Данные о производстве мыла в Англии в XVIII веке также подтверждают тезис о том, что мытье и стирка не были в то время повседневным занятием. В 1710-е годы, когда население Англии составляло 5,7 млн человек, производство мыла составляло 25 млн фунтов, то есть на одного человека в день приходилось менее 0,2 унции мыла вне зависимости от того, как оно использовалось[120]. Для того чтобы оценить, насколько скромными были объемы потребления мыла, можно отметить, что целью операции «Продовольственная безопасность Южной Африки» в настоящее время является обеспечение всех ее обездоленных клиентов 0,4 унции мыла в день, что рацион каторжников, перевозившихся в Австралию в середине XIX веке, включал в себя 0,5 унции мыла в день; и что рацион мыла и в армии северян, и в армии южан в начале Гражданской войны в США составлял 0,64 унции в день[121].
Слабое внимание, уделявшееся англичанами личной гигиене, проявлялось и в примитивном устройстве туалетов. Если в Японии туалеты строились на некотором расстоянии от жилых помещений, то английские высшие классы, похоже, предпочитали, чтобы туалет находился поблизости, хотя при этом возникала проблема борьбы со зловонием[122]. Или же сооружением туалетов вообще не утруждались. В театре «Глобус», построенном в 1599 году в Лондоне на южном берегу Темзы, не было предусмотрено ни одного туалета для всех 1500 зрителей, которых мог вместить театр. Зрители, даже те, что занимали пятипенсовые ложи над сценой (эта цена была лишь немногим меньше дневной зарплаты рабочего), вместо туалета ходили на двор за театром, а скорее всего, использовали лестницы и коридоры в самом театре.
Более того, в Японии и жилые помещения содержались в намного большей чистоте. В домах настилались деревянные полы, а уличная обувь снималась при входе в дом. Японцы поливали водой улицу рядом с домом, чтобы было не так пыльно. И наоборот, в Англии почти до самого 1800 года большинство людей обитало в домах, где пол представлял собой утрамбованную землю, покрытую соломой, которую меняли лишь изредка. В эту солому плевали, мочились, бросали объедки. Вообще на полу в результате повседневной жизнедеятельности накапливался такой мощный слой отходов, что когда ямчужные мастера в конце XVI — начале XVII века получили право снимать верхний слой земли под постройками, являвшийся богатым источником селитры (нитрата калия), то они якобы выкапывали землю не только в амбарах, но и в жилых домах. Кроме того, у англичан имелось намного больше кошек и собак, также обильно удобрявших своим пометом жилые помещения и улицы.
Таким образом, относительное богатство англичан, выражавшееся также в их относительно более высоком росте, чем в наше время, по сравнению с ростом японцев и китайцев в 1800 году, вероятно, имело своим источником главным образом относительную грязь, в которой они обитали. Ведь в мальтузианской экономике такие традиционные добродетели, как чистота и трудолюбие, не идут на пользу обществу в целом, только делая жизнь труднее, а доход — ниже.
ДЕТОУБИЙСТВА
Полинезия до прибытия европейцев была очень здоровым регионом. Она отличалась мягким климатом, здесь не было комаров — разносчиков малярии, а изолированное положение островов защищало их от многих болезней, таких как чума. О том, насколько здоровой была жизнь на островах, можно судить по участи жен и детей моряков — участников произошедшего в 1789 году бунта на корабле «Баунти». Участники бунта — Флетчер Кристиан и восемь других моряков, — а также шестеро таитян и 12 таитянок (вероятно, некоторых из них похитили) поселились в 1790 году на крохотном, неверно отмеченном на картах островке Питкэрн, имевшем две мили в длину и одну милю в ширину. К 1800 году 14 из 15 мужчин умерли (в том числе 12 были убиты своими товарищами, а один совершил самоубийство)[123], но к 1808 году женщины родили 23 детей, и все они выжили. Благодаря этому, несмотря на кровавые распри между мужчинами, население острова, составлявшее в 1790 году 27 человек, выросло до 34. К 1823 году на Питкэрне проживало 66 человек. Таким образом, за одно поколение население острова удвоилось. К 1856 году население Питкэрна составляло уже 196 человек, и на острове, имевшем всего 88 акров ровной земли, возникла серьезная проблема перенаселенности.
