Однако есть и хорошие новости: история показывает, что на смену спаду приходит подъем, и рабочие места появляются вновь. Но сейчас нас мучает вопрос: а не создаст ли ускоренное развитие автоматизации и информационных технологий совершенно новые условия, в которых придется иначе решать проблему рабочих мест? Джереми Рифкин писал об этом в своей книге «Конец работы» еще в 1995 году{109}. Он отмечал, что рост использования автоматизации и информационных технологий – потенциальная угроза миллионам рабочих мест на производстве, в сельском хозяйстве, розничной торговле и сфере услуг. Рифкин предположил, что доходы хороших специалистов, которые примутся за осуществление автоматизации, возрастут, однако количество новых должностей будет значительно меньше числа исчезнувших. И даже если эти числа окажутся равны, менее талантливые сотрудники потеряют свою работу и начнут жить на социальное пособие. Рифкин считал, что мировая безработица может привести к потребности в более развитом социальном обеспечении в форме так называемой социальной зарплаты и к росту сектора некоммерческих организаций, которые станут помогать государству в оказании социальных услуг.

Сейчас ведутся споры по поводу того, кто же окажется наиболее уязвим в результате изменений, обусловленных технологическим прогрессом. Некоторые считают, что сильнее всего пострадают низкоквалифицированные рабочие, так как машины могут выполнять несложную рутинную работу. Однако не исключено, что эти механизмы будут стоить дороже, чем живая рабочая сила. Возможно, работу потеряют «белые воротнички», потому что их функции в сфере бухгалтерского учета, финансового анализа и программирования возьмут на себя компьютерные программы. Большая часть бухгалтерской работы уже сейчас выполняется не человеком. Многие люди уже в состоянии самостоятельно подготовить юридические документы, не прибегая к услугам юристов. 3D-принтеры пришли на смену некоторым квалифицированным специалистам, которые занимались ковкой и сваркой. Мы больше не нуждаемся в таком огромном количестве преподавателей старших классов и университетов, потому что ученики и студенты могут заниматься самостоятельно, изучая видеоролики в библиотеках массовых открытых онлайн-курсов (MOOC), в которых можно найти много теоретического и практического материала. В сфере здравоохранения вводят в использование видеоролики, демонстрирующие пациентам необходимые реабилитационные упражнения и снижающие потребность в обученном персонале.

Нет сомнений в том, что автоматизация оказывает влияние на судьбу квалифицированных специалистов и профессионалов. Исследователи Оксфордского университета подсчитали, что 47 % современных професий могут быть автоматизированы в ближайшие 20 лет. В книге «Второй век машин»[5] рассказывается о том, что когнитивная информатика быстро продвигается вперед, демонстрируя успехи в использовании «естественного» языка, который позволяет выполнять большое количество сложных задач. Основатель IBM Уотсон показал, что машины могут быстрее отвечать на вопросы, а также находить верные решения и способы лечения в сфере медицины.

Еще один важный вопрос: существуют ли виды деятельности, которые не могут выполнять машины, и если да, то хватит ли в этих сферах рабочих мест на всех желающих? Другой вопрос: как скоро можно будет ввести эти новые профессии, чтобы заменить ими исчезнувшие?{110} Новые компании стремятся брать на работу гораздо меньше сотрудников, чем раньше. Instagram, приложение для обмена фотографиями, было куплено компанией Facebook за $ 1 млрд. в 2012 году, и сейчас оно насчитывает 30 млн. пользователей – это при том, что управляют компанией 13 человек. А вот фирме Kodak, жертве цифровой революции, пришлось заявить о своем банкротстве, хотя в лучшие времена в ней трудились 145 000 сотрудников.

Безработица может стать еще выше, если неравенство в доходах населения продолжит расти. В течение последних 30 лет доля продукции, которая приходится на рабочую силу, сократилась с 64 до 59 % по всему миру. Тем временем доля дохода 1 % самых богатых американцев увеличилась с 9 % в 1970 году до 22 % сегодня. Если у большинства американцев денег станет меньше, они не смогут купить то количество машин, телевизоров, кухонных приборов и других товаров, которое будет достаточным для обеспечения достойного спроса и, как следствие, для создания большего числа рабочих мест. И даже если товары будут произведены, многие из них окажутся импортированы и в конечном счете скорее увеличат число рабочих мест в других странах, а не в США. Неужели средний класс Америки станет еще малочисленнее или вовсе прекратит свое существование в рамках крайне неравной экономики, управляемой 1 % богачей, владельцев капитала и «суперменеджеров»?{111}

Неуверенность в отношении количества рабочих мест связана с тем, что до конца не ясно, будет экономика США расти быстро или медленно. Я уже намекал читателям на большую вероятность в будущем медленного экономического роста. Это предположение было сделано экономистом Робертом Дж. Гордоном, профессором Северо-Западного университета, в его статье «Закончен ли экономический рост? Шесть препятствий для инновационного развития»{112}. (Один писатель назвал ее самой депрессивной экономической работой 2012 года.)

Гордон считает, что большой прирост в производительности, который обусловил расширение среднего класса и возникновение современного государства с развитой системой социального обеспечения, больше не повторится в будущем. Он признает, что технологии продолжают расти, однако вряд ли нас ожидают гениальные открытия и изобретения, сравнимые по своей значимости для истории человечества с паровым двигателем, водопроводной системой, двигателем внутреннего сгорания, электричеством, железной дорогой, автомобилем, самолетом, компьютером и Интернетом. Каждое из вышеперечисленных изобретений обзавелось «побочными продуктами», такими как автобаны, кондиционеры и эффективные фабрики, позволившие экономике расти еще в течение десятков лет. Гордон признает наличие у Интернета и цифровой революции потенциал для роста, однако он не уверен, что они смогут оказать влияние, сравнимое с влиянием их предшественников.

Более того, Гордон видит шесть других факторов в экономике, которые, вероятно, задавят рост США: «Наше стареющее население, наша неустойчивая система образования, растущее неравенство в доходах, растущая конкуренция из-за рубежа, неизбежное влияние глобального потепления и, возможно, необходимость выплачивать наш долг». С 1891 по 2007 год в стране происходил массивный прирост продукции в размере 2 % из расчета на одного человека. Гордон подсчитал, что эти шесть факторов вдвое сократят годовой экономический рост на единицу населения до 1 %. И он также полагает, что инноваций, подобных тем, что обеспечивали наш годовой рост в прошлом, будет меньше. Если сложить все вместе, то получится, что наша экономика в лучшем случае станет расти на 0,5 % в год в течение следующих нескольких десятилетий. Кроме того, Гордон высказал мысль, что быстрый рост, какой имел место быть в течение последних 250 лет, может оказаться уникальным эпизодом в человеческой истории. Он считает, что перечисленные им факторы поспособствуют стагнации и будущему снижению жизненных стандартов.

По иронии судьбы сегодня существует много должностей, требующих высокой квалификации и участия среднего класса, но для них не находится соответствующих специалистов. В августе 2013 года компании США не смогли найти 7 миллионов профессионалов для работы в сферах науки, технологий, инжиниринга и математики{113}. Существует некий диссонанс между навыками врожденными или приобретенными и действительно нужной квалификацией. Немало низкоквалифицированных видов деятельности перестало существовать из-за технологического прогресса, и это само по себе уже усугубляет проблему безработицы. С другой же стороны, недостаточное количество студентов занимается изучением естественных наук, технологий и прочих предметов, способных гарантировать им широкий выбор на рынке труда после окончания учебного заведения.