– Не стрелять! – закричала Ева, доставая одновременно рацию и пистолет. – Стюарт, прикажи своим людям немедленно прекратить стрельбу! Объект загнан в угол и никуда не денется! Не применять оружие!
Локтями, ногами и коленями она прокладывала себе дорогу через ошалевшую массу людей. Краем глаза Ева увидела, как кто-то упал рядом с ней, изредка она ловила дикие взгляды и поднятые в угрожающих жестах кулаки. Стиснув зубы, она рвалась вперед, не обращая внимания ни на что.
На нее накатила очередная волна пассажиров, которые жужжали, как разъяренные пчелы, бившиеся в стекло закрытого окна. Внезапно она почувствовала, как что-то горячее обожгло ей щеку, и теплая жидкость потекла по шее вниз.
И в этот момент Ева увидела Стайлса, который барахтался, пытаясь выбраться из кучи людей. Затем ее взгляд уловил Трухарта. Его длинные ноги позволяли ему двигаться довольно быстро, а у Евы были только ее собственные, которые уже к тому же сильно болели.
Через секунду она заметила рядом с собой какое-то резкое движение.
– Нет! Не стрелять!
Ее громкий приказ прозвучал как выстрел над мечущейся толпой. Даже прыгнув на транспортного полицейского, она все равно продолжала взглядом держать цель, мысленно определяя расстояние.
В тот же момент Трухарт собрал все силы и бросился вперед. Толпа расступилась перед ним и тут же сомкнулась снова, однако Ева успела заметить, как он прыгнул на спину убегающего Стайлса. Сила инерции сбросила их обоих вниз с платформы прямо на рельсы.
– Нет! Бога ради, нет! – Ева оттолкнула местного полицейского и подбежала к краю платформы. – Задержите прибытие поездов северного направления! – кричала она в рацию. – На путях раненые люди! Остановите все поезда! О боже! Боже мой!
Комок тел, лужи крови… Ева спрыгнула на рельсы, почувствовав боль в ноге. И лишь когда нащупала пульс на шее Трухарта, она смогла вздохнуть с облегчением.
– Черт побери, черт побери! Раненый офицер на рельсах! – Ее надтреснутый сухой голос рвал динамик рации. – Офицер полиции на рельсах! Необходима немедленная медицинская помощь: вокзал, второй нижний уровень, крыло «В». Захватить эвакуационные средства. Офицер и подозреваемый разбились.
Она сорвала с себя куртку и набросила ее на залитую кровью грудь молодого полицейского. Затем попыталась пережать сосуды на бедре, из которого фонтаном хлестала кровь.
Рядом с ней приземлился Фини.
– О боже! Насколько плохи дела?
– Плохи. Он очень сильно расшибся, приземлившись прямо на этот чертов рельс. Черт побери, я была всего в шаге от него! Я опоздала всего на один шаг! Его нельзя переносить без специальных средств, стабилизирующих положение тела. Где «Скорая помощь»? Где эта чертова «Скорая помощь»?
– Уже в пути. Скоро будет здесь. А как Стайлс?
Приказав себе держаться, Ева подползла к Стайлсу, который лежал лицом вниз, и проверила у него пульс.
– Жив. Основной удар пришелся не на него. Но он без сознания, видимо, от шока.
– У тебя кровь на лице, Даллас.
– В меня попал осколок стекла, вот и все. – Она вытерла щеку тыльной стороной ладони, смешивая свою кровь с кровью Трухарта. – Когда я закончу со Стайлсом… – Она замолчала, уставившись на юное, бескровное лицо Трухарта. – Боже, Фини, он еще совсем ребенок!
ГЛАВА 17
Ева ворвалась в помещение «Скорой помощи», на ходу расталкивая врачей и санитаров. Она кричала, ругалась, требовала и наконец сквозь собственные крики и возражения врачей услышала что-то про серьезные множественные переломы и внутреннее кровоизлияние.
Когда Ева открыла ударом ноги дверь в приемную, ей преградила дорогу огромных размеров медсестра, чья блестящая темная кожа резко контрастировала с бледно-голубым халатом.
– Отойдите в сторону! Там мой человек!
