А потом послышался голос Маркуса, а еще минуту спустя над ним склонилась Рэчел Айзенштайн. Она не обращала внимания на его слезы, а может, считала их реакцией на боль. Уверенно, опытными руками поворачивала она его так и этак, оценивая травмы — шрамы на спине и ребрах, сведенные мышцы, порез на боку.

Потом его осторожно уложили обратно и накрыли теплым одеялом.

— Скитер? Ты меня слышишь? Это я, Рэчел.

Не рискнув кивать, он сумел выдавить из себя хриплое «да». Звук вышел жалкий, и даже он знал это. Он надеялся, что Йанира с Маркусом поймут. Он просто слишком устал, слишком измучился от боли, чтобы бороться дальше.

— Скитер, мне нужно отвезти тебя в лазарет Ничего такого, что бы не зажило, но слишком много для одного пациента разом. Ты понимаешь, Скитер?

Снова это жалкое, хриплое «да».

Он зажмурился, молясь, чтобы Йанира поняла, насколько нужно ему сбежать ненадолго от эмоций, пробужденных в нем всего несколькими ее словами. Эта часть его существа тоже нуждалась в исцелении. Может, он все-таки повидается с доктором Мунди, расскажет ему все в конце концов, снимет с сердца все тайны, боль и воспоминания о добрых и ужасных временах.

Кто-то снял с его лба полотенце-компресс.

— Помни, — услышал он тихий, бархатный голос Йаниры, — мы всегда будем рядом, готовые помочь.

Потом слуха его коснулся металлический лязг носилок, двое санитаров с профессиональной ловкостью подняли его и переложили на них. За все время он только раз закусил губу. Потом каталка двинулась из комнаты, и ему показалось, будто он слышит женский плач, но в его нынешнем состоянии он не мог утверждать этого наверняка.

Они сунули носилки в маленький электромобиль — «скорую помощь» и повезли, сияя мигалками, судя по всему, по задним коридорам, поскольку продвижение их не тормозилось толпами заполнивших вокзал отпускников. В маленьком лазарете Рэчел Айзенштайн деловито установила его каталку в гнезда у стены, потом, прежде чем он успел понять что-то, воткнула ему в руку иглу для внутривенного вливания.

— Сильное обезвоживание организма, — пояснила она, — плюс легкое болеутоляющее. Тебе это не помешает.

«Вот правильно, черт возьми». Впрочем, сил произнести это вслух у него не осталось.

— Я говорила сегодня утром с Майком Бенсоном, — как бы невзначай сказала она. Скитер собрался с силами и навострил уши. — Я все выложила прямо ему в лицо. — Она хихикнула. — Жаль, что ты не видел выражения его лица. Когда я все сказала, надеюсь, даже он усек, что, когда через Врата вваливаются раненые люди — вне зависимости от того, кто они такие, — их надлежит доставлять прямо ко мне, а не терзать весь день бессмысленными допросами. — Она потрогала его лоб. — Ты имеешь полное право вытереть им пол сразу же, как только встанешь на ноги, а мускулы твои будут действовать как надо.

Скитер сделал попытку улыбнуться, благодарный ей за то, что она понимает.

— Правда? — прохрипел он.

— Истинная правда.

Возможно, он попадет за решетку, но, во имя всех богов, он просто обязан свести счеты с мистером Майклом Бенсоном.

— А теперь спокойно. Мы уже почти закончили. Держись, Скитер. Скоро ты снова уснешь и выздоровеешь быстрее, чем тебе кажется. — Он тревожно нахмурился, но она сразу же поняла причину его беспокойства. — И не думай о деньгах, Скитер. Кое-кто уже согласился оплатить все лечение.

— Кто? — все так же сдавленно прохрипел он. Рэчел хихикнула и легонько щелкнула его по носу.

— Кит Карсон.

Скитер даже выпучил глаза.

— Кит??? Но… но почему?

На этот раз Рэчел рассмеялась мягче.

— Разве кто-нибудь может знать, почему Кит вообще поступает так, а не иначе? Он у нас большой оригинал. Вроде тебя.

Потом дверь отворилась, его каталку освободили из гнезд, толкнули куда-то назад и опустили ролики. Скитер зажмурился, чтобы от движения не кружилась голова, и обдумал откровения Рэчел. С чего это Кит Карсон согласился оплатить медицинские счета Скитера? Этого он понять никак не мог. Однако, похоже, они вкатили ему в вену что-то здорово сильное — секунду или две комната медленно кружилась вокруг него, потом на него вновь опустилась темнота.

