– Ладно-ладно! Рад, что мы все выяснили.

Ти Джей покачал головой:

– У тебя была причина для звонка или просто зря тратишь деньги компании?

– Мы переключились на безлимитный тариф. И да, у меня есть причина: хотел выяснить, кто из нас выиграл пари. Видишь ли, мы решили, что ты либо вернешься с выражением хорошо натрахавшегося самца, либо будешь истекать кровью.

– Вижу, вам нечего делать, – прошипел Ти Джей под хихиканье Кена. – Лучше займись испытанием нового альпинистского снаряжения, которое мы купили. И кроме того, достань подробные карты маршрута в Йосемитский заповедник – сопровождение Стоун поручил мне. Да, и потом: на моем столе скопилась гора бумаг, которые требуют просмотра…

Кен оборвал смех, но язвительности в голосе не убавилось:

– Ах как давно ты не затыкал мне рот угрозами! Итак… ты готов признать, что сходишь по ней с ума, или как? Наш пытливый мозг жаждет знать.

Дождь прекратился, и Ти Джей поднял голову к быстро светлевшему небу, давая себе время успокоиться.

– Тебе нужно знать только одно: когда вернусь, дам такого пинка под зад, что надолго запомнишь.

– Лучше признайся, что влюблен в нее по уши.

– Отвали.

– Эй, ты сам виноват: смеялся над любовью. Энни верно сказала: нельзя искушать карму.

– Пропади все пропадом!

Ничуть не опасаясь неминуемой смерти, Кен громко рассмеялся, а Ти Джей нажал «отбой», сунул сотовый в карман, а когда обернулся, оказался лицом к лицу с Харли.

– О чем шла речь?

Он молча снял плащ, свернул и сунул во внешний карман рюкзака, вдруг почувствовав, что стало жарко.

– Вопрос за вопрос, Харли, и никаких уверток, – предложил Ти Джей, хотя был твердо уверен, что она не осмелится быть честной.

Она долго смотрела на него, но в конце концов согласилась:

– Хорошо.

Ну что же… Он опустил рюкзак, она сделала то же самое, и он начал:

– Итак, почему я всегда тебя раздражаю?

Она глубоко вздохнула:

– Может потому, что ты говоришь со мной таким голосом: низким, хриплым, сексуальным, – который выбивает меня из колеи: мне кажется, что тебе хотелось бы со мной переспать.

– Так и есть.

Сунув пальцы во влажные волосы, она медленно повернулась. Насквозь промокшая, она не могла быть прекраснее. Ее тугое маленькое тело так идеально обрисовано белой футболкой и тонкими штанами, облепившими ее, как вторая кожа.

– Харли!

– Вот видишь! – Она ткнула в него пальцем. – Именно этот голос буквально вопит, что ты хочешь быть во мне.

Она отвернулась от него и так тихо, что он едва услышал, добавила:

– Хотя ты там уже был.

Он был совершенно шокирован, словно она размахнулась и ударила его.

Харли издала тихий звук, который мог бы быть смехом, если бы не прозвучал слишком похоже на всхлип. От него Ти Джей пришел в себя настолько, чтобы схватить ее, повернуть к себе лицом и заключить в объятия.

Что было нелегко: она напряглась как пружина от стыда и унижения, сжигавших ее, глаза горели огнем, щеки полыхали, губы побелели от ярости.

– Повтори, что ты сказала, – проговорил он хрипло.

– Ничего… я ничего не сказала.

– Харли!

– О боже! Прошу, не заставляй меня это повторять!

Она зажмурилась и уронила голову ему на грудь.

Ти Джей провел ладонью по ее спине, запустил пальцы в волосы и осторожно потянул назад, пока она не взглянула ему в глаза.

– Мы спали вместе, – прошептала Харли.

Ти Джей был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова и только молча смотрел в ее влажные карие глаза.

– Хотя, – продолжила она с нескрываемой иронией, – нужно отметить, что спать мы почти не спали.

– О чем ты? – наконец сумел он выдавить.

– Лонг-Лейк, – обронила она коротко. – Лето окончания тобой школы.

Смутные картины своего семнадцатилетия мелькали перед ним. Смутные, потому что весь выпускной год он бывал либо до безобразия пьян, либо под кайфом.

