Яго Ах, генерал, простите. Хоть обязан Я вам служить, повиноваться вам, Но все же в том, мне кажется, я волен, В чем и рабы свободны. Передать Вам мысль мою? А если эти мысли Обманчивы и гадки? Где чертог, Куда б залезть не умудрилась мерзость; И где та грудь, в которой не сидели б С правдивыми сужденьями в ряду Нечистые, кривые подозренья, Расправу в ней по-своему творя? Отелло Ты в заговор вступаешь против друга, Когда его считаешь оскорбленным И мысль свою скрываешь от него. Яго Ах, генерал, быть может, ошибаюсь В догадках я; мой нрав уже такой, Что я во всем хочу найти дурное; И много уж поступков небывалых Я создавал по страсти к подозреньям. Вот почему я умоляю вас Не обращать вниманья никакого На слабые суждения мои И перестать догадками такими Неясными и шаткими смущаться. Ни ваш покой, ни благо вашей жизни, Ни возраст мой, ни честность, ни рассудок – Ничто, ничто не позволяет мне Вам мысль мою открыть. Отелло Да что ж такое Ты думаешь? Яго Мой добрый генерал, Для женщины и для мужчины имя Их доброе – сокровище души Первейшее. Кто у меня похитит Мой кошелек – похитит пустяки: Он нынче мой, потом его, и был он Уже рабом у тысячи людей. Но имя доброе мое кто крадет, Тот крадет вещь, которая не может Обогатить его, но разоряет Меня вконец. Отелло Свидетель Бог, хочу я Знать мысль твою. Яго Нет, если б даже вы В своих руках мое держали сердце, И тут бы я молчал, как и теперь, Когда оно в моей груди хранится. Отелло Яго О генерал, пусть Бог Вас сохранит от ревности: она – Чудовище с зелеными глазами, С насмешкой ядовитою над тем, Что пищею ей служит. О, блаженны, Блаженны те рогатые мужья, Которые, в судьбе своей уверясь, Изменницу любить перестают. Но сколько мук проклятых переносит Тот, в ком любовь с сомненьем неразлучна, Кто ревностию мучится – и все ж Любовию безумною томится. Отелло Яго Тот, кто беден и доволен Своей судьбой – по мне, совсем богат; А у кого несметные богатства И вечный страх стать нищим, для того, Как зимняя пора, они бесплодны. О, да хранит святое небо души Всех близких мне от ревности. Отелло Постой! К чему ведут, что значат эти речи? Не мнишь ли ты, что ревностию жить Я захочу и каждый день встречать, Одно другим сменяя подозренье? Нет, у меня сомненье нераздельно С решимостью. Зови меня ослом, Когда займу я деятельность сердца Ничтожными догадками такими, Какие я в твоих намеках встретил. Пусть говорят, что у меня жена И хороша, и любит наряжаться, И выезжать, и бойко говорить, И хорошо поет, играет, пляшет – Ревнивым я от этого не стану. Когда в душе есть добродетель – все Наклонности такие непорочны; И даже то, что у меня так мало Заманчивых достоинств, не способно В меня вселить малейшую боязнь, Малейшее сомненье: ведь имела Она глаза и выбрала меня. Нет, Яго, нет, чтоб усомниться, должен Я увидать; а усомнился – надо Мне доказать, а после доказательств – Вон из души и ревность, и любовь! Яго Я очень рад такому рассужденью, И уж теперь открыто вам решаюсь Мою любовь и верность показать. Послушайте ж, что я считаю долгом Вам объявить, хоть ясных доказательств Нет у меня: смотрите, генерал, За вашею женою хорошенько, Внимательно следите вы за нею И Кассио; глаз не спускайте с них, Ни ревностью себя не ослепляя, Ни верою в их честность – не хотел бы Я ни за что, чтоб добротой своей Обманута была душа такая Открытая и честная – за всем Внимательно следите. Мне знакомы Характеры венецианских жен. Лишь небесам решаются они Те открывать проделки, о которых Мужьям своим не смеют рассказать; И совесть их не в том, чтоб воздержаться, А в том одном, чтоб скрыть свои дела. Отелло Яго Ведь обмануть умела Она отца, когда пошла за вас, И между тем, как всем казалось, будто Ваш даже взгляд так страшен для нее – Она его так горячо любила. |