– Здравствуйте, мои друзья, – начинает он, откашлявшись. – Рад всех видеть. Сразу хочу выразить благодарность нашим замечательным дамам, мастерам кулинарного искусства. Каждый год вы нас балуете своими шедеврами. Я, признаюсь, уже прошелся мимо сегодняшних творений. Аромат изумительный. Так что долго говорить не буду, сам хочу поскорей приступить к дегустации, – он сдержанно улыбается.

Ах, какие ямочки на щеках. Маленькая девочка внутри меня упала в обморок от избытка чувств.

– Ну что же, пойдёмте вместе пробовать и выбирать, что кому по вкусу, – завершает он свою короткую вступительную речь, спускается вниз и идёт к белым шатрам.

Вокруг нас незаметно образовалась толпа. Подошли первые желающие «восторгнуться» и «похрустеть» десертом Натальи Петровны. Вдруг среди панам и голубых униформ мелькает синий костюм. Гонимая какой-то неведомой силой, следую за плечистой фигурой. Я крадусь за ним мимо жующего народа, как пантера сквозь заросли джунглей. Но неожиданно толпа смыкается, и я теряю его из вида. Оглядевшись, понимаю, что стою у самого первого шатра.

Ну, раз я оказалась у самого начала, стоит начать дегустацию по порядку, отведав этот вишнёвый пирог, который так и просит, чтобы я его попробовала.

Ох! Вкусно!

А дальше были торт из безе, ореховый рулет, банановое суфле. Я перехожу от одного стола к другому, с интересом читая названия и смакуя кулинарные изыски. Вот и следующая экспозиция: в маленьких формочках лежат коричневые пирожные. На табличке название – «Шоколадное наслаждение». Что ж, попробуем, я люблю шоколад!

Это божественно! Покрытое нежной шоколадной помадкой бисквитное пирожное пропитано ромом и сиропом. Начинка из шоколадного крема с кокосовой стружкой – просто объедение! Как жалко, что порции такие маленькие.

Мне хочется взять еще одно шоколадное пирожное. И я почему-то озираюсь как вор-форточник. Резко повернув голову, прямо-таки утыкаюсь носом в сукно тёмно-синего костюма.

– Здравствуйте, – он говорит вкрадчиво и спокойно.

– Здравствуйте, Лев Александрович, – выпаливаю я от неожиданности.

– А вас зовут Эвита, да?

– Да.

Он запомнил моё имя!

– Как Эвиту Перон? И что же? Вы такая же целеустремленная и смелая?

– Не знаю, – я смущаюсь и опускаю взгляд на свои мокасины.

– Сокращенно будет – Эва? Да?

– Все зовут меня Вита.

– Мне больше нравится Эва. Я буду звать вас так.

Зови меня хоть Николаем. Когда я отражаюсь в этих глазах цвета бушующего моря, мне всё равно – отзовусь на любое имя.

Я молчу и не знаю, что сказать. Мой взгляд падает на подвешенное кашпо с жёлтыми цветами. И, пытаясь прервать затянувшуюся паузу, я указываю на бархатцы и говорю:

– Кстати, о названиях… А вы знаете, в честь кого названы эти цветы?

Не зря же я целый час в Интернете о них читала!

– Нет, – он притворно поднимает брови и округляет глаза.

– Их латинское наименование – Тагетесы. Названы в честь Тагеса – мифологического героя, сына Юпитера, который мог предсказывать будущее.

– Да? Не знал, – отвечает он с непроницаемым выражением лица, но глаза его смеются.

Всё ты знал, конечно. Ещё бы! Всю округу ими засадил.

– Вот так-то, – победно заявляю я.

– Вот оно что! А я-то думал, откуда я знаю, что вы намеревались сейчас сделать?

– И что же вам предсказали ваши бархатцы? – ехидничаю я.

– Вы любите шоколад. Вы съели одно пирожное и хотите взять еще одно. А потом проголосуете за этот десерт, – он кивает на табличку «Шоколадное наслаждение», что у меня за спиной.

Откуда он знает? Если бы я не пообещала маленькой Петровне отдать свой голос за неё, мой жетончик непременно оказался бы в корзинке хозяйки этого шоколадного чуда.

– А вот и не угадали. Я свой голос отдам другой конкурсантке, – перечу я и улыбаюсь.

– Хм, ну тогда успешной дегустации. Извините. Мне пора.

Не успела я моргнуть, как он уже растворился среди постояльцев.

– Ну, где ты ходишь? Там сейчас весь хворост съедят! Попробовать не успеешь, – Света появляется из неоткуда.

– Иду-иду. Тут всё так вкусно, – я расплываюсь в улыбке.

– Ой, – Света таращит на меня глаза и давится от смеха.

– Что? – не понимаю я её реакции.

Света молча берёт меня за руку и тянет к самовару, который стоит на столе с расстегаями в качестве подходящего антуража.

– А ну-ка, улыбнись.

Я скалюсь в начищенный до блеска пузатый бок и замираю в немом ужасе. «Шоколадное наслаждение» беспощадно прилипло к моим зубам. И я такая с ним разговаривала!

Света заходится в хохоте:

– Ну, ты моя красавица!

Я опять опрофанилась. Вот почему он так быстро ушёл. Наверное, не мог больше сдерживать смеха.

Мы подходим к столу с «хрустящим восторгом». Его, и правда, почти всего разобрали. Осталось совсем немного. Беру одно завитое печенье. «Хворост» вкусный, но кажется немного пресноватым.

– Что случилось, Вита? Не вкусно? – участливо спрашивает Наталья Петровна.

– Нет. Очень вкусно. Просто, кажется, объелась. Сейчас лопну. Вот, – протягиваю ей свой жетончик для голосования.

– Как мы могли не выиграть! – Агния, негодуя, взмахивает руками. – Эти пирожки с картошкой – такая банальщина!

– Что ты возмущаешься? – маленькая Петровна, как обычно, блаженна и умиротворенна. Её мелкие глазки ласково глядят на расстроенную подругу. – Да я не ради победы участвовала.

– Вот и правильно! Главное – не победа, а участие, – цитирует олимпийский девиз Егорыч и гладит свои ухоженные усы, проверяя, не осталось ли на них крошек.

– Всё равно, для меня ты – победительница! – высоко вскидывая голову, произносит большая Петровна и одним движением посылает оставшийся «хворост» себе в рот.

Все постепенно расходятся. Персонал начинает убирать в мусорные пакеты одноразовые тарелки и стаканчики. Лидия Михайловна и компания расположились на длинной деревянной скамейке с коваными ножками неподалеку. Краем глаза замечаю, что к ним подошёл директор.

Как он всегда так внезапно появляется!

Опускаю голову и делаю вид, что я очень увлечена процессом складывания подносов.

– Ну, как вам сегодняшний праздник? – интересуется он у Лидии Михайловны.

– Ой, наелась на два дня вперед. Можно сегодня не ужинать.

– А чего вы не участвуете? Я помню, вы такой штрудель вкусный делали.

– Да, Лёва, вспомнишь тоже. Я уже забыла, как его готовить, – отвечает она печальным голосом. – Уже лет двадцать его не делала.

Двадцать лет? Пансионата тогда еще точно не было. Они так давно знакомы?

– А директор и Лидия Михайловна – хорошие знакомые? Он – её бывший ученик? – осторожно спрашиваю я у Светы, копошащейся рядом.

– Ну… это, – мнётся она, – он… её бывший зять.

– Какой зять? – шиплю я, и внутри меня нарастает волна негодования.

– Лидия Михайловна – мама его жены. Той, которая погибла в аварии.

Я чуть ли не роняю подносы. Что за день-то сегодня! То «шоколадное наслаждение» подводит, то, оказывается, я ухаживаю за тёщей директора пансионата, одного из самых богатых людей города и по совместительству человека, о котором я грежу во сне и наяву.

– А почему ты мне сразу не сказала? – возмущенно бубню я.

– Понимаешь, – отвечает она извиняющимся тоном, – Лидия Михайловна сама попросила меня в твой первый рабочий день об этом не упоминать. Говорит: «Хочу, чтобы ко мне относились, как ко всем остальным, а не как к старой королеве». Тем более ты так смущалась и терялась, что мы не решились сразу тебя этим огорошить. Со временем бы сама узнала.

– Вот и узнала, – обиженно повторяю я.

– Ну, просто потом всю неделю как-то повода не было, и речь об этом не заходила. Не злись, пожалуйста, – она жалобно канючит.

– Ладно. Хорошо, что не через полгода об этом узнаю, – я примирительно улыбаюсь.

Тем временем, буквально спиной чувствую, как за мной кто-то наблюдает. Оборачиваюсь и ловлю на себе испытующий, внимательный взгляд синих глаз. Директор делает вид, что слушает Лидию Михайловну, приложив указательный палец к подбородку, и не сводит с меня глаз. Я быстро отворачиваюсь.