-Ты забываешься, сын... - негромко заметил граф, не теряя самообладания.

-А разве я неправ? - нахально возразил Мариус, шокированный собственной дерзостью. Никогда еще он не позволял себе подобных вольностей в отношениях с отцом... но ведь надо когда-то начинать?

Адриан, кажется, придерживался иного мнения.

-Я всегда знал, когда можно вести себя легкомысленно, а когда - категорически нельзя! Это был вечер, посвященный вашей семье, а ты оказывал знаки внимания другой женщине! Это просто невежливо. Даже хуже - недостойно и мелочно!

Мариус насупился, в глубине души он признавал правоту отца и справедливость его упреков... но сдаваться не спешил.

-Ты не знаешь всей предыстории, отец! - горячо сказал парень. - У моего поступка есть объяснение.

-Так расскажи мне всё. Я слушаю.

Рассказать о пережитом унижении, о том, как невинная простушка обвела вокруг пальца мужа-ловеласа (каковым Мариус себя искренне считал)? Ну уж нет!

-Это слишком личное, - сказал парень вслух. - Есть вещи, которые нельзя говорить никому...

С этим его отец поспорить не мог.

-Что ж, дело твое, - произнес он, пожимая плечами. - Ты действительно взрослый человек. Жаль, я не сумел воспитать тебя, как следовало.

Адриан говорил устало, с тенью безнадежности в голосе, и в этот миг показался Мариусу почти стариком. Парень впервые увидел в своем могущественном отце человека преклонных лет... почему-то подобное открытие, пускай и очевидное, уязвило его, даже напугало. Адриан де Либон - стар? Такое на самом деле возможно?

-Когда у меня родится сын, все изменится, - уверенно заявил Мариус, отогнав неприятные мысли о старости родителя. - Наследник - это важно.

Адриан посмотрел на него с жалостью.

-Поверь, Мариус, сын ничего не изменит... теперь я понимаю это. Не знаю, что должно произойти, чтобы ты стал другим!

Мариус тоже не знал... и, в общем-то, не стремился узнать.

* * *

К тому моменту, когда ребенок должен был появиться на свет, Аннет так утомило собственное состояние, так надоели постоянные перепады настроения и показное равнодушие Мариуса, что она почти хотела умереть родами. Желание было безотчетным, девушка не вполне его сознавала - просто понимала, что устала, устала от всего на свете... устала жить! У нее не осталось никаких желаний, никаких надежд, и она не строила планов на будущее. И если поначалу ей становилось не по себе, когда кто-то упоминал о той или иной женщине, не пережившей роды, то теперь подобный исход представлялся в чем-то привлекательным. Если она умрет, Мариус пожалеет о своем безразличии, о жестокости, которую обратил на беременную жену! Да, да... так и будет... пусть так будет!

Роды начались в срок и протекали мучительно. Аннет казалось, что она уже умерла и попала в ад, наказанная за свое вранье, за неумение быть хорошей женой. Окружающий мир потерял четкость, мелькавшие вокруг лица были неузнаваемы... а сама роженица молила лишь о прекращении пыток, иногда выражая эту просьбу отчаянным криком. Больно, больно, почему так больно?!

Девушка не знала, сколько прошло времени: час, день, неделя... по ощущениям - целая вечность. Но вот все прекратилось, и комнату огласил звонкий детский плач.

"Мой ребенок... - удивленно, безо всякой нежности подумала Аннет. - Это кричит мой ребенок..."

Она ускользала в темноту и страстно жаждала погрузиться в небытие без остатка. Но, силой воли удержавшись на грани сознания, тихо шепнула, задала тот роковой вопрос, который должен был решить ее судьбу:

-Кто?.. кто?..

Выслушав короткий ответ повитухи, Аннет наконец-то позволила себе забыться тяжелым сном.

* * *

Так уж получилось, что Мариус в этот день остался дома. Он никогда не отличался развитой интуицией, не предчувствовал ничего и сегодня... просто повезло.

Когда у Аннет начались схватки, парень очень испугался. Он тоже был наслышан о родовой горячке и прочих опасностях, сопровождающих появление на свет живого существа. В конце концов, его, Мариуса, мать умерла во время родов - подарив ему жизнь, она лишилась собственной.

А если и Аннет ждет подобная судьба? Парень не любил свою жену, даже симпатии особенной не испытывал и откровенно тяготился ее обществом, - но смерти, конечно, не желал. Более того, был убежден, что, умри она, и он не сможет жить с прежней беззаботностью. Смерть Аннет, да еще и косвенно по его вине (ребенком-то именно он "одарил" супругу!) навсегда поселит в душе горький осадок и лишит возможности наслаждаться жизнью с былым вкусом.

Мариус отыскал лекаря, который явился вместе с неопрятной толстухой, повитухой, вызвавшей у молодого графа немалые сомнения. И эта грузная хмурая особа поможет его сыну появиться на свет? Надежды на благополучный исход таяли с каждой секундой...

Аннет промучилась весь день. И годы спустя Мариус с содроганием вспоминал ее крики и красное, потное, искаженное болью лицо, по которому струился пот. Девушка стонала, хваталась за живот, запрокидывала голову - и выла, выла... она почти потеряла человеческий облик и окончательно утратила для Мариуса привлекательность как женщина. О нет, никогда в будущем не сможет он разделить с нею постель!

К счастью, Мариус недолго наблюдал за своей страдающей от родовых болей женой - очень скоро лекарь мягко, но властно выпроводил его из покоев супруги.

-Госпоже нужен покой, - пояснил он.

Мариус кивнул и молча вышел, плохо сознавая происходящее. В мыслях одна страшная догадка сменялась другой.

А что, если Аннет умрет и оставит его сына полусиротой? А если умрет и сын тоже? А если лекарь скажет, что спасти можно лишь одного из них, и попросит Мариуса выбрать? Какой дать ответ, кого отправить на смерть?

Если, если, если...

Вопросы, ответы на которые знал лишь Бог.

Спустя какое-то время Мариус засел в кабинете, где ничего не делал - просто ждал. И ждал так долго, что, в конце концов, задремал и не сразу услышал громкий стук в дверь.

-Господин граф, господин граф! - позвали его.

Мариус выпрямился, вскочил на ноги, невероятно взволнованный. Сердце билось громко и торопливо, воздух с трудом проникал в легкие...

-Да? - выдохнул парень, рывком распахивая дверь и не сознавая, как трагикомично выглядит со своей взлохмаченной шевелюрой и перекошенным страхом лицом.

За дверью стоял лекарь.

-Поздравляю, сэр! - с улыбкой сказал он, и Мариусу тотчас полегчало. Такая улыбка не могла сопровождать чью-то смерть! - Вы стали отцом.