– И что дальше?

– Помнишь большую вечеринку на природе, когда всем приходилось добираться на машинах до Пайонир-Слейт?

– По-прежнему не понимаю.

– Четвертое июля…

Он медленно покачал головой. Мысли метались. Тогда он был совершенно неуправляем, особенно в то лето. Такое бывает, когда у тебя нет матери, а отец – чистый зверь. То лето было последним в его долгой, неприкаянной юности, прежде чем он отправился в колледж в Колорадо, где практически не учился, где встретил Сэм, много путешествовал, где ощутил на вкус большой величественный мир за границами Сьерры.

После его невеселого детства это был рай на земле.

– Все то лето я веселился и гулял… Помню как в тумане.

Она кивнула: он знал, что она это знает, потому что вообще о нем много знала, даже слишком…

Ему тоже казалось, что знает о ней практически все, но теперь он начинал думать, что, видимо, заблуждался.

– Ты был тогда с Крисси, – напомнила Харли.

Крисси считалась кем-то вроде его подружки в выпускном классе.

Именно «кем-то вроде», с кем можно время от времени трахнуться без всяких обязательств. Хорошие были времена.

– Я встречалась тогда с Лансом О’Брайеном.

Ти Джей помнил Ланса: вместе играли в баскетбол. Теперь он большая шишка в спорте – ведущий спортивных передач в Сан-Франциско, – но тогда каждую неделю менял девчонок и, кажется, побывал в постели едва ли не всех одноклассниц.

Харли в те времена была такой тихоней, что все диву давались, глядя на эту парочку.

– Да, – кивнула Харли, словно прочла его мысли, – это был роман из жалости с его стороны.

Судя по выражению лица, ей совсем не хотелось пересказывать ту историю. Мало того, ей было явно не по себе, она сгорала от стыда.

– Ланс всегда был ослом, – бросил Ти Джей, отчего ей стало немного легче, и она продолжила:

– Вы с Крисси припарковались рядом с нами, здорово навеселе.

Она помолчала, отстранилась и отошла на несколько шагов, устремив взгляд куда-то в лес. Прямые плечи слегка подрагивали, словно держали всю тяжесть мира.

И хотя он понимал, что история ему не понравится, все же подвинулся ближе и тихо попросил:

– Расскажи.

Харли много думала о том, что произошло между ней и Ти Джеем тогда: о своей неприязни, о его забывчивости, – но, на удивление, никогда не думала, каково это будет: рассказать ему. Она не могла поднять на него глаза и преувеличенно внимательно, сложив руки на груди, прислушивалась к падавшим с листьев на землю каплям.

– Харли! – окликнул тихо, но требовательно Ти Джей.

Она легким кивком дала ему понять, что не намерена кокетничать или досаждать ему. Просто очень нервничала, так что ноги тряслись, но поскольку она это начала, она и закончит. Хорошо еще, что она стоит спиной к нему и он не видит ее лица!

– Крисси стащила у отца выпивку, и вы с ней сидели в кузове грузовика и пили.

Она закрыла глаза и словно вернулась туда. Поздняя душная темная ночь. Безлунная. Безветренная. Только стрекот кузнечиков, только плеск воды, лизавшей камни, и Ти Джей с Крисси, которые смеялись и прекрасно проводили время.

Да, и ее собственное унижение…

– Мне было очень стыдно, – тихо продолжила Харли, – потому что той ночью я была намерена расстаться с девственностью. Ланс все лез целоваться, распускал руки, а ты был совсем рядом… и мне хотелось, чтобы это был ты.

Она чувствовала, что он смотрит на нее, и остро ощущала его досаду.

– О господи, – пробормотал Ти Джей, – а я ничего не помню.

– Крисси спросила, не выглядит ли ее попа толстой в этом платье, но ты не ответил. Она разозлилась, отшвырнула бутылку со спиртным и ушла.

– Похоже на Крисси.

– Она подошла к нам и попросила подвезти. У Ланса слюнки потекли при виде ее грудей, выглядывавших из выреза. Она была… куда лучше сложена, чем я, а кроме того, мне было все равно, поэтому я сказала, что он может делать что хочет, а я пойду продолжать праздновать с другими. Но я не пошла.

– А что ты сделала?