– Если только ты нуждаешься в спасении от самого себя… полагаю… не хотелось бы, чтобы ты набрал больше… Понимаешь?

– Не понимаю.

– Не хочу, чтобы у тебя было брюшко! – выпалила Харли.

Он выгнул бровь.

– Брюшко?

Она ткнула пальцем в его твердый как камень живот:

– Не волнуйся, такое бывает.

Он поднял рубашку и с нарочитой тщательностью принялся себя рассматривать.

Джинсы, низко сидевшие на бедрах, обтягивали крепкие стройные ноги. Жар охватил ее, и влага выступила в тех местах, где точно не было потовых желез.

Плохо дело. Совсем никуда не годится.

Она попыталась представить Ноулана: милого, доброго, чудесного Ноулана, – но не смогла и приказала себе не паниковать. Это все потому, что без рубашки Ноулана она не видела.

– Ты права. – Он опустил рубашку. – Ты определенно должна пойти со мной и спасти меня.

Он пошел на кухню и, убедившись, что задняя дверь заперта, включил свет. А когда вернулся, увидел ее широко распахнутые глаза и услышал:

– Мы даже не нравимся друг другу.

Она была явно сбита с толку его поведением.

– Ты мне очень нравишься. Конечно, ты такая же ворчливая и упрямая, как Чак, но кто в этом мире совершенен!

Она поперхнулась смехом. Чак был талисманом Уайлдеров: вечно взъерошенный бродяжка, в котором с трудом узнавался кот. Он появился прошлой зимой, тощий и изголодавшийся, заброшенный и перепуганный.

Энни и Кэти взяли над ним шефство: откормили и окружили такой заботой, что коту больше ничего не оставалось, кроме как принять их за свою семью.

А потом Чак начал катастрофически толстеть, и Энни поняла, что кот… забеременел! Теперь по дому бегали трое котят – совершенно прелестные маленькие озорники, лишенные пугливости своей мамаши и способности вечно попадать в неприятности.

Но что это он такое сказал? Что она ему нравится? И это как раз тогда, когда она стала привыкать к их странным отношениям? Он что, решил изменить правила, не сообщив ей?

– Что происходит, Ти Джей? Обычно ты хмур и чем-то недоволен, когда говоришь со мной.

– Ты ничего не путаешь? По-моему, все как раз наоборот!

Она не могла не признать, что он не так уж не прав: как правило, это она говорила с ним зло, раздраженно, но лишь потому, что у нее была на это причина: их прошлое имело для нее значение, а он даже ничего не помнит.

Были и другие причины, и одна из них заключалась в том, что, каким бы грязным и небритым ни был на своей работе, он всегда выглядел на все сто, а она в своем комбинезоне – как в дурно подобранном наряде.

– Мне нужно избавиться от этого комбинезона.

– Ты знаешь, что можешь пойти в любом виде.

– Знаю.

Она целую вечность знакома с Кеном, Стоуном и Энни. И с Ником, мужем Энни. Они всегда были гостеприимны и добры к ней. Харли могла появиться в их доме в чем угодно – хоть в мешке из-под муки, и это не играло бы роли, – но ей хотелось переодеться… для себя.

– Это не займет много времени.

Теперь, когда согласилась на лазанью, ее едва не трясло от голода.

Расстегнув грязный комбинезон, Харли принялась было его снимать, но услышала тихий гортанный возглас Ти Джея и оглянулась:

– Не волнуйся, под комбинезоном у меня одежда.

Ногой отшвырнув заскорузлый комбинезон, она предстала в черном топе-стретч и таких же облегающих велосипедках.

– Видишь, я полностью одета.

Харли схватила висевшие на спинке стула джинсы и натянула, немного подпрыгивая, до бедер.

Ти Джей опять издал горловой звук-стон, когда она застегивала джинсы. Она бросила на него вопросительный взгляд и в ответ получила такой жгучий, что едва не запылала.

Господь милостивый!

– Здесь действительно так жарко? – иронически осведомился он вкрадчивым голосом, не отпуская ее из плена зеленых глаз.

Она от неожиданности растерялась:

– Я грязная.

– И что?

– И потная.

– Повторяю: и что?

– У… у меня есть бойфренд, – наконец выдала она последний аргумент.

На это он лишь сверкнул волчьей улыбкой, взял ее за руку, вывел на улицу, запер дверь и проводил к своему джипу.

– Я поеду на своей.

– Я тебе настолько неприятен, что ты не желаешь оказаться в той же машине, что и я?

– Ну… – неловкое молчание – это не так уж весело.

– Разве мы молчим? Как правило, подначиваем друг друга и спорим.

– Тем более следует ехать на разных машинах.

Он шумно выдохнул:

– Я пытаюсь сэкономить тебе бензин, Харли.

– Не хочу, чтобы ты вез меня обратно.

– Согласен.

– Но…

– Иисусе! – Он провел рукой по лицу. – Да садись ты уже в чертов джип!

Она мельком взглянула на него: немного раздражен, но по-прежнему весел.

И все такой же горячий как огонь.

Это проблема. Он проблема.

– Не уверена, что могу тебе доверять.

«Или себе».

Он усмехнулся:

– В таком случае хорошо, что не я твой бойфренд.

Они ехали молча, что вполне устраивало и Ти Джея, и Харли, кажется, тоже.

Вишфул был основан в 1800 году и прославился как самый дикий угол Дикого-дикого Запада. Он пережил «золотую лихорадку», лесной бум, и теперь, благодаря тому, что находится на высоте шести тысячи метров над уровнем моря, стал известным туристическим центром на пути к озеру Тахо, чем и воспользовались Ти Джей и его братья, основав «Уайлдер эдвенчерз».

За чертой города он свернул на шоссе, а потом на узкую частную трехмильную дорогу, ведущую к дому Уайлдеров. Харли продолжала смотреть в окно, делая вид, что ей совершенно все равно, но Ти Джей знал, что это очередная огромная, жирная ложь. Он выводил ее из себя, и она понятия не имела, что с этим делать.

– Ты действительно решила перебраться в Колорадо? – спросил он, лишь бы не молчать.

Она повернула голову и встретила его взгляд:

– Думаешь, я получу работу?

– Да.

Она удивленно уставилась на него: второй раз сегодня он поразил ее, предложив поддержку.

Он знал ее родителей, выходцев из шестидесятых, которые совершенно не понимали свою дочь: она сбивала их с толку.

Именно Харли заботилась о семье, то же касается и Скай, а не наоборот. Сомнительно, что Харли когда-нибудь получала такую же поддержку, какую давала семье.

Она так внимательно смотрела на густые зеленые леса по обеим сторонам узкой извилистой дороги, которая вела к «Уайлдер эдвенчерз», будто видела их впервые. Здесь в основном росли столетние сосны более ста футов высотой.

– Думаю, Колорадо не так уж отличается от Вишфула, – пробормотала она наконец.

– А как насчет бойфренда?

– Ноулана?

– У тебя есть какой-то еще?

– Почему ты ерничаешь?

– Вовсе нет. Ноулан хороший парень.

– Но?..

– Я не сказал «но».

– Да, но в конце этой фразы определенно прозвучало «но».

– О господи! – вздохнул Ти Джей. – Неужели не можешь просто ответить на мой вопрос?

– Отвечу, если повторишь.

– Почему Ноулан не едет в экспедицию вместе с тобой?

– Я не просила его об этом. Послушай, понятно, что в твоих глазах я всего лишь механик, но…

– Ты больше, – спокойно прервал ее Ти Джей. – Куда больше.

Несколько секунд она молчала, осознавая сказанное.

– Я выросла здесь, Ти Джей. Как и ты. И как единственный водитель эвакуатора получала вызовы двадцать четыре часа в сутки. Одна. Так что я всего навидалась.

Он это знал и всегда ненавидел.

Наконец они приехали. Ти Джей припарковался перед трехэтажным домом, который построил вместе с братьями. Солнце позднего дня освещало дерево и камень.

Дом на все времена. Он проводил много времени вдали от него, но всегда возвращался.

– Я все забываю, как он красив, – тихо заметила Харли, глядя на величественное сооружение. – Ты когда-нибудь думал, откуда начал и чем закончил?

– Поскольку мы начали в сточной канаве, а закончили здесь, стараюсь не вспоминать.

– Ты не просто закончил здесь. Вы трудились, как вьючные лошади. И заслужили все это.