– Нет, это вы отойдите в сторону. – Сестра положила свою огромную руку Еве на плечо. – Дальше разрешено проходить только медицинскому персоналу. Кстати, у вас серьезная рана на лице. Сейчас вами займется хирург. Он обработает и зашьет вам щеку.
– Я могу обработать рану и сама. Видите ли, этот парень там, у вас, – мой подчиненный. Я его лейтенант.
– Ну что ж, лейтенант, теперь над ним не ваша власть: дайте возможность врачам спокойно делать свое дело. – Она достала опросный лист больного. – Если вы действительно хотите нам помочь, дайте мне все его данные.
Ева подошла к стеклянной стене приемного покоя, но перестала рваться внутрь. Сейчас она ненавидела их всех. То, что она видела через стекло – хаотическое движение врачей в зеленых халатах и медсестер в голубых, – казалось ей бессмысленным. Они что-то делали с Трухартом, который без сознания и признаков жизни лежал на смотровом столе.
– Лейтенант, – голос медсестры помягчел, – давайте поможем друг другу. Мы обе хотим одного и того же. Назовите мне все данные, которые знаете о пациенте.
– Трухарт… Боже, а как его зовут, Пибоди?
– Трой, – сказала Пибоди из-за ее плеча. – Его зовут Трой. Ему двадцать два года.
Ева прислонилась лбом к холодному стеклу, закрыла глаза, и перед ней вновь проплыли картины только что произошедшей трагедии.
– Мы занимаемся им, – сказала медсестра. – А вам сейчас необходимо заняться своей раной. Срочно идите в кабинет номер четыре. – Она открыла дверь и присоединилась к группе хирургов.
– Пибоди, свяжись с его семьей. Переговори с психологами, может быть, им придется подъехать сюда.
– Хорошо, сэр. Фини и Макнаб следят за Стайлсом. Он в соседней комнате.
В больницу продолжали прибывать машины «Скорой помощи» с ранеными людьми, которые пострадали от давки на вокзале. Эта трагедия значительно прибавила работы врачам, которые штопали раны, ставили на место вывихнутые и сломанные кости, залечивали ушибы.
Ева отошла от стекла, чтобы без помех переговорить с начальством и проинформировать его о происшедшем. После рапорта Уитни она позвонила домой.
– Рорк?
– Наконец-то! Ты где?
– Я в больнице…
– Где? В какой? Ты ранена?
– Больница имени Рузвельта. Слушай…
– Я немедленно выезжаю.
– Нет, подожди. Со мной все в порядке. Но я, кажется, потеряла человека. – Ева с трудом сдерживала слезы. – Он совсем мальчишка! Сейчас над ним работают врачи. Мне надо быть здесь, пока… Мне надо быть здесь.
– Я уже еду, – повторил он.
Она хотела возразить, но лишь кивнула головой:
– Ладно, спасибо.
Из приемного покоя вышла уже знакомая медсестра.
– Почему вы не в кабинете номер четыре?
– Как состояние Трухарта?
– Они делают все возможное и стараются стабилизировать его состояние. Вскоре его перевезут в операционную. После того как вам обработают рану на щеке, я провожу вас в комнату посетителей.
– Я хочу получить полный доклад о состоянии Трухарта!
– Вы его получите. После того как вам обработают рану.
Ожидание было хуже всего. У Евы оказалось слишком много времени, чтобы заново все вспомнить, проиграть и обдумать. Она теперь со всей ясностью видела допущенные ошибки, и это сводило ее с ума. Ева просто органически не могла спокойно сидеть и ждать. Она постоянно ходила по комнате, пила жиденький кофе и подолгу стояла у окна, глядя невидящими глазами на стену противоположного крыла больницы.
– Он еще совсем молодой, у него должен быть крепкий организм, – начала Пибоди, потому что не могла больше сидеть молча и наблюдать мучения своей начальницы. – Природа на его стороне.
– Мне следовало отослать его домой! Его нельзя было брать с собой на задержание. Не было никакой необходимости брать с собой на такую сложную операцию новичка.
– Вы же хотели, чтобы он начал приобретать опыт.
– Опыт? – Она резко обернулась и уставилась на Пибоди сверкающими от гнева глазами. – Я рисковала его жизнью! Я поставила его в ситуацию, к которой он не был подготовлен. Он пострадал. И я одна несу ответственность за это.
