– Фестиваль булочек, тортов, пирожных, пирогов! Буйство вкуса и веселья, – восхищенно декламирует большая Петровна.
– И новых килограммов на боках, – саркастически добавляет Наталья Петровна. – Каждый год мы проводим фестиваль домашней выпечки. Бабушки, которые хотят участвовать, подают заявку, получают набор заказанных продуктов и готовят какой-нибудь свой фирменный десерт. Потом все пробуют и выбирают самый вкусный. Выигравшее блюдо официально попадает в меню нашей кухни, и его готовят по выходным весь следующий год, соблюдая рецептуру.
– Ух ты! Классно! – радуюсь я.
И маленькая девочка-сладкоежка внутри меня с нетерпением потирает руки.
– Наталья Петровна участвует в этом году. Победа точно будет за нами! – большая Петровна угрожающе трясет кулаком. – Её «хрустящий восторг» обязательно всех покорит!
– На самом деле это просто печенье «Хворост», но Агния сказала, что такое название никого не заинтересует, – скромно шелестит Наталья Петровна.
– Конечно! Кого оно может привлечь? «Хворост»! Старичка-лесовичка? По-моему, мой вариант намного интересней! Так что, все приходите в пятницу болеть и голосовать за наш «восторг».
– Хорошо, обязательно проголосуем, – уверяет её Света, и мы все вместе заходим в распахнутые двери главного корпуса.
После обеда, на котором мы насладились действительно вкусным языком, Света собирается домой. Её смена закончилась, и она, чихвостя за что-то мужа телефону, торопится высказать всё это ему в лицо.
Вот живут же люди: ссорятся каждый день. Такое ощущение, что они даже не мирятся, а просто пребывают в этом перманентном состоянии обвинений и упреков. Я еще ни одного хорошего слова от Светы про мужа не услышала. Но живут же они вместе. А у нас не получилось. Первые два года брака мы вообще не ссорились, да и поводов не было. Денег хватало, бытовых проблем не испытывали, во всём друг друга устраивали и любили… кажется. А на третьем году совместной жизни всё изменилось. Натолкнувшись на первое же препятствие, наш корабль любви развалился на части. Как вспомню наши ссоры с криками, с моими слезами, взаимными претензиями, невольно морщусь. Вместо того, чтобы крепче держаться за руки при сложившихся обстоятельствах, мы лишь толкались, как дети в песочнице. Странно, но от былых чувств не осталось и следа. Мы стали совсем чужими друг другу. Мне грустно не от того, что мы больше не вместе с Пашей, а от того, что не получилось создать семью, о которой я всегда мечтала. Крепкую семью, когда муж и жена вместе доживают до старости. Получается же это людей. А у меня не получилось. И всё из-за меня. Возможно, если бы я родила ему ребенка, может быть, всё сложилось бы иначе. Это я виновата…
Лидия Михайловна включает телевизор, и звучный голос диктора какой-то передачи об искусстве вырывает меня из плена грустных мыслей. Мы смотрим и слушаем, как зарождался стиль барокко. На экране мелькают картинки старых замков и построек. Голос рассказчика звучит ровно и монотонно. Краем глаза замечаю, что Лидия Михайловна мирно дремлет под убаюкивающую песню флейты, исполняющую незатейливую средневековую музыку.
Вечер, как и вчера, мы проводим на улице, наслаждаясь прохладой угасающего дня. Лидия Михайловна рассказывает мне о себе и о том, что уже давно здесь живет, что тут она познакомилась с Петровнами, Егорычем, как скучает по своему мужу, который очень её любил. Я стесняюсь спросить у неё, есть или были ли у неё дети, но, судя по разговорчивости моей подопечной, через какое-то время она сама мне расскажет.
