Третий час я не мог найти два с лишним миллиона рублей, хотя точно знал, что они должны где-то быть. Где??? В доверху набитом деньгами рюкзаке их нет. Нет их и в тех трех справках ТехПД, которые я открыжил по три раза каждую. Завтра мне необходимо будет отвезти эти справки и деньги туда, куда скажет дядь Тарас. А два с половиной миллиона – это целых пятьсот долларов! – есть только в моих записях. Именно на пятьсот долларов больше я отдал Яцеку его долю. А где теперь мои? Мои пятьсот? Мозги у меня начинали закипать и я, скорее, обрадовался, когда запищал пейджер. Сообщение пришло от Влада.

«Ты где? Я дома».

В ответ я постучал по полу кладовки гантелей. Через пару минут пейджер пискнул:

«Сейчас приду».

Я сунул справки в рюкзак к бабкам и затолкал его под кровать. «Подальше положишь…», как говорится. В последние двадцать дней после того, как я начал сам подписывать заявки, а Влад только изредка мне в этом помогал, в нем открылась одна маленькая, но интересная деталь. Мы еще не доработали тему, а он уже бежал ко мне за долей. То, что она еще не созрела, он в расчет не принимал – ел зеленую. Скорее всего, где-то здесь и порылась собака в моих пятистах баксах…

Яцек пришел ровно через тридцать минут. Пунктуальность никогда не была его сильной стороной, он брал другим – обаянием. Но это и не Макс. Тот мог вообще не прийти или припереться через пару часов и закатить скандал с формулировкой: «А где все?» Я старался всегда быть вовремя; не всегда, правда, получалось, но я старался. А самый решительный ход в этом плане делал Марк – он приходил на пару минут раньше назначенного срока и потом долго смотрел на тебя с укоризной. В его взгляде читался вопрос: «А не хочешь ли ты, господин опоздавший, материально компенсировать мой моральный ущерб за свое опоздание?» Интересно, кто-нибудь на это повелся?

Влад предложил поехать сначала на Угол, а потом на море:

– Посмотрим литье на «сурфа». Мне папка пятьсот долларов дал.

Вот бл… ин, как теперь верить в справедливость? Кто-то на пятьсот прилипает непонятно где, а кому-то пятьсот прилетело непонятно откуда. Хотя это как раз понятно. Дядь Тарас, когда я пришел к нему первый раз вместо Влада подписывать заявку, предложил в целях воспитания в своем сыне уважительного отношения к деньгам полностью перевести его на самоокупаемость. Даже, если быть более точным, на мой баланс. С тех пор Яцек резво интересуется состоянием наших дел – правда, только в пределах своей доли. На мое замечание про то, что я один, как белка, он резонно заметил:

– А зачем я тебе буду мешать? Ты и так прекрасно справляешься! Смысл какой?

«Конечно, никакого, но когда я отдаю тебе твою половину, моя жаба вопиет: за что ему целую половину?»

– Ты уже относишься к бабкам как к родным? – я начал шутить, но мой друг не понял юмора.

– Колода, ты гонишь?

Гоню, Яцек, гоню. Но мне просто интересно, как твой батя дает тебе такие деньги на литье, когда для многих его работников эта сумма – недостижимая ежемесячная мечта? Стоп! Снова ловлю себя на тупом люмпеновском вопросе: «Где справедливость?» А ведь постоянно себе говорю – не тратить время и силы на вопросы без ответов…

– Ладно, поехали! Мне давно пора голову проветрить. А на море я не был уже три недели.

Пока я одевался, Влад рассказывал, как у него прошел эфир. Его программа «Ночное такси» становилась популярной у тех, кому не спится по разным поводам. Он как-то лихо давал понять этим людям, что они хоть и придурки, но имеют на это право. Придурки не обижались, а, наоборот, радовались, что их хоть кто-то слушает, и обрывали студийный телефон. Популярность программы росла – и вместе с ней самооценка Яцека. Я, конечно, попытался ему рассказать о моей пропавшей пятисотдолларовой половине, но он не стал вникать, просто сказал: «Борись, ищи и не сдавайся!» Наверное, я тоже становлюсь для него целевой аудиторией. Когда мы вышли из подъезда, сразу бросилось в глаза, что рядом с моим маленьким сереньким «спринтером» стоит большой белый «сурф».

– Химчистку салона сделал, а кузов воском натер, – Влад явно гордился собой.

«Сурф» на ярком послеполуденном солнце сиял, горел, сверкал, переливался девственно чистым белым цветом, красивым до зависти. Только мы подошли к нему, как на заднее стекло с пролетавшей мимо чайки шлепнулась увесистая оплеуха помета.

– Сволочь! – крикнул Яцек небесам.

– Дай поведу?

– На! – ключи великодушно бросились мне в руку. – Там открыто.

Я даже не сообразил спросить, почему, – настолько был взволнован. Не знаю, у кого как, а у меня это первая поездка за рулем на настоящем джипе. Руль, торпеда, ручка переключения скоростей, ручка блокировки мостов – все подчеркивало, что это джип. Когда впервые попадаешь на водительское место такого автомобиля, сразу ощущаешь, насколько ты выше других. У меня мгновенно появилась уверенность в себе и даже некоторое чувство превосходства. Вставил ключ, завел мотор. «Сурф» в ответ вздрогнул, чуть скрипнув рессорами – реально круто! Перед тем как тронуться, я потянулся, чтобы настроить зеркало заднего вида. А в нем торчала рожа Марка.

– Владислав, – Марк сделал ударение на «и», – ты сказал, что вернешься через пять минут! Я чуть не умер! Здесь же, как в крематории!

От неожиданности я не обратил внимания на двусмысленность шутки, прозвучавшей из его уст.

– Привет, Марк! Ты меня напугал!

– Привет! А ты меня успокоил!

– Чем?

– Тем, что ты за рулем. Пока я с ним от мойки доехал, столько натерпелся! Почему таким выдают права, Игорь?

– Ему не выдали, ему продали! Это в корне меняет дело. Сдать на права может не всякий, а купить – любой.

– Ты мне подскажешь адрес гастронома, где их продают?

– Подскажу, но там теперь дорого. Яцек уже за пятьсот баксов брал.

– Пятьсот баксов? Это немыслимо! Буду ждать, пока мне их подарят!

– Колода, поехали через Светланскую, – пока я потихоньку выруливал из двора, привыкая к сцеплению, Влад проложил маршрут.

– Зачем? Давай поедем по Алеутской или Океанскому через Третью Рабочую – так ближе!

– Поехали по центру, там всегда людно, – одно из любимых занятий Влада – это охота на девиц. Он считал, что на Светланской их живет больше, чем на других центральных улицах. Думаю, что на Океанском и Партизанском их не меньше: там же находятся ДВИСТ и Мед – признанные центры разведения этих особей.

Спорить у меня желания не было (я же на его джипе!) – просто мысленно плюнул ему в рожу и поехал по его маршруту.

– Который час? – спросил Марк.

– Не знаю, как-то упустил, – у меня с наручными часами в этой жизни не складывалось: они или терялись, или разбивались, поэтому давно перестал с ними связываться. Часы на торпеде «сурфа» показывали начало седьмого. – А эти почему неправильно идут?

– Мне мыли двигло, снимали аккумулятор, все сбилось, – сообщил Влад.

– Тогда как быть? – спросил Марк.

– Ты куда-то торопишься?

– Нет, но всегда надо помнить, в каком времени ты живешь. Разве не так? – спросил Марк.

– Не обязательно помнить об этом самому, время все равно не даст о себе забыть. Думаю, сейчас интервал от часу до трех. Если надо точнее, можно остановиться и спросить.

– Да ладно, не важно. Это в Америке время – деньги, а у нас… – он не стал договаривать.

– А что у нас, Марк? – мне действительно было интересно: а что у нас?

– А у нас – власть!

– Что – «власть»?

– Власть – это деньги!

– Марк, не начинай! Ты обещал, что не будешь его провоцировать! – Яцек знал, что любой наш спор с Марком заканчивается моей победой за явным преимуществом.

– Владислав, все, я нем! – Марк отработал назад. Всегда бы так!

Пока мы медленно ползли до поворота на Светланскую, Марк рассказывал нам о своих планах:

– Мы собираемся формировать в городе клубную субкультуру! Сейчас же, кроме дебильных танцев, тупого пьянства и дешевого стриптиза ни один клуб ничего не предлагает. Поэтому мы сделаем шоу!