– Выпью! А у меня оба – и отец, и мама, – твердо ответил Марк.

Саня открыл банку, вытащил из пакета несколько хвостов, пару протянул Марку, а нам с Яцеком раздал по одному.

– Все равно не пьете. Че добро переводить? – объяснение не обидное и исчерпывающее.

– Санек, это Влад! Помнишь, я тебе рассказывал? Он передачу ночью на радио ведет, – Кислый представил Яцека как суперзвезду.

Санек снова подскочил: он для своей комплекции оказался очень подвижен.

– Можно я тебя обниму, братуха? – и, не дожидаясь положительного ответа, сгреб Яцека в охапку, оторвал от земли, подержал на весу и посадил на место. – Бабе сегодня расскажу, как Влада в объятиях сжимал. Она днем дрыхнет, пока я на работе, а ночью шарится, как сова, и все время ноет, что ей тоскливо. А тут пару недель назад совершенно случайно наткнулась на твою программу. Теперь говорит, у нее смысл жизни появился! Как тебе подача?

Санек с лицом абсолютно счастливого человека предложил выпить за Влада, за его долгие лета, здоровье и удачу. Все, кто ими обладал, чокнулись жестяными банками. Санек залпом осушил полулитровую и стал прощаться:

– Все, пацаны, мне пора! Надо заехать из детсада дочку забрать, – он обнялся с каждым из нас, как будто мы были его старыми добрыми друзьями. Яцеку на прощание сказал «уважуха», Марку – «не дай им ни шанса», со мной обнялся без слов, а братьям по разуму – «до завтра». Как был в трусах, сел в «патрол» без номеров, и, выпустив облако черного дыма, умчался со стоянки.

– У него правда папа еврей? – спросил у Кислого Марк.

– Хуй его знает! Он вчера пацанам из Улан-Удэ, когда они его «вигора» смотрели, сказал, что у него папа – бурят. Те покрутились-покрутились и забрали машину у Санька на триста долларов дороже, чем у тех пацанов, – Кислый ткнул пальцем куда-то направо. – Он в прошлой жизни замполитом служил на подводной лодке, так что все может быть.

В дальнейшем наш разговор разбился на две части. Первую его (скучную) половину – там, где Яцек и Кислый вспоминали годы, проведенные в бурсе, я проигнорировал. Потому что ненавижу. Ну, может, «ненавижу» – сильное слово, но однозначно эти воспоминания о победе коллективного дикого над светлым разумом меня не радуют и не веселят. А вот во второй части, где Кислый рассказывал нам о тенденциях, ценах, перспективах и планах развития на Зеленке, я принял живое участие. Серега Кислый – удивительный парень: всегда сам по себе, всегда активный, с живым умом, примерно с меня ростом, но от фонтанирующей из него энергии он мне казался выше. На него никогда никто не мог надавить, и у него не было врагов. Он не участвовал в общих бардаках, но, когда рота поднималась дать отпор врагу, стоял в первом ряду. Никогда не обижал слабых зазря, всегда стоял за справедливость и этим он мне импонировал. Мы с ним часами могли говорить о спорте, в основном о силовых единоборствах – он одно время тоже интенсивно занимался. С Владом его роднило отношение к девушкам, точнее даже сказать, они соперничали по количеству побед, завоеванных на любовном фронте. Кислый обладал романтическим большим орлиным носом, а ведь всем девушкам известно: чем больше нос, тем больше…! Хотя в его случае это было не так. Он спросил, что нас сегодня сюда привело, – ведь уже поздно для покупок – и, услышав, что нужно литье, пообещал помочь. На неделе Саньку приходит контейнер с резиной, там оно наверняка есть.

– Игорян, а ты на чем ездишь?

– На «спринтере». У бати взял, – ответил я.

– Как Яцек, с концами?

– Нет, в аренду, – я же не мог себе позволить забрать у родителей их единственный автомобиль! Хотел добавить, чтобы он поискал мне черностоечный «марк» – лучше с пробегом, подешевле, но в этот момент на стоянку тихонько, по-черепашьи вползла синяя «старлетка». За рулем почти игрушечной машинки сидела корейская бабулька, настоящий божий одуванчик. Она приветливо помахала Кислому сухой, маленькой ручкой.

– Здравствуй, Сереженька! – заговорила бабулька скрипучим голосом с еле уловимым акцентом. – Здравствуйте, ребята!

– Здрасьте, теть Маш! – поздоровался Кислый. – Как Ваше здоровье?

– Хорошо, дружочек, хорошо! Сегодня морковочка, кальмарик, кимчи чудесная! – корейский одуванчик сразу перешел к делу.

– Пацаны, возьмите кимчи, рекомендую! Можно потом одним дыханием костры поджигать, – предложил Сергей.

Мы отказались, сославшись на отсутствие аппетита в жару, а длинный, наоборот, очнулся и подошел к «старлетке» с явным намерением купить себе еды.

– Он сейчас возьмет все, что есть. Это Тимоха – глист! Он прожирает все деньги, которые зарабатывает, – хоть наш товарищ и говорил негромко, было видно, он не особо заботится о конспирации.

– Я все слышу, – флегматично объявил Тимоха, не отрывая взгляд от еды, которую теть Маша раскладывала по тарелкам.

Мы с вялым интересом наблюдали за ее действиями, но, когда она достала из термоса с широким горлом два пенсе, сразу оживились, – ну я-то точно. От Кислого не ускользнула наша реакция, и он громко спросил:

– Теть Маш, а пенсе свежие?

– Конечно, Сереженька! Минут пятнадцать назад достала, – ответила бабулька, отсчитывая сдачу Тимохе.

– Тогда нам четыре, я угощаю! – он повернулся к нам, и продолжил, на корню прерывая наш протест – Такого пенсе вы давно не ели, отвечаю! Колода, помнишь на автовокзале, когда мы с тобой ездили в Шкотово, тогда по одному взяли, и потом всю дорогу жалели, что только по одному? Вспомни! Так вот, у теть Маши еще вкуснее!

Я пожал плечами, хотя помнил тот случай, но мне показалось не совсем корректным пользоваться нашими тогдашними ощущениями вечно голодных бурсаков в нынешней абсолютно сытой ситуации.

– Короче, я настаиваю! – объявил Кислый.

Он, с присущей его натуре бурной энергией, клокотал вокруг еды, доставая, передавая, расплачиваясь. И только когда в руке у каждого из нас оказалось горячее, ароматное, почти идеальной овальной формы кулинарное изделие, он водрузился на свое место. Кислый достал еще две банки пива – себе и Марку – и приготовился вкушать пенсе, попутно приглядывая за нашей реакцией.

– Сереженька, ты сегодня в ночную? – Одуванчик упаковала снедь обратно в кастрюли и термоса, села за руль и завела свою «капсулу смерти».

– Нет, сегодня Тимоха дежурит. Ему девчат не привозите – только еду, а то он к утру уже с ума сойдет. Точнее не он, а его глист!

– Да, теть Маш, привезите пару пенсе или лучше три, – Тимоха ловко управлялся с салатами, между делом заедая их пенсе и заливая пивом.

– Хорошо, мальчики, – она тихонько поехала со стоянки, похожая в своей «старлетке» на улитку.

В последующие три минуты никто не проронил ни слова: мы поедали пенсе. Они действительно оказались выше всяких похвал. Пропорции кимчи, мяса и специй были идеальные. Сок стекал у нас по пальцам на асфальт, оставляя яркие следы. Тесто не липло к зубам, на губах не оставалось жирной пленки, а во рту не полыхал пожар – было остро, но так, как надо.

– Даже если я сейчас и съел какого-нибудь Тузика, все равно это вкусно, – Кислый с громким удовольствием отрыгнул и запил пивом.

– Мы тоже съели собаку? – забеспокоился Марк.

– Я пошутил. Теть Маша честная до щепетильности. У нее брат в Уссурийске скотов разводит, она все готовит из свежайшего мяса. Но даже если и была собака, вкуса она не испортила! – подвел итог Кислый.

– К тому же, это полезно, – я решил его поддержать.

– Серега, а чего ты там про девчат говорил? – Яцек, естественно, обратил внимание на кодовое слово «девчата».

– Я подумал, ты не вкурил! – воскликнул Кислый. – У теть Маши три девки есть, она ими по ночам приторговывает. Две русские и одна кореянка. Говорит ее племянница. Может, и правда, потому что возит только по своим. Когда мне ее теть Маша в первый раз привезла, та была одета в серебристый комбинезон. Я ее за это «космонавтиком» прозвал. Такая прикольная – все время радуется и очень старается. Рекомендую!

– А куда ты ее возишь, в «Гранит»? – последовал уточняющий вопрос.