Люпус ухватил его за шиворот.

— Кто он? Где он?

Маркус чуть было не ответил. Потом рывком освободился.

— Где? — Он рассмеялся еще более горько. — Я не знаю. И не хочу знать Может, пытается обокрасть еще кого-то достаточно доверчивого, чтобы считать его своим другом. А что до того, кто он… Я дал тебе кров. Моя жена и дети скрываются, и у меня нет теперь денег, чтобы вернуть человеку, который привел меня сюда, ту цену, которая была за меня заплачена. И каким бы он ни был вором и мошенником, я называл его другом. Ты хочешь убить его. Тебе придется искать его самому, Волк.

Сеть агентов Голди окупала себя сполна. В особенности гениальный по наглости пятнадцатилетний подросток из Нижнего Времени, известный всем в Ла-ла-ландии просто как Юлий. Голди сидела на скамеечке «Вокзала Виктория» в ожидании скорого открытия Британских Врат — доверив все дело Юлию, ей нечего было больше делать, только ждать. Народу по улицам разгуливало вдвое или даже втрое против обычного: пышно украшенная к Рождеству Ла-ла-ландия всегда привлекала к себе внимание, а «Вокзал Виктория» и вовсе превзошел в этом году самого себя, стараясь реабилитироваться после прошлогодней оказии, когда вывалившийся из нестабильных Врат гад-звероящер пролетел пять этажей и размазался по мостовой Общего, разгромив при этом несколько чугунных скамеек, мусорных урн и даже один фонарный столб. Голди надеялась, что в этом году приз достанется этому кварталу с отрывом в тысячу очков от ближайшего соперника.

Голди тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и принялась наблюдать за туристами, столпившимися у местной достопримечательности — маленькой, но настоящей железной дороги. Крошечный поезд только что отошел от перрона «Виктории» и набирал ход по Общему залу. Родители торопливо жужжали видеокамерами, стараясь запечатлеть своих отпрысков или их юных подружек в открытых вагончиках. Глаза горели, веселый смех сливался с перезвоном рождественских колоколов.

Голди негромко фыркнула. По правде говоря, детей она не терпела почти так же сильно, как этот раздражающий слух звон посеребренных колокольчиков

Голди пожала плечами. Ничего не поделать, такой уж она циник. Она уже насмотрелась всего этого раньше, из года в год, много лет подряд: небогатые типы из Верхнего Времени со своими большими семьями, накопившие денег на льготный разовый билет через Главные Врата, чтобы как следует насладиться волшебной страной Ла-ла-ландией до следующего открытия Главных. Впрочем, сама Голди тоже украсила свой магазинчик несколькими светящимися гирляндами и венками, хоть и считала это выброшенными на ветер деньгами. И временем. Кстати, о времени…

Где этот Скитеров мститель?

Приказав себе хранить спокойствие, Голди — ни дать ни взять воплощенная невинность — скромно сидела на лавочке «Виктории», глядя на туристов. Многие задерживались, чтобы сфотографировать украшения на верхних этажах. Голди обратила внимание, что во многих местах гирлянды уже слегка загажены доисторическими птицами и птерозаврами, гнездившимися в фермах перекрытия.

Один из типов с камерой дождался-таки своего. Подарочек от одной из крикливых бестий с кожистыми крыльями угодил ему прямиком в объектив, забрызгав заодно и лицо — глаз (тот, что не приник к видоискателю), щеки, рот и подбородок, не говоря уже о том, что набилось в волосы. Смех — по большей части сочувственный, но и не без некоторого ехидства — слышался со всех сторон «Виктории».

Хихикавшая вместе со всеми Голди чуть было не пропустила его. Первыми внимание ее привлекли те самые ковбойские штаны. Она сфокусировала на них взгляд и увидела того самого парня. Странное дело, он не смеялся со всеми остальными. Потом он повернулся лицом прямо к Голди. Ага… да, это точно он. Хмурая физиономия, коротко стриженные рыжеватые волосы, мощные бицепсы, играющие при движении, — тот самый человек с мечом. Неясно, конечно, где он спал: вид у него был изможденный, словно он недоедал уже несколько дней, и немного растерянный. Она не знала, как его зовут, но это ничего не меняло — этот тип мог разом решить все проблемы Голди и навсегда избавить ВВ-86 от этого хорька, Скитера Джексона.

Голди подала условный знак. Двое дюжих, мускулистых парней из Нижнего, состоявшие у нее на службе, как бы ненароком приблизились к нему сзади, потом разом схватили за руки, заломив их за спину, и подтащили к Голди. Минутой позже из-за угла вынырнул паренек на роликовых коньках. Высекая искры из мостовой, он подлетел к ее скамейке и лихо затормозил, схватившись за спинку. Отпрыски туристов из Верхнего Времени смотрели на него с завистью.

«Прирожденный шоумен», — подумала Голди. Ему повезло, что его приемными родителями стала чета из Нижнего Времени, имевшая кое-какие дела с Голди. В свое время они, опасаясь продажи в рабство за долги, ненароком забежали в Римские Врата и оказались в Ла-ла-ландии. У них с собой были монеты, за которые она оказала им кое-какую «помощь».

— Это он? — спросил парень.

— Да, — ответила Голди медовым голоском. — Будь так добр, скажи ему, что я хочу только поговорить с ним о том, чего он хочет больше всего. Скажи ему, что, если он пообещает не убегать, я отдам его врага прямо ему в руки.

Юный Юлий заговорил. Его латинская речь лилась легко и плавно — такие манеры понравились бы даже самому Клавдию (Голди даже подозревала, что в нем течет кровь цезарей, ибо его нашли не где-нибудь на помойке — таких подкидышей отдавали на воспитание бедноте, а еще чаще — в рабство, но выставили перед вратами дворца самого Императора, а на шее его висела табличка с надписью: «Знайте все, что это Юлий, сын наложницы, умершей родами. Считается, что плод ее также умер»). Все время, пока Юлий переводил ее предложение, Голди не сводила глаз с лица мнимого ковбоя. Выражение его разительно сменилось за каких-то несколько секунд. Сначала недоверие, потом подозрительность, затем глаза его забегали по сторонам в поисках отсутствующих стражей порядка. Потом удивление и, наконец, осторожное согласие на столь неожиданное предложение.

— Пожалуйста, Юлий, предложи нашему гостю присесть рядом со мной.

Юлий не слишком ладил с вырастившими его плебеями — он считал своих приемных родителей нудными и мелочными, — но благодарил всех богов за то, что они оказались здесь. За один день в Ла-ла-ландии он узнавал больше, чем за всю свою жизнь с ними. Они не желали адаптироваться (да простит их Юпитер, если они все-таки принимали что-то новое и необычное, например, щелкали выключателем, вместо того чтобы наполнять комнату дымом и вонью от свечей и лампад, не дававших к тому же почти никакого света). Он — желал, и еще как.

Голди Морран вывела его из задумчивости:

— Юлий, будь добр, объясни, пожалуйста, этому человеку, где живет враг, которого он ищет.

Юлий расплылся в улыбке, повернулся к мужчине в ковбойской одежде и быстро-быстро затараторил что-то на латыни.

Маркус резко повернулся и ушел, оставив гладиатора растерянно смотреть ему вслед. Он заметил, что Люпус пошел за ним, поэтому срезал дорогу через «Вокзал Виктория». Того, как Юлий и его команда поймали Люпуса Мортиферуса для Голди Морран, он уже не заметил. Когда он вернулся в «Замок Эдо», Скитер давно уже оставил свои попытки ограбить номер и ушел. Недовольно морщась от звука своих шагов в гулкой лестничной клетке, Маркус поднялся на третий этаж. Стопка тетрадок с записями и заметно полегчавшая коробка с деньгами все еще покоились у него под мышкой.

— Будь он проклят! — сердито чертыхнулся Маркус, глядя в пустой коридор.

Он постучал в дверь номера 3027 и попробовал представить себе, что скажет человеку, которому все еще не может вернуть долг. Дверь открылась сразу же. Маркус оказался лицом к лицу с тем, кто выкупил его из грязного, вонючего загона для рабов и привез, дрожащего от страха, в Ла-ла-ландию.

— Маркус? — чуть улыбнулся человек. — Заходи. Ему не хотелось входить в номер. Но он шагнул через порог, сжав жестяную коробку с деньгами побелевшими пальцами, и остановился. За его спиной мягко щелкнул замок, потом в тишине лязгнули о дно стакана кубики льда. Булькнула наливаемая жидкость. Маркус узнал этикетку. Его бывший хозяин знал толк в дорогих напитках. Маркус обратил внимание на то, что тот не предложил ему второго стакана. Внешне спокойный, хотя внутри его все бурлило, Маркус стоял и ждал. Человек отпил из стакана и посмотрел на него.