Однако мне все же суждено было получить последнюю весточку от своего друга. Как я уже говорил, его альпеншток стоял, прислоненный к выступающему на дорогу большому камню. Какой-то блеск наверху этого валуна привлек мое внимание. Я протянул руку и взял серебряный портсигар, который носил с собой Холмс. Когда я его брал, с камня соскользнул небольшой квадратный кусочек бумаги. Развернув его, я увидел, что это три страницы, вырванные из блокнота Холмса. И адресованы они мне. Почерк моего друга как всегда был аккуратный, строчки шли ровно, словно послание это было написано в кабинете.
«Дорогой Ватсон, – говорилось в записке, – я пишу эти строки с любезного позволения мистера Мориарти, который сейчас дожидается меня для окончательного обсуждения разногласий, имеющихся между нами. Он в общих чертах рассказал, как ему удалось уйти от английской полиции и не потерять нас из виду, благодаря чему я имел возможность лишний раз убедиться в его поистине выдающихся способностях. Мне доставляет огромное удовольствие осознавать, что благодаря мне общество будет избавлено от этого человека, хотя, боюсь, произойдет это такой ценой, которая огорчит моих друзей и в особенности Вас, дорогой Ватсон. Я уже объяснял Вам, что на своем поприще я достиг вершины, к которой стремился, и никакое другое завершение моей карьеры не принесло бы мне большего удовлетворения. Если быть до конца откровенным, я догадывался, что это письмо из Мейрингена было фальшивкой, и позволил Вам уйти, понимая, что произойдет нечто подобное. Передайте инспектору Паттерсону, что документы, которые ему понадобятся на суде над бандой, лежат в секретере в ящике под буквой „М“, в голубом конверте с надписью „Мориарти“. Уезжая из Англии, я оставил необходимые распоряжения относительно своего имущества, они находятся у моего брата Майкрофта. Передавайте сердечный привет миссис Ватсон и верьте, дорогой мой друг, что я остаюсь
искренне Ваш.
Шерлок Холмс».
О том, что было потом, можно рассказать в двух словах. Полиция, обследовавшая это место, установила, что схватка двух противников закончилась единственным возможным при данных обстоятельствах исходом: сцепившись, они вместе упали в пропасть. Обнаружить тела не было никакой надежды, и где-то там, на дне этого бурлящего котла, под беснующейся водой и кипящей пеной навсегда остались лежать самый опасный преступник и самый талантливый сыщик нашего века. Маленького швейцарца, доставившего записку, так и не удалось найти, и нет никакого сомнения, что он был одним из армии агентов, которых для своих целей содержал Мориарти. Что же касается банды, читатели еще, очевидно, помнят, насколько исчерпывающими оказались собранные Холмсом доказательства преступной деятельности этого сообщества и какое суровое наказание понесли эти люди. Об их вожаке на судебном процессе почти не упоминалось, и если мне приходится раскрывать здесь всю правду о его преступной деятельности, то только в ответ на попытки некоторых воинствующих защитников Мориарти обелить его имя нападками на человека, которого я всегда буду считать умнейшим и достойнейшим из всех, кого я когда-либо знал.
Комментарии
Знак четырех
(The Sign of four)
Повесть «Знак четырех» стала вторым после «Этюда в багровых тонах» произведением шерлокианы. Закончив и опубликовав «Этюд», писатель не планировал в дальнейшем возвращаться к своим героям и сочинять детективные истории о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона, тем более что британский читатель отнесся к появлению «Этюда» довольно прохладно и сам Конан Дойл в то время был всецело увлечен новым замыслом – историческим романом «Белый отряд». Вполне вероятно, Холмс и Ватсон так бы и остались героями одной повести и никакой шерлокианы не было бы, если бы Джозеф Маршалл Стоддарт – главный редактор американского литературного ежемесячника «Липпинкоттс мэгэзин», – приехавший в Лондон открывать британскую версию этого журнала, не попросил Конан Дойла написать для своего издания еще одно произведение о приключениях полюбившихся американской публике персонажей.
