– Отец Раймонд мог пойти на такой шаг. Кстати, если уж зашёл разговор о сей обители, то именно её братьями были переведены тексты знаменитой Liber Linteus – Льняной Книги, найденной неподалёку от Рима. Увы, но её первая часть была утеряна, что сильно расстроило этих святых отцов, но вторую они изучили весьма тщательно, хоть и не спешат поделиться открытием со всем миром.

Возвращаться к себе домой не рискнул. Можете назвать это излишней осторожностью, но я счёл сей поступок правильным и благоразумным. Не хотелось вызвать гнев неупокоенной души Альбертины де Вердан. Посему я снял у Гая каморку и завалился спать. Проснулся в сумерках – по-осеннему хмурых, наполненных лёгким шумом дождя и ветра.

Спустившись в залу, где звучали голоса бражников и притворный смех блудниц, услышал голос мастера Григориуса, который по всегдашнему обыкновению обращался к посетителям своего заведения:

– Вы, чёрт бы вас побрал, предаётесь блуду, забывая о Божьих заветах и наставлениях его верных слуг, кои предостерегали от чрезмерных увлечений женскими прелестями! Знаете ли вы, грешники, что такое блуд?! Сие… – Мастер Григориус ткнул пальцем в потолок, а потом так грохнул кулаком по столу, что вздрогнули не только кружки, но и сам прилавок. – Сие слово произошло от греческого «порнейа», что означает недозволенную распущенность, которой вы предаётесь, не жалея ни сил, ни времени! Вы олухи, только и думающие, как бы задрать юбку какой-нибудь грешнице! Забыли о словах апостола Петра?! «Дабы опять, когда приду, не уничижил меня Бог мой и дабы не оплакивать мне многих, кои согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали!» Алан, старый ты пьяница, я к тебе обращаюсь! – взревел Гай и ткнул пальцем в одного из бродяг. – Убери руку с бёдер этой худосочной девки и подумай о карах Небесных! Там и щупать-то нечего!

Мастер Григориус нахмурился, обвёл взглядом посетителей и продолжил:

– Между тем чревоугодие, хоть и порицается Святой церковью, является грехом гораздо меньшим! Вот и подумайте, что более угодно Господу Богу? Отдать монеты какой-нибудь потаскушке, рискуя навлечь гнев Божий, или же заказать кувшинчик вина и кусок жареной свинины?!

Оглянувшись, я заметил монаха, выходившего из комнаты шевалье де Брега. Капюшон закрывал лицо, и сей посетитель остался неузнанным. Единственное, в чём был абсолютно уверен – это не брат-инфирмарий. Монастырский лекарь был выше ростом и шире в плечах. Монах, не обращая внимания на галдящих и веселящихся гостей, прошёл к выходу и скрылся.

Немного погодя, после скромного ужина из цыплёнка и стакана белого вина, я заглянул к де Брегу. Судя по всему, Орландо чувствовал себя гораздо лучше. Несмотря на это, он встретил меня довольно хмуро.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Жак, хотите, я расскажу вам, за что меня прокляли оборотни?

– Если вы хорошо себя чувствуете, то с удовольствием вас выслушаю.

– Не буду утверждать, что эти воспоминания приятны, но они как нельзя кстати подходят к нашим суровым будням. Если быть точным – к вашим будням…

– Простите? – насторожился я.

– Что вы натворили, Жак? – устало спросил шевалье.

– Господь с вами! Я ничего не…

– Давайте обойдёмся без ненужного пустословья, – перебил он. – Рассказывайте!

– О чём?!

– Раздери вас дьявол! Я понятия не имею, что вы учудили на этот раз, но мне известно о вашем проникновении в монастырь! Будь он женским, я бы вас не осуждал, но он мужской! Тем паче это случилось именно той ночью, когда умер настоятель. Будете и дальше кряхтеть и мямлить или же облегчите душу признанием?

Делать было нечего! Пусть и запинаясь от волнения, но я признался о встрече с ведьмой и нашей сделке. Когда закончил своё повествование, де Брег горестно вздохнул:

– Прах вас раздери, сударь… С одной стороны, я вам обязан жизнью, а с другой… Жак, я же предупреждал вас, что сделки с ведьмами весьма опасны?

