Долгое молчание на том конце провода украло еще несколько драгоценных секунд.

— Позовите ее к телефону, Скитер.

Йанира взяла трубку и быстро заговорила со стариком историком на древнегреческом, потом вернула трубку Скитеру.

— Очень хорошо, плут вы этакий. Возможно, меня запрут до конца моих дней в сумасшедший дом за такую глупость, но я переведу деньги на ваш счет. Можете снять их в любом банкомате через пять минут. Но если вы обманете меня в этом, Скитер Джексон, обещаю вам: я позабочусь, чтобы вас выгнали к черту с Вокзала и упекли в самую надежную тюрьму Верхнего Времени, какая только возможна!

Скитер снова вздрогнул. Он дал слово, и потом старенький, совершенно безобидный доктор Мунди — тоже один из местных.

— Спасибо, доктор Мунди. Вы не знаете, что это для меня значит.

Если он успеет к Римским Вратам до их открытия, да к тому же с деньгами…

Дверь разлетелась в щепки.

Скитер обернулся и застыл. Даже Йанира захлебнулась от страха. В разбитых дверях стоял Люпус Мортиферус, пылая убийственным гневом.

— А теперь, — прорычал он на латыни, — теперь мы сведем счеты!

Неестественная тишина, прерываемая с регулярными перерывами негромкими короткими гудками, подсказала Голди, что она находится не дома и не у себя в магазине. Совершенно сбитая с толку, она повернула голову и увидела висящую у нее над головой капельницу и мерно бибикающий у изголовья монитор кардиографа. Ее слабое движение натянуло провода датчиков, произвольно прикрепленных к ее телу. Потом в поле ее зрения появилась Рэчел Айзенштайн и улыбнулась.

— Вы пришли в себя. Как вы себя чувствуете?

— Я… я не знаю. Что я делаю в лазарете?

— Вы не помните?

Голди нахмурилась, напрягая память, но так и не нашла никаких объяснений.

— Вы потеряли сознание в библиотеке. Брайан подумал даже, что вы умерли, и принялся звать на помощь. — Рэчел снова улыбнулась. — Я боялась, что у вас сердечный приступ или даже инфаркт, но, похоже, вы просто упали в обморок из-за чего-то.

Обморок? С чего бы это ей падать в…

И тут память вернулась к ней — шокирующая, беспощадная. Фарли надул ее. Никакой золотой жилы не существует — газетная статья просто подделка.

Рэчел вскрикнула и поспешно долила что-то в капельницу. Комната прекратила свое вращение, и сонливость мягким одеялом окутала Голди, но неумолимая, страшная память осталась.

Рэчел вернулась с табуреткой и села рядом.

— Голди?

Она смогла поднять глаза.

— Голди, что случилось?

Она начала смеяться — высоким, почти истерическим смехом. По мере того как реальность ее утраты доходила до ее сознания, смех сменился напоминающими икоту судорожными всхлипами. Почти все ее сбережения пропали. Вернее, все, кроме нескольких монет и двух-трех необычных камней. И слава Богу — бесценных попугаев. Чтобы прожить, ей придется продать то немногое, что у нее еще осталось, — кроме этих великолепных птиц. Их она продаст только после того, как продаст все остальное, включая собственную душу. Она обнаружила, что выкладывает все это в промежутках между всхлипами — это напугало ее, но — странное дело — она почувствовала облегчение. Рэчел утешала ее, обнимая обеими руками, помогая выплакаться. Ко времени, когда она выложила все до последней подробности, до нее дошло, что снадобье, которым Рэчел накачала ее из капельницы, сильнее, чем ей казалось вначале. Истощив запас слез и энергии, она отдалась лекарству. Последнее, что она помнила, — это рука Рэчел на ее руке. А потом она уснула с лицом, еще мокрым от слез, чего не бывало уже много, много лет.

«Ох, блин», — едва успел подумать Скитер, прежде чем разъяренный гладиатор бросился на него. Скитер перепрыгнул через кровать, расшвыривая по пути свои наполненные и закупоренные пузырьки, потом пригнулся, когда гладиатор метнул в него чем-то. Зеркало у него в изголовье разлетелось стеклянными брызгами. Скитер подхватил пару пузырьков и швырнул их наугад в сторону гладиатора. Он услышал смачный шлепок и рев боли и ярости, но не стал тратить время на то, чтобы посмотреть, какой ущерб нанес неприятелю. Он нырнул к двери, по возможности мягко оттолкнув с дороги Йаниру. Она взвизгнула за его спиной, и Скитер услышал громкое латинское ругательство, но он уже свернул за угол и несся как безумный.

Проклятие!

Рев Люпуса Мортиферуса эхом гулял по коридорам у него за спиной. Погоня продолжалась. Быстрый взгляд через плечо показал, что гладиатор в рубахе, намокшей и почерневшей от воды с чернилами, и с искаженным от ненависти лицом нагоняет его. Скитер прибавил скорость и устремился в самую гущу толпы, собравшейся поглазеть на открытие Врат.

По крикам возмущения и злости за его спиной Скитер понял, что Люпус никуда не делся и несется за ним, как злобный снежный барс за излюбленной добычей. Скитер перемахнул через столик уличного кафе «Вокзал Виктория», вызвав визг обедавших и расшвыряв во все стороны посуду и еду. Бычий рев и новые визги за спиной сопровождались грохотом упавшего стола. Скитер несся по «Виктории», петляя между чугунными фонарными столбами, перепрыгивая через скамейки, нимало не заботясь, сидит ли на них кто-нибудь или нет, а мозг его тем временем лихорадочно работал сразу в нескольких направлениях.

Ему нужно спасти Маркуса. Для этого нужно забрать деньги и не дать Фарли провести его через Врата. Чтобы получить деньги, ему нужно остановиться. Это значило, что Люпус Убийственный нарубит из него фарш. Он нырнул в Римский город, пронесся прямиком через мелкий прудик, распугав стайку ихтиорнисов, и рискнул оглянуться.

Люпус не отставал, неотвратимый, как песчаная буря в Монголии.

Скитер пробежал мимо банкомата не задерживаясь. «О, черт! Что дальше?» Может, ему удастся все-таки добежать до зоны ожидания, сделать петлю под прикрытием толпы, снять деньги и выдернуть Маркуса? Пока он обдумывал эту идею, ожили громкоговорители:

— Прошу внимания…

Не обращая внимания на голос из динамиков, Скитер сконцентрировался на толпе ожидающих отправки в Рим. Может, он просто прорвется к этим двоим и предложит долговое обязательство? «Ну да, конечно… Деньги на бочку или фигу. В кредит не даем». Думать об этом было горько. Очередь начала двигаться вверх по пандусу — последние прибывающие туристы уже очистили проход. Скитер увидел Маркуса, но он слишком запыхался, чтобы окликнуть его. Они с Фарли находились в начале очереди, почти у самого проема.

Не имея времени, чтобы снять наличные, и дыхания, чтобы сказать хоть что-нибудь — не говоря уже о заключенной с доктором Мунди сделке, — Скитер сделал единственное, что мог сделать. Он перепрыгнул ограду зоны ожидания, ухватился за стальной бортик, раскачался и приземлился как раз перед девицей-гидом «Путешествий во времени», перепугав ее так, что она завизжала. Визг за спиной подсказал ему, что Люпус, будь он неладен, все еще догоняет. Скитер резво взял с места и вихрем пронесся вверх по пандусу, пытаясь перехватить Маркуса, прежде чем тот шагнет в отверстие Врат.

— Маркус! Погоди!

Сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

Прямо перед его носом Фарли и Маркус исчезли в зияющем отверстии. Скитер готов был поклясться под присягой, что Фарли силой протолкнул Маркуса во Врата, когда тот обернулся на отчаянный крик Скитера.

У Скитера оставалось два варианта на выбор. Он мог спрыгнуть с пандуса, еще раз попытавшись улизнуть от Люпуса, устроив веселую игру в догонялки по всему Вокзалу, или попробовать вернуть Маркуса. «Путешествия во времени, Инкорпорейтед» сдерут с него кошмарный…

Скитер набрал в легкие воздуха и с разгона бросился в проем. Он приземлился в знакомой винной лавке, пронесшись по инерции мимо толпы удивленных туристов и врезавшись в штабель амфор с вином, не замедливший разлететься по полу. Вино подобно приливной волне залило весь пол кладовой. Туристы визжали и пытались убраться с дороги. В наступившей сумятице он никак не мог найти Фарли.