Когда Скитер с сознанием новой внутренней силы хладнокровно врезал Майку Бенсону и буквально вытер им пол — как и предлагала Рэчел — толстый коп даже не стал выдвигать против него никаких обвинений.

— Ублюдок тухлый! — прорычал Скитер. — Мало того, что ты мариновал часами меня — может, я и заслужил этого, — новый удар впечатал Бенсона в стену, и он, как вырезанный из кадра персонаж мультфильма, сполз по ней на землю, — но нет, ты проделал то же самое с Маркусом, который за всю свою жизнь чертовой мухи не обидел. Вот тебе за Маркуса, гад! — Он врезал основанием ладони по носу Бенсона с силой, достаточной, чтобы сломать его, но недостаточной для того, чтобы повредить мозг хрящом. Кровь, само собой, полилась ручьем. Глаза смотрели в разные стороны. Он так и остался сидеть, не в силах пошевелить пальцем, когда Скитер свирепо протолкался через толпу пораженных зрителей.

Разговор с главой службы безопасности имел место у Главных Врат, готовых вот-вот открыться. Монтгомери Уилкс в черной форме, с рыжей шевелюрой и холодно-стальными глазами, деловито прогуливался по зоне ожидания.

— Ты арестован, крысеныш грязный, — буркнул Уилкс, заступая ему дорогу, и по залу пронесся зачарованный вздох множества зрителей.

— Не получится, герр Гитлер, — угрожающе произнес Скитер. — Это вне твоей юрисдикции.

— Нет ничего такого, что бы было не в моей юрисдикции. А люди вроде тебя — угроза обществу. И мой долг — изолировать тебя к чертовой матери. — Уилкс схватил Скитера за руку, и тот немедленно заехал вторым кулаком тому под солнечное сплетение. С выражением неподдельного изумления на лице Монти сложился пополам, отпустив при этом руку Скитера, чтобы подержаться немного за свой живот. Скитер хладнокровно воспользовался согбенной позой Уилкса и добавил ему хороший удар по загривку, от которого тот рухнул на пол. Это было славно. Уилкс долгие годы напрашивался на это.

— А теперь слушай, — произнес Скитер достаточно громко, чтобы Уилкс, как бы худо ему ни было, услышал его. — Я не нарушил ни одного твоего закона. А ты просто напал на меня. Запомни, фашист, со мной лучше не связываться, и я не подпадаю под твою юрисдикцию. Или ты хочешь провести еще пару недель в кутузке у Майка Бенсона?

Уилкс, не в состоянии произнести ни слова, только пронзал его яростным взглядом, словно обещающим ужасную месть.

Скитер разразился смехом, от которого глаза Уилкса удивленно расширились.

— Забудь об этом, Монти. Только попробуй, и я выдвину против тебя такие обвинения, от которых тебе придется гнить за решеткой весь остаток жизни. Я вырос живым богом в юрте Чингисхана. Я могу убить тебя столькими способами, что даже твое больное воображение не надумает. Так что вот тебе мой совет: ступай себе и дери налоги с честных туристов, которые не могут или не хотят связываться с таким говном, как ты.

Он сплюнул, метко угодив тому прямо в подбородок. Глава ДВВ даже не моргнул.

— Подумай хорошенько, Уилкс. Ты не лучше, чем я. Просто у тебя есть возможность прятаться за казенным значком, обдирая людей как липку и присваивая себе все лучшее, прежде чем занести все это в официальные ведомости. Так что укороти руки, мистер Столп Законности. Я не куплюсь на это, и я не боюсь ни тебя, ни твоих грязных штучек. Понял, Монти?

Монти холодно покосился на него с пола и мрачно кивнул. Скитер взял его за живое, и они оба понимали это.

— Отлично. Ты оставляешь в покое меня, а я, так уж и быть, оставляю в покое тебя.

Бог мой, вот это здорово!

Когда он отвернулся и зашагал прочь, злость, судя по всему, просто исходила от него как жар, поскольку все шарахались с его пути. Даже агенты ДВВ. Это напоминало Скитеру ту древнюю киношку Чарльтона Хестона, где море расступалось перед Детьми Израиля, бегущими от фараонова гнева.