Я возвращаюсь домой, когда на улице уже стемнело. Квартира встречает меня тоскливой тишиной и тусклым светом фонарей обращенных в незашторенное окно. Я наконец-то позволяю себе вернуться к мыслям, которые я гнала из своей головы весь день. Представляю строгие синие глаза, холодное выражение лица, бесстрастный голос, крепкую атлетическую фигуру. Есть что-то привлекательное в этой сдержанной, невыпячиваемой силе и отстраненности. Поддавшись жгучему любопытству, включаю компьютер и быстро набираю в поисковике: «Лев Александрович Гурин». Так, посмотрим… Не густо: генеральный директор компании по добыче редкоземельных металлов, меценат, учредитель пансионата. Вот и всё. Просто человек-загадка. Никаких тебе интервью для «Форбс» и тому подобного. Ах, если бы я была более сведуща в садоводстве! Фантазирую, как я без запинки рассуждаю об удобрениях для однолетних цветов семейства корзинковых, и как от восхищения округляются его глаза цвета Ледовитого океана. Набираю в строке поиска: «бархатцы». Посмотрим… Больше я впросак перед ним не попаду.
Глава 4
Время в пансионате имеет необычное свойство: с одной стороны оно медленно течет согласно четкому распорядку дня, с другой – просто мчится. И вот уже наступила пятница – день фестиваля, праздник живота. Сегодня у меня вторая смена. У входа на территорию меня встречают звуки музыки. Чудесная мелодия настраивает на веселый лад, и танцующей походкой я направляюсь к белому дому.
Интересно, он сегодня там будет? Ну, должен же директор посетить такое мероприятие. Мое сердце застучало быстрее в предвкушении: я его сегодня увижу.
Мне вспомнились мои студенческие годы, когда я, будучи молодой и не очень уверенной в себе девушкой, смотрела со стороны на симпатичных парней и тайком вздыхала. Каждый раз, завидев предмет своего обожания, я замирала, как зачарованная, а внутри всё трепетало и ликовало лишь от того, что он в пределах видимости. К сожалению, если я кого и узнавала ближе, то лишь разочаровывалась в своей влюбленности. Но те, с кем не довелось пообщаться, так и оставались для меня прекрасными принцами.
Я буду наблюдать за ним издалека. Это тайное увлечение уже греет сердце. Мне так давно никто не нравился. Это то, что мне сейчас нужно.
На лужайке перед главным корпусом много народу. На ветру, словно паруса, колышутся ряды белых шатров с участницами и их помощниками внутри. Неподалеку установлена небольшая сцена, а перед ней несколько рядов стульев. Приглашенные певцы поют репертуар семидесятых годов прошлого века, а удобно разместившиеся на стульях постояльцы невпопад им подпевают. Участницы кулинарного конкурса стоят рядом со столами, на которых уже разложены их творения. Они озабоченно озираются, поправляют скатерти, разрезают пироги для дегустации. Между столами снуют туда-сюда повара, которые в обычное время скрываются на кухне.
Прохожу вдоль длинных рядов. Всё готово к началу. На столах аккуратно выложены порции десертов. Рядом с каждым подносом вкусностей – табличка с изысканным названием.
Да, бабушки и их помощники творчески отнеслись к процессу: кулебяка с яблоками под названием «Королевский заказ», пирог-утопленник «Сон русалки», печенье «Миндальная нега», кексы «Мечта сластёны», булочки с маком «Съешь меня – я вкусная». А Агния думала поразить всех «Хрустящим восторгом». Блюдо одной переминающейся с ноги на ногу бабушки под названием «Пирожки с картошкой» выглядит среди всего этого великолепия самым оригинальным.
Улыбаясь своим мыслям, вижу у стола под номером двадцать один всю нашу компанию: обе Петровны, Лидия Михайловна, Егорыч и Света, которая улыбается и машет мне рукой:
– Ты как раз во время. Сейчас всё начнётся.
В подтверждение её слов музыка стихает, и мы, как по команде, поворачиваем головы к сцене.
Затаив дыхание, я провожаю взглядом уже знакомую высоченную фигуру, которая подходит к микрофону. Меня наполняет какое-то необъяснимое радостное чувство.
Он заметно изменился с нашей прошлой встречи: его борода аккуратно подстрижена и приобрела чёткие очертания, из бесформенной щетины лесника она превратилась в симпатичную эспаньолку. Директор одет в стильный темно-синий костюм и белую рубашку с расстёгнутым воротом. Пиджак облегает фигуру и сидит, как влитой.
Я думала, такие приталенные модели хорошо сидят лишь на субтильных мальчиках из модных журналов. Ан, нет. Я ошибалась.
Он выглядит серьёзным и собранным:
