- Пан полковник, могу я попросить, чтобы господа офицеры внимательно выслушали меня? Это не отнимет много времени.

- Говорите, капрал, - я одобряюще кивнул головой, - но постарайтесь излагать кратко.

- Есть, кратко. Вы знаете, господа, какой техникой располагали немцы в 1939 году? Это только коммунистическая пропаганда и такие фильмы как "Летучая" вешали нам лапшу на уши будто бы немцы двинулись на Польшу лавиной тяжёлых танков. На самом деле, основным немецким танком был Panzer I. Это, скорее, танкетка - и та устаревшая. Остальные типы были немногим лучше. Только Panzer IV, которых у немцев было штук двести, имели орудие калибра 75 мм. Ну, не смех ли? Единственная их техника, которую, действительно, следует опасаться, это 88-ми миллиметровая зенитная пушка, в то время - лучшая в мире.

Тишина в недрах машины достигла такого уровня, насколько это вообще было возможно в данных условиях. Всеобщее изумление стало почти осязаемым. Готов спорить, что ещё никогда в жизни мне не приходилось быть в подобной ситуации. Во-первых: откуда капрал с обычным средним образованием мог располагать столь энциклопедическими знаниями об особенностях германского вооружения шестидесятивосьмилетней давности? Во-вторых: какое всё это имело отношение к происходящему? Однако, как командир, я обязан был реагировать. Все этого от меня ждали. И сам я этого от себя ожидал.

- Галясь, всё это, разумеется, очень интересно, но зачем ты нам об этом рассказываешь?

- Я говорю об этом, пан полковник, эээммммм... ну да, я говорю об этом для того... потому что... - он набрал воздуха в лёгкие и вдруг перестал заикаться, - у нас появился уникальный шанс дать немцам такого пинка в задницу, что они с голодухи сгинут в полёте, пан полковник. Да просто элементарно разхерачить их в мельчайшую пыль! - Он воинственно задрал подбородок и посмотрел на нас вызывающе.

Все уже давно подняли головы и с удивлением к нему присматривались. После последнего его заявления можно было физически уловить звук распахивающихся челюстей.

- Послушайте, капрал, вы не могли бы выражаться чуточку яснее? Кого "расхерачить"? Немцев? Я не знаю, капрал, в курсе вы или нет, но немцы это наши союзники. - Я нёс полную хрень и Галясь прекрасно это осознавал. Но мне хотелось, чтобы собравшиеся самостоятельно пришли к выводам, к которым я пришёл с полчаса назад.

- Особенно те, что стреляли в нас из водяных пистолетов, не так ли? Пан полковник, да вы посмотрите. - Капрал вытащил из кармана часы. Обыкновенные ручные часы. - Я снял их с одного из покойников. Просто так, на память. Вы видите дату?

Я взглянул: на большом узорчатом циферблате стояло бесспорное: 1 Sep 39. Остальные тоже наклонились с любопытством.

- Перестанем обманывать себя: на дворе у нас первое сентября 1939 года. Точное время, - Галясь поднёс часы к глазам столь ловким движением, будто бы готовился к этому событию много лет, - семнадцать тридцать. Немногим более двенадцати часов назад началась Вторая Мировая война.

IV. СЪЕЗД

1.

Даааа... Крайне занимательно.

Предположим на мгновение, что это правда. Что в результате неправдоподобного поворота судьбы и технологически-погодных фокусов нас перенесло во времени и мы всем гуртом приземлились в 1939 году.

С чисто военной точки зрения Галясь был прав. Мы действительно имели гигантский технологический перевес и гигантское превосходство в огневой мощи по сравнению с любым немецким подразделением. Мы были значительно более подвижны и лучше защищены бронёй. А благодаря подаренным американцами приборам ночного видения и тепловизорам, для нас не существовало разницы - вести бой в дневное или ночное время суток. Мы могли значительно быстрее и лучше прицеливаться, а наши орудия стреляли значительно точнее и на несравненно большие дистанции.

Что общего у "твардого" с танками, о которых говорил капрал? Только название. А что общего у штурмового вертолёта Ми-24 с бомбардировщиком "штукас"? Ничего. Даже названий машин. Бесспорно, мы были в силах навязать бой целой германской бронетанковой группировке. В нашу пользу был фактор внезапности. У нас имелись достаточные запасы боеприпасов и горючего, чтобы неплохо накуролесить - может быть, даже больше, чем воображал себе Галясь.

Только... зачем?

Что общего у двадцати- и тридцатилетних парней из 2007 года с людьми из 1939 года? Что общего у нас с той войной? Как можем быть мотивированы для сражений в ней мы - люди эпохи интернета, сотовых телефонов и Big Brother-а? Ещё два часа назад каждый из нас питал надежду, что мы отбарабаним без происшествий эти несколько недель полигона, а потом отправимся в Афганистан, где под нежной опекой американцев проскользнём через эту войнушку без особых огорчений и потерь. И к тому же нам заплатят солидные боевые. Каждый из солдат уже в душе представлял себе как он, обвешенный симпатичными барышнями, с карманами, напичканными жалованьем в баксах, рассказывает героические байки о войне, доказывая всем и каждому, что талибы сгинули благодаря его личному мужеству.

Просто? Просто.

Тогда, в две тысячи седьмом году.

Если же, однако, прав Галясь, то мы ввязались в совершенно иную войну. Нет на ней и речи о зарплате, блеске и почестях. Нет речи даже о высшем руководстве - старший по рангу офицер, который в состоянии худо-бедно командовать батальоном, это я, собственной персоной: подполковник-анархист, вздумавший поехать в Афганистан, потому что ему нравится - хоть сам он себе пытается доказать обратное - одна девушка. Собственно говоря, разведённая. На которую я с некоторого времени зол.

Остальные офицеры Первого Отдельного Разведывательного Батальона не морочили себе голову столь сложными расчётами. Хотя адреналин, высвободившийся в ходе боя, мало-помалу начинал выдыхаться, у людей развязались языки и они принялись спорить, перебивая друг друга.

- Нет, ну блин, это какой-то полнейший вздор! - вопил во всю мочь Ветэска. - Галясь, где ты вчера развлекался, чёрт возьми! До сих пор, небось, похмелье мучит, потому что таких пьяных бредней я давно не слыхал. Вторую Мировую хочется тебе начать?

- Она уже идёт, Джонни, - напомнил я. - И совсем не Галясь её начал. И не дери ты так глотку.

- Вздор, курва, вздор. Она началась шестьдесят восемь лет назад, чёрт возьми! Мозги вам что ли отбило? Путешествия во времени возможны только в научной фантастике!

- Необязательно, - ответил Курцевич. - Теория относительности, в принципе, доказывает, что путешествия во времени, в самом деле, возможны...

- Ага, а как раз нам выпало быть экспериментальными кроликами? Учёный нашёлся, псякрев. Держите меня, а то лопну от смеха.

- Послушай, Джонии, - мягко ответил я. - Не знаю, как это случилось, но похоже на то, что мы, в самом деле, переместились во времени. Ведь отряд, который нас атаковал, не был миражом, правда? Ты сам видел, что он выглядел как немецкая пехота времён Второй Мировой войны. Или ты думаешь, что это Дрэшер так глупо пошутил над нами и подослал тех типов?

- Может быть, Дрэшер, а может, Микки Маус, - буркнул он сквозь зубы. - А может, Аль-Кайда изобрела новый тип террористических атак? Чёрт их знает, этих арабов, что у них там гнездится под их черепными коробками.

- Джонии, Аль-Кайда не нападает таким способом, - убеждал я его и себя одновременно. - Не играет в открытые боестолкновения с армией. И, наверное, жаль ей времени и денег на подобные маскарады. Откуда, в конце концов, они взяли бы целое соединение функционирующих "штукасов"?

- А я знаю? Я что ли энциклопедия? - Капитан Ветэска переставал злиться, зато мышление включил на полную катушку. - Хочешь мне впарить, что полторы сотни людей, несколько тысяч тонн железа, всё в куче, фьюююють, переносится во времени и пижонисто, как на параде, выгружается аккурат первого сентября тридцать девятого года? Что это могло бы быть, какой-нибудь Гарри Поттер для взрослых? Ну, ладно. Предположим, что путешествия во времени теоретически возможны. Но ведь для этого необходимы какие-то машины, какие-то технологии, какие-то, блин, учёные, которые нас должны были бы отправить.