Его снова шли убивать.

Это было нелепо и нереально. При свете дня, во дворе огромного дома, рядом с дорогой, по которой мчались машины, человек, убивший его мать, быстрой походкой шел к подъезду Веснина.

Как он узнал?

Кирилл отступил на шаг. Надо было бежать, пока убийца не посмотрел в его сторону. Он вспомнил и словно даже услышал визг пули над плечом.

Бежать…

А убийца поднимется по лестнице и позвонит в дверь. Он найдет, что сказать. Валя откроет…

И снова покачивающаяся камера репортера жадно заглянет в квартиру.

– Эй!

Он сам удивился своему крику. Фигура в бурой нейлоновой куртке замерла на полушаге.

– Гад!

Кирилл не удивился, когда убийца рванулся к нему. Это было продолжением страшных снов, в которые превратилась жизнь. Снов, в которых не преступники убегают от милиции, а честные люди спасаются бегством от бандитов. Это стало нормой, да?

Кирилл бросился бежать.

Краем глаза он замечал, как женщина, идущая навстречу ему с тяжелой сумкой, быстро и целеустремленно завернула в уже пройденный было подъезд, как с балкона второго этажа исчезла фигура девушки, вышедшей покурить в накинутой на плечи куртке. Правильно. Когда маленький мальчик убегает от убийцы, не стоит смотреть на такое печальное зрелище…

Кирилл свернул к цепочке гаражей, слыша, как сзади приближается смерть. Он оказался в каком-то узком коридоре – слева здание, справа бетонные гаражные коробки, впереди – стальные прутья ограды, опоясывающей голые деревья и маленькие беседочки. Детский сад?

Он побежал вперед.

Убийца не издал ни звука. Просто догонял его медленно и неумолимо. Кирилл отстраненно подумал, что зря дети считают взрослых не умеющими бегать. Они умеют. Когда надо.

Шагах в пяти от ограды он увидел с какой-то фотографической точностью, что два прута слегка разогнуты – наверное, местные пацаны соорудили для себя удобный проход на детсадовскую территорию. Такой же лаз был и в ограде детсада рядом с его домом – по вечерам в маленьких беседках собирались пацаны, чтобы спокойно покурить, выпить, поболтать о девчонках. Кирилл прыгнул в узкий проход.

Он отбил плечо и едва не застрял. За спиной выматерился преследователь, и Кириллу показалось, что его обдало ветром от последнего рывка убийцы. Он дернулся, протискиваясь в узкую щель, упал на раскисшую от дождей землю. Повернулся, со страхом ожидая увидеть черный глазок ствола.

Убийца пытался протиснуться в щель. Нелепо выгнулся, просунув голову, но широкие плечи упрямо не желали пролезать, опровергая древнюю истину: «Главное, чтобы голова пролезла».

Кирилл вскочил, дернулся было в глубь территории, потом повернулся. Посмотрел в холодные прищуренные глаза. И подпрыгнул, пиная убийцу в лицо. Рубчатая подошва с хрустом проехалась по щеке.

Мужчина взвыл, выдергиваясь обратно. Из съехавшего вбок носа текла темная кровь, смешиваясь с липкой грязью, слетевшей с подметки кроссовки.

– Гад… – прошептал Кирилл.

Мужчина вытер ладонью лицо. Посмотрел на него – пристально, словно запоминая. Очень спокойно произнес:

– Иди сюда. Я ничего тебе не сделаю.

Кирилл истерически засмеялся.

– Все равно тебе не уйти, – сказал убийца. – Где второй?

Мальчишка попятился. Исчезнувший на секунду страх снова вернулся. Казалось, ударь он сильнее, так, чтобы содрать кожу, под ней оказалась бы сталь. Перед ним был не человек – какой-то робот, терминатор из фильма.

– Что происходит?

Из-за гаражей вышел мужчина. Рослый, крепкий, по сравнению с ним убийца сам выглядел подростком. В руке он держал разводной ключ, казавшийся игрушечным. На мгновение Кирилл ощутил, как перевернутый мир стремительно становится с головы на ноги.

– Совсем шпана обнаглела, – поворачиваясь, сказал убийца. – Залез в карман, гаденыш. Вот… попытался поймать… – Он снова вытер лицо.

– Он хотел меня убить! – закричал Кирилл. Мужчина смерил взглядом его, потом окровавленное лицо убийцы.