«На английскую литературу была в то время довольно значительная мода в Соединенных Штатах по той простой причине, что там не существовало авторского права и за издание книг не надо было платить. <…> Мне попадались кое-какие из моих ранних изданий, отпечатанных на бумаге, в которую продавцы заворачивают покупки. Положительным результатом, однако, с моей точки зрения, было то, что английский автор, у которого был кое-какой талант, завоевывал признание в Америке. Затем, когда был принят закон об авторском праве, такой автор уже был хорошо известен читательской аудитории. Моя книжка о Холмсе имела в Америке некоторый успех, и немного времени спустя я узнал, что агент „Липпинкотта“ находится в Лондоне и хочет встретиться со мной, чтобы договориться о книге. Нет нужды упоминать, что я на день оставил своих пациентов и с нетерпением явился на назначенную встречу» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения: Пер. с англ. // Конан Дойл А. Мир, полный приключений. – М.: Вагриус, 2003. – С. 84–85).
Судьбоносное для Холмса и Ватсона предложение было сделано Конан Дойлу Стоддартом в августе 1889 года во время приема в лондонской гостинице «Лэнем», на который, кроме Конан Дойла, были приглашены бывший издатель, депутат парламента Патрик Джил и Оскар Уайльд, которому Стоддарт также заказал для своего журнала новое произведение.
По данным, приводимым американским биографом Конан Дойла Д. Сташауэром, можно понять, что писатель взялся за новую повесть о Холмсе с воодушевлением и готовностью: «Спустя несколько дней Конан Дойл сообщал Стоддарту: „Шерлок Холмс, герой ‘Этюда в багровых тонах’, будет у меня распутывать новое дело. Я заметил, что все, кто читал эту книжку, хотят узнать что-нибудь еще об этом молодом человеке“. По договору, Конан Дойл должен был написать повесть длиной не менее 40000 слов. Он справился с этой задачей за два месяца. Стоддарт требовал „пикантного заголовка“, и Конан Дойл в конце концов остановился на названии „Знак четырех“. „Рад сообщить Вам, – написал он издателю, – что Холмс по-прежнему в прекрасной форме. Полагаю, что не ошибаюсь, хотя обычно бываю недоволен своими произведениями“» (Сташауэр Д. Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла: Пер. с англ. // Иностранная литература. – 2008. – № 1. – С. 29).
Другой, тоже американский и не менее авторитетный биограф Конан Дойла – Дж. Д. Карр – отзывается об этом несколько иначе: «Но он (Конан Дойл – А. К.) был так поглощен „Белым отрядом“, что, как это ни удивительно, нигде – ни в записных книжках, ни в дневниках, ни в письмах – не упоминает о „Знаке четырех“. И лишь в интервью, данном репортеру „Эхо“ в сентябре 1889 года, мимоходом, как о чем-то второстепенном, проскальзывает намек на него» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла: Пер. с англ. // Карр Дж. Д.; Пирсон Х. Артур Конан Дойл. – М.: Книга, 1989. – С. 64).
Что же касается главной интриги повести, то она заставляет вспомнить об «Острове Сокровищ» Р. Л. Стивенсона, вышедшем в 1883 году. Известно, что Конан Дойл охотно пользовался сюжетными находками и приемами своих предшественников, в детективном жанре – Эдгара По, в фантастическом – Жюля Верна. Вот и в данном случае ларец, полный несметных драгоценностей, с которыми связана череда кровавых преступлений, и карта, на которой указано место, где он был спрятан, и сам «знак четырех» – свидетельство о вынесенном предателю приговоре, т. е. «черная метка», и таинственный одноногий незнакомец, чьего визита предатель панически боится – и таки умирает от страха, когда тот, как призрак из прошлого, появляется, и даже звуковое сближение имен Джонатан Смолл – Джон Сильвер, – все это и многое другое решительно указывает на «Остров Сокровищ» как на первоисточник конан-дойловского вдохновения при работе над «Знаком четырех».
