ушла к себе. Надо привести себя в порядок, принять ванну, поесть.

А потом она наведается в то крыло, где жили эти несчастные. Птичка, если ее предположения верны, скорее всего, будет там. Но перед тем как идти, она хотела проверить кое-что. Эх, жаль, у нее нет ничего из вещей девчонки... Придется достать. Иначе она будет искать вслепую. Да и удостовериться надо.