– У меня не было иных средств, дабы спасти вашу жизнь, – сказал я и опустил голову.

– Жак, теперь у вас ещё меньше шансов спасти свою собственную! Добро бы обошлось одним лишь договором!

– Она не требовала моей души или жизни!

– Вы дали ей слово!

– Но…

– Юноша, да будет вам известно, что ведьмы весьма искушены во всевозможных кознях, которые при дворе назвали бы «интригами»! Простым смертным не дано предугадать, что они могут придумать, и не придется ли заплатить самой жизнью за такие обещания. Тем паче вы уже могли убедиться – душе Альбертины де Вердан это сильно не понравилось, раз уж она так разбушевалась! Страшно представить, что может натворить разгневанный призрак!

Орландо де Брег замолчал и перевёл дух. После весьма продолжительной паузы шевалье тяжело вздохнул:

– Экзорциста, способного противостоять этой беде, в Баксвэре нет. Разве что… – начал он и опять замолчал.

– Кто-то из Святого Трибунала? – осторожно поинтересовался я.

– Святой Трибунал редко прибегает к правильному очищению. Подозреваемого проще отправить на костёр, нежели изгнать нечисть, которая обуяла его душу. Проще и гораздо дешевле! Хворост нынче недорог! Человек, о котором я вспомнил, это один из монастырских братьев, надзирающий за монастырской тюрьмой. Вы, если мне память не изменяет, с ним знакомы. Его зовут Маргус.

– Его имя мне было неизвестно, но я видел этого человека, – кивнул я. – Вы же знаете, шевалье, что мне довелось побывать в монастырской темнице…

– Господь Всемогущий! – Шевалье вздохнул и уставился в потолок. – Этот юноша живёт в Баксвэре чуть больше года, но уже свёл знакомство со всеми тюрьмами города! Разумеется, кроме узилища Святого Трибунала! Жак, лучше бы вы отдали предпочтение здешним блудницам! Поверьте, это было бы гораздо полезнее и приятнее для вашего тела! Ладно… Завтра утром мы с вами отправимся в монастырь, дабы поклониться усопшему отцу Хьюго и побеседовать с этим старцем. Надеюсь, что он не откажет нам в помощи. Монах уже стар и почти слеп, а посему найдите какую-нибудь повозку, чтобы старик не утруждал свои ноги, если задумает нанести визит в ваше жилище.

– Вы хотите…

– Я хочу, насколько это возможно, избежать лишних бед!

– Как скажете, шевалье…

– И вот ещё… – Он поднял на меня взгляд. – Я благодарю вас, Жак де Тресс.

– Всегда к вашим услугам, но…

– Что?

– Вы обещали рассказать историю про оборотней.

– Дьявольщина… Жак, вы… Вы неисправимы! Как-нибудь в следующий раз! Когда вы опять впутаетесь в какую-нибудь историю! Ступайте, Жак! Ступайте и помолитесь, хоть и сомневаюсь в том, что небеса будут к вам милостивы и даруют покой! Клянусь, вы слишком долго испытываете их терпение! Я уже не говорю о своём собственном!

Полагаю, что простите мою невольную слабость, из-за которой я не стану описывать бо́льшую часть визита в монастырь. Едва переступив порог Святой обители, я был готов умереть от чувства вины, и посему, оставив де Брега беседовать с одним из братьев, ушёл в храм, чтобы остаться наедине со своими грехами и мыслями. Здесь, несмотря на ранний час, было несколько человек. Неподалёку от меня преклонила колени заплаканная женщина, которая молилась о выздоровлении своего чада. Она молилась столь горячо, что мне стало совестно, будто подслушал чужую беседу. Я отошёл в сторону и встал за одной из колонн.

Спустя некоторое время позади меня раздались лёгкие шаги. Звякнули шпоры. Шевалье подошёл и встал рядом, разглядывая статую распятого Спасителя. После краткой паузы, он повернулся и задумчиво протянул:

– Вряд ли на свете есть другое место, где люди так чувствуют своё одиночество, нежели в храме Господнем.

– Почему так считаете? – удивился я. – Разве люди сюда приходят не обратиться к Богу?

– Обратиться, Жак, а не беседовать. Вы пытаетесь поведать о своих бедах или маленьких радостях, но именно в этот момент понимаете, что человек самое одинокое существо в мире Господнем.