– Я его понимаю, – сообщил он. – А ну иди сюда, щенок!

Кирилл бросился бежать.

Нет, мир не собирался стать нормальным. Стоять на голове, видимо, было для него привычнее.

Сзади доносилась щедрая ругань. Ограда садика была высокой и совершенно не приспособленной для перелезания. Но ведь в любом заборе есть двери.

Кирилл выбежал к зданию детского сада. Здесь вяло бродили десятка два малышей под присмотром воспитательницы, смерившей его хмурым, неодобрительным взглядом, но ничего не сказавшей. Кирилл побежал мимо, к воротам, но растянулся в грязи и упал. Пакет вылетел из рук прямо к ногам мальчика лет пяти.

Дети нестройно засмеялись. В этом возрасте ничто не веселит так искренне и чисто, как чье-то падение в лужу.

Кирилл медленно поднялся. Подошел к пакету, из которого вылетели батон и шоколадка…

к чаю…

– Убегаешь? – спросил малыш.

– Убегаю, – машинально ответил Кирилл.

Мальчик задумчиво проводил взглядом испачканный хлеб, посмотрел, как Кирилл обтирает плитку «Бабаевского».

– Ты шоколад любишь? – спросил он.

– Нет. Хочешь?

– Хочу, – без лишней скромности признался малыш.

– Бери. – Кирилл сунул ему шоколадку и побежал к воротам.

Был уже вечер, когда поезд подошел к Актюбинску. Ни Ярослав, ни Слава больше не говорили о предстоящем. Дорога дарила передышку и скуку, это было единственное, что она могла дать.

– Проводник обещал никого не подсаживать, если получится, – перетасовывая колоду карт, сказал Слава. – Хорошо бы так и доехать, вдвоем.

– Помнишь, как в молодости мотался в Москву за книжками? – неожиданно для себя спросил Ярослав.

– С Валеркой? Помню, конечно. Здорово было, правда?

– Прибыли – ноль, зато поездку окупали, пьянствовали с друзьями, и все новинки были наши.

Слава засмеялся:

– Русский бизнес. Навар с яиц.

– Скорее уж: украли ящик водки, продали, деньги пропили…

– Ненормальный ты, – укоризненно сказал Слава. – Угораздило же меня… Вот другие Визитеры – какая интересная у них жизнь.

– Угу, в них уже стреляют.

– Не остри. Боюсь, что сегодня несколько «ушло».

– Ты ночью это узнаешь?

– Да… почувствую.

Ярослав заерзал на койке.

– Ты все-таки сукин сын. Ты что-то знаешь о своем происхождении. Просто не желаешь рассказывать.

– А если даже так? Помнишь свое «хождение в сеть»? Когда читатели принимались обсуждать недосказанные моменты в твоих романчиках? А ты ухохатывался, читая версии, потом выбирал ту, что высказал самый симпатичный собеседник, и поддерживал ее своим авторитетом автора. Чем я хуже тебя?

– Кончай. – Ярослав чуть смутился.

– Ладно. Я выйду покурю на перроне.

– Почему ты?

– А ты на прошлой станции выходил, пока я караулил купе.

– Сравнил разъезд с городом!

– Ну и что?

Слава бросил колоду на столик, снял с крючка куртку. Наставительно произнес:

– Есть две ошибки, которые можно совершить в дороге. Первая – выпить слишком много. Вторая…

– Выпить слишком мало? Даже не думай.

– Тю-тю-тю… – Слава усмехнулся, выходя в коридор.

Проводник, пожилой маленький казах, закрывал служебное купе. Глянул на Славу, поморщился, что-то вспоминая.

– Парень, ты просил никого в купе не подсаживать?

– Угу. Мы с братом просили.

– Слушай, такое дело, понимаешь… Много билетов здесь продали. Кого-то придется подсадить.

– Шеф, сколько надо?

Проводник замотал головой:

– Ничего не надо. Потесниться надо.

– Шеф, я думал, мы договорились.

– А, не обижай! Хорошего попутчика посажу. Стариков, детей в другие купе раскидаю. Кого тебе посадить? Девушку посадить?

– Посади, – доставая из пачки сигарету, сказал Слава.

– Русскую посадить?

– Красивую посади.

Проводник сморщился в улыбке.

– Кто тебя знает, кто тебе красивая… Мне будет красивая, а ты из окошка выпрыгнешь.

Слава засмеялся.