– Донос? За что?!

– Увы… – Орландо де Брег развёл руками. – Это мне неизвестно. Возможно, наша соседка отвергла его ухаживания и не согласилась разделить с ним ложе. Мало ли женщин сожжено на кострах по лживым наветам? Нам и без этого есть что обсудить, не правда ли?

– Вы совершенно правы, шевалье.

– Чем больше я размышляю над тайной гобелена, – продолжал рассуждать де Брег, – тем чаще склоняюсь к мысли, что дело не только в сказочных сокровищах рода де Буасси.

– Почему вы так думаете?

– Слишком много людей оказалось вовлечено в это буйство смерти.

– Измена престолу? – предположил я.

– Господь с вами, Жак! Наш король прекрасно знает о настроениях этих знатных господ, кои льстят ему на пирах и турнирах, а между тем плетут заговоры, заключают союзы и ждут удобного случая, дабы избавиться от власти венценосца. Тут дело в чём-то другом, более интересном и более древнем…

– Эта тайна очень важна для служителей Святой церкви.

– Вы совершенно правы, Жак. Недаром наш аббат и его преподобие так сцепились.

– Графиня…

– Увы, графиня Ирэн де Фуа, которой вы служите, причастна лишь косвенным образом. Ей посчастливилось стать богатой вдовой, а деньги часто притягивают разное отребье вроде почивших в бозе барона де Мелло и шевалье Дампьера. Хотя… не скрою, что их интересы затрагивали не только графские богатства. Как-никак, но шевалье сумел выкрасть гобелен из монастыря Святой Женевьевы. Зачем?

– Чтобы добиться поддержки святых отцов, разумеется!

– Возможно… – шевалье нахмурился и провёл рукой по лицу. – Возможно, но это лишь одно из предположений. Если вы не забыли, то барон де Мелло изначально прибыл в Баксвэр на встречу с аббатом. Прибыл, не имея злосчастного гобелена, за которым охотились святые отцы. Полагаю, что аббат Хьюго знает тайну изображения, но ему не хватает подробностей, заключённых в записях покойного графа…

– Которые находятся в руках служителей Святого Трибунала, – добавил я.

– Его преподобие отец Раймонд, – усмехнулся шевалье, – скорее сам взойдёт на костёр, чем добровольно отдаст графские дневники и записи.

– Де Брег, вы запамятовали о некой третьей силе.

– Которая нашла способ и заточила нас в темницу?

– Вы полагаете, это дело их рук?

– Шериф весьма недалёк, а если откровенно, то скорбен и умом, и телом. Единственное, в чём ему не откажешь, так в откровенной жадности и слепой верности престолу. На этих чувствах, как вы понимаете, легко играть. Если пообещать замолвить словечко при дворе его величества, то он будет готов на что угодно!

– Жаль, но всё это лишь наши домыслы, – подвёл итог я. – Дабы их проверить, нам надо оказаться на свободе, а сие почти невозможно…

– Не торопитесь умирать, Жак де Тресс! Поживём – увидим!

Не прошло и двух дней, как наш тюремный покой – пусть и весьма сомнительный – был прерван двумя дюжими стражниками, которые заявились в темницу и приказали следовать за ними. Судя по тому, что меня и Орландо вывели вместе, предстояло не простое дознание, которое согласно артикулу тех далёких лет должно было проводиться порознь. Моя догадка подтвердилась, и вскоре мы предстали перед шерифом Баксвэра – пожилым мужчиной лет сорока. Его звали Филипп де Камрон. Невысок ростом, грузен, а жирное и одутловатое лицо, украшенное красными прожилками, свидетельствовало о нездоровом и греховном образе жизни.

Он преизрядно потел, а по звукам кашля можно было догадаться о присутствии в слюне серых мокрот – предвестников тяжёлых и опасных недугов. Увидев нас, Филипп недовольно скривился, словно узрел нечто, недостойное его внимания.

– Господа, вы знаете, в чём вас обвиняют… – произнёс шериф. Произнёс, надо заметить, весьма безразличным тоном, но нечто в его голосе и жестах говорило о совершенно ином. Сей толстяк был изрядно взволнован. Орландо де Брег не отреагировал на эти слова. Я счёл этот поступок весьма разумным и последовал его примеру.

