– Класс! Какой диван, как в «членовозе»! – Марк прыгал на заднем сиденье, а «марк» нехотя покачивался: амортизаторы отрабатывали, как надо.

– Че, берешь? – возвратившийся с прогулки Кислый сунул в салон свою голову. – Смотри: шильды гэтэ на руле, на бардачке! Это эксклюзив, Колода!

– Погоди, – я вылез из салона и поискал глазами девушку. Она сидела на Серегином месте и ела корюшку. – У меня с собой сейчас бабок нет, я смогу забрать их только завтра!

Если этот вопрос сейчас как-нибудь решится, значит, все – судьба! Решился он даже быстрее, чем я успел подумать. Кислый достал из кармана своих трусов пачку долларов, перетянутых красной резинкой: тысяч десять, не меньше. Стодолларовые купюры были разложены на тысячи, каждые девять листов аккуратно обернуты согнутой пополам десятой. Он осторожно снял резинку, отсчитал пять тысяч и передал их девушке. Ее нисколько не удивил тот факт, что десять минут назад Кислый декларировал, что у него нет ни цента. Она быстро двумя маленькими пальчиками пересчитала деньги и впервые посмотрела на меня:

– Я тебе завидую, – судя по всему, она нисколько не огорчилась от потери автомобиля, к которому, по ее словам, привязалась всей душой.

– Да он сам себе завидует, только еще не осознал, – поддержал ее Кислый.

– Смотри, – Натаха вдруг встала с кресла, подошла к «марку», открыла правую дверь, дернула фиксатор капота, взяла из ниши в двери тряпку и, встав перед автомобилем, подняла капот. Все мы с интересом наблюдали за ее действиями. Она уверенным движением вытащила масляный щуп (убежден, что немногие девушки знают, что это такое). Хорошенько протерев, она сунула его в штатную дырку, снова вынула и предъявила мне:

– Смотри, – повторила она, – как слеза. Я его не меняла. С Японии такое.

Она повторно вытерла щуп от остатков масла и вставила в отверстие. Кислый взял у нее из руки тряпку, развернул и показал нам. Это оказались женские трусики, которые когда были новые, были белые. Желтое масляное пятно находилось как раз под выцветшими буквами «WEDNESDAY».

– Помните, как папа с мамой учили трусы надевать: желтым – спереди, коричневым – сзади?

Натаха засмеялась с нами вместе, но трусы забрала обратно.

– Серега, ты меня отвезешь? Тогда поехали, времени мало, – не часто в своей жизни я видел, чтобы Кислым так командовали.

– Выгоняй синюю «корову», а я на ее место Игорехиного «марка» поставлю, – это сочетание слов показалось мне настолько чужим, – я и не сразу сообразил, о чем идет речь.

Когда Натаха завела «короллу», он понизил голос и добавил совершенно серьезно:

– Эта – женщина моей мечты! Игорян, тебя во сколько завтра ждать? В десять утра я уже здесь, – Кислый недолго витал в облаках.

– Как Влад проснется, так приедем. Я же на «спринтере» сюда не поеду.

– Это значит, после обеда. Давай я за тобой сам заеду полдесятого, лады?

Мы договорились, попрощались, Кислый разбудил Тимоху, поставил «марка» на место выехавшей «короллы», а мы втроем побрели к «сурфу», до которого отсюда рукой подать. На часах набежало восемь вечера. Я совершенно забыл про конечную цель нашего путешествия и, если бы не Влад, то уехал домой.

– Ты помнишь – едем на Шамору? – он снова отдал мне ключи.

Марк не протестовал, а я был не в состоянии что-то решать. На Шамору – так на Шамору!

Когда ехал по Фадеева, все время пытался осмыслить, что же со мной произошло. Как в одно мгновение я стал обладателем своей единственной в жизни мечты? А дальше что? У меня же больше нет ни одной! Не от того ли сейчас у меня внутри так пусто? Мои товарищи ничего не комментировали – просто дали мне возможность поковыряться в себе. Влад поставил кассету и, к нашему удивлению, заиграл джаз. Через пару минут на подъеме к Фарфорке Марк вдруг прокашлялся и негромко начал:

Для меня Шаморская дорога (одна из самых красивых в мире) начинается сразу за базой. Только закончились старые пакгаузы – и она началась. Слева за забором – густой лес. Справа он тоже есть, но не надолго – до золоотвала, который мы огибаем по длинной дуге, и за которым видно Горностай. Но нам же не надо на Горностай. Нам надо на Шамору, поэтому мы сворачиваем налево по асфальту, а не направо на грейдер. Перемахиваем сопку, где на подъеме, если повезет и впереди не будет плестись какой-нибудь старый мудак, можно притопить, а если не повезет – то попробуй его обгони. Сегодня нам повезло, и на сопку мы взлетели, но на мудака попались на спуске и плелись за ним почти до поселка. Встречку до упора забили возвращающиеся с моря и я смог обогнать его только с нарушением, почти в самом низу, перед поворотом. Хорошо, не было ментов, но плохо, что Марк не закрыл окно и мы вкурили помойку. Пока орали на Марка, дым снаружи закончился, и мы снова открыли окна, запуская в салон свежий морской ветерок. Сразу за помойкой есть несколько маленьких бухточек. В них вместе с галькой можно найти в большом количестве обточенные морем разноцветные стекляшки. Но нам и стекляшки не нужны – нам на Шамору. Огибаем по лесу Десантную: говорят, там грузятся морпехи в свои БДК, и за мысом Трех Камней снова встречаемся с морем, которое нас не отпустит уже до Лазурной. Вот он, наконец-то, последний поворот направо, и впереди – утомленное вечернее море, а сзади – голос Марка:

С каждым днем жить приходиться все быстрее, и единственное место, где время останавливается – это спортзал. Я теперь хожу сюда ежедневно, как будто усиленно к соревнованиям готовлюсь. Мой тренер (спасибо ему огромное!) ни в чем меня не ограничивает, и я стараюсь ему помогать по мере возможностей. Работаю в спарринге с теми, кому надо оттачивать технику на более сильных соперниках, или объясняю, как надо вытаскивать схватки на морально-волевых. Его пацанам по 14—15 лет. Меня они воспринимают, как взрослого мужика, и называют на «вы». Мне это кажется забавным и необычным. Порой в пылу схватки, когда мой очередной партнер вдруг упирается, и приходиться немного напрячься, чтобы довести дело до победы, я вдруг слышу:

– Блин, ты… вы… че, дурак? Больно же! Ой, извините!

За эти полтора-два часа я полностью выматываюсь физически, но на сто процентов заряжаюсь морально. Работа вынимает из меня все желания, но в ней есть один большой плюс – точнее, два: свободный график и деньги. А может, так: деньги и свободный график; но сумма плюсов от этого не меняется.

Сегодня я немного перебрал со временем, а мне надо еще успеть пообедать и подписать в отделении заявку на термос. Поэтому сауну пришлось отложить до лучших времен. Кое-как ополоснувшись в душе с облупившейся краской на стенах и грибком на потолке, я быстро переоделся, побросал мокрую от пота форму в сумку и пошел не к выходу, а в противоположную сторону, в тренерскую.

– Можно? – я заглянул в кабинет.

– Заходи, Игорек, – тренер кивком указал мне на стул, а сам продолжил дописывать у себя в блокноте. Обычно в него он набрасывал план занятий на предстоящую неделю. Через несколько минут он закончил писать, положил ручку вместо закладки и захлопнул блокнот.