Представление о здоровом климате на тихоокеанских островах подтверждается и данными об уровне смертности европейских войск, расквартированных в начале XIX века в колониях. Эти данные приведены в табл. 5.4, из которой видно, что уровень смертности британских и французских войск на тихоокеанских островах был ниже, чем в метрополии. Отметим также, что смертность европейских войск в Африке и карибском бассейне была чрезвычайно высокой по сравнению с тихоокеанским бассейном. Ежегодно умирала почти половина британских войск, расквартированных в Сьерра-Леоне (Западная Африка).
ТАБЛИЦА 5.4. Уровень смертности войск в различных регионах ок. 1800 года
ИСТОЧНИК: Curtin, 1989, table 1.1.
Фертильность у полинезийцев до появления европейцев также, вероятно, была высокой. Женщины рано начинали половую жизнь, и воздержание было им несвойственно. Почему же в таком случае Таити казался английским морякам раем, а не обществом вроде Японии, где материальный доход едва превышал прожиточный уровень? Вероятно, ответ заключается в практике детоубийств, широко распространенной до того, как европейские миссионеры, прибывшие на остров в 1797 году, изменили привычки его коренных обитателей[124]. К сожалению, поскольку источником сведении об этой практике служат лишь сами миссионеры, с омерзением относившиеся к любым дохристианским традициям, мы не можем быть уверены в достоверности их сообщений[125].
По оценкам, на Таити в начале XIX века немедленно убивалось от 2/3 до 3/4 всех новорожденных[126]. Младенцев якобы душили руками или удавкой или ломали им шею. Все наблюдатели сходились на том, что убийство совершалось сразу же после родов. Если ребенку удавалось прожить хоть сколько-нибудь времени, то с ним начинали обращаться с большой заботой и нежностью. Существование практики детоубийств подтверждается тем, что, по сообщениям большинства путешественников, на островах было больше мужчин, чем женщин. Причины, по которым таитяне практиковали детоубийства, остаются совершенно неясными. Похоже, у рая благородных дикарей имелась по-настоящему дикая изнанка[127].
Пусть европейцы были грязнулями, но детоубийство ужасало их, и у нас нет никаких свидетельств того, что такая практика — либо как сознательная стратегия, либо как результат разного отношения к мальчикам и девочкам — существовала в доиндустриальной Европе.
Однако детоубийство настолько часто встречалось в других мальтузианских экономиках, что воздержание европейцев от этой практики можно считать отклонением. И в римской Италии, и в римском Египте родители оставляли нежеланных детей на рынках и на улицах, хотя по крайней мере некоторых из этих несчастных спасали и выращивали в качестве рабов. Половой состав населения в доиндустриальных Китае и Японии демонстрирует, что там был широко распространен обычай убивать новорожденных девочек. В этих мальтузианских экономиках детоубийство реально повышало уровень жизни.
«БЕЛАЯ СМЕРТЬ»
Как мы уже видели, в 1347 году в Европу с Востока проникла бактерия, ставшая причиной «черной смерти», которая увеличила уровень смертность, тем самым повысив жизненный уровень европейцев на последующие 300 лет. Когда в 1492 году Колумб, возможно, самый везучий человек в истории, наткнулся на континент, существования которого он никак не мог ожидать, к местным народам пришла смерть из стран Запада, принявшая облик многочисленных новых болезней. Четырьмя главными болезнями, ответственными за эту «белую смерть», были холера, корь, оспа и тиф. Все эти болезни возникли сравнительно недавно в перенаселенных условиях евразийского материка и оказались совершенно новыми для коренных американцев, тысячелетиями не имевших никаких контактов с Евразией. Жители Австралии, Новой Зеландии и тихоокеанских островов тоже познакомились с этими четырьмя и прочими болезнями лишь после прибытия европейцев[128].