– Молчите, а следовательно, признаёте свою вину, – продолжал Филипп. – Мои люди…

– Поступки ваших слуг, сударь, свидетельствуют о душевных недугах! Только безумцам могла прийти в голову мысль обвинить меня и Жака де Тресса в колдовстве и злодеяниях, с этим связанных.

– Колдовстве?! – встрепенулся мужчина.

– Извините, но иного способа не вижу. Как мы могли покушаться на жизнь святых отцов, если не посредством волшбы? Вы ведь знаете, что в день покушения нас не было в Баксвэре.

– Это значит, вы отрицаете свою причастность? – криво усмехнувшись, спросил шериф.

– Нет, я не буду отрицать. Напротив.

– Что?!

– Признаю, что я, Орландо де Брег, прибегал к богопротивным занятиям, под которыми понимают изучение книг о колдовстве и магии, – произнёс шевалье и прищурился. Когда я услышал эти слова, то не поверил своим ушам, но шериф выглядел ещё более удивлённым, чем ваш покорный слуга.

– Вы… – Он даже охрип и начал запинаться. – Понимаете, что этими словами подписали свой смертный приговор?!

– Как знать, сударь, – усмехнулся Орландо, – как знать…

– Вы обезумели?!

– А вы что, увидели во мне родственную душу?

– Увести их! – рявкнул разозлённый шериф и оскалился, но тут же зашёлся тяжёлым, удушающим кашлем и замахал руками. Стражники подхватили меня и шевалье под руки и вытолкали в двери.

Несколько узких коридоров, две лестницы, и нас втолкнули в темницу. Щёлкнул замок, послышалась грязная ругань и шум удаляющихся шагов. Когда всё стихло, я посмотрел на де Брега и, не найдя подходящих слов, дабы выразить свои чувства, развёл руками:

– Признаться, шевалье, я…

– Чем вы так удивлены, Жак? – спросил де Брег и с удовольствием развалился на соломе.

– Ваши слова, сказанные шерифу.

– Оставьте! – Он лениво отмахнулся и закинул руки за голову. – Вы же неглупый малый! Подумайте и представьте все последствия моего заявления.

– Костёр и пытки, – пожав плечами, предположил я. – Или плаха. Если нам повезёт.

– Жак, чёрт бы вас побрал! Не торопитесь так с выводами! Они, кстати, весьма далеки от истины. Жизнь, как ни крути, хороша и приятна, а если Гай Григориус будет так добр, что передаст нам ещё одну корзину с припасами, то и вовсе станет чудесной. Признаться, я так голоден, что не отказался бы даже от куска жареной трески. Пусть и без пряностей, кои так обожает наш щедрый мастер. Костёр… Костёр подождёт. Такие вещи так просто не решают.

– Погодите… – Я начал догадываться. – Вы что, хотите попасть в Святой Трибунал?

– Вы только сейчас это поняли?

– Шевалье, вы сам дьявол!

– Боже меня упаси! – засмеялся Орландо.

– Не боитесь, что шериф разделается с нами без помощи святых отцов?

– Филипп де Камрон не настолько глуп! Он не сможет пропустить моё заявление мимо ушей. Среди его слуг и помощников есть несколько человек, которые не преминут донести о таком промахе. Причём сделают это не из любви к Орландо де Брегу или Жаку де Трессу, а исключительно с целью испортить нам жизнь. Они с превеликим удовольствием шепнут приближённым королевского наместника – графа Шарля де Бо, а те, в свою очередь, донесут серым братьям. При дворе постоянно находится один священник из Святого Трибунала. Это, если мне память не изменяет, Даниэль Сагальский.

– Он хороший человек?

– Он хороший священник, твёрдо верующий в миссию Святого Трибунала.

– Разве эти понятия не связаны?

– Увы, мой друг, не всегда. Пусть мои мысли и покажутся вам крамольными, но святость дарованная не всегда подтверждает святость подлинную. Вам ли этого не знать, Жак? Вы же пожили, пусть и недолго, в Святой обители. Могли убедиться, что монахи, кои обязаны служить Господу, зачастую служат совсем другим «идеалам», утопая во множестве грехов и пороков.

– Да, тут я вынужден согласиться. Эту братию сложно назвать святыми.

– Мы с ним не особо дружим, – возвращаясь к беседе о придворном священнике, сказал де Брег. – Он не преминёт доложить отцу Раймонду. Что, собственно говоря, нам и потребно. Мне надоело сидеть в каменном мешке, питаясь чёрствым хлебом и тухлой водой, словно я разбойник с большой дороги.