И сам Геррауд-Рюрик крепко задумался, богатой землей владеть зовут, да только суша там, а он без моря себя не мыслит, кроме того, сразу срок назвали – пять лет. Только и хватит, чтобы крепости поставить, где их нет, а потом плыви себе обратно? А здесь лен уже уйдет, и другие конунги успеют построить новые драккары, а он сам отвыкнет стоять на палубе крепко. Кому будет нужен ярл на старых драккарах и не знающий обстановки? Ему не двадцать лет, чтобы новое дело начинать с возможностью его бросить, Геррауду уже больше пятидесяти лет, он взял последнюю жену, красавицу урманскую Ефанду, думать должен, что ее сыновьям оставит. А что оставлять-то, если Рустинген, что лен после смерти отца и брата получил, к Лотарю перешел? Правда, потом отвоевал Рюрик тот лен, да только вынужден был больше защищать его от чужих, чем сам грабить где-то. А шесть лет назад Лотарь лен поменял, отдав Геррауду Ютландию. Теперь вон тинг решит урезать свободных ярлов в правах, и совсем трудно станет. Но в Гардарику все равно не хочется. Рюрик помнит непокорную Ладогу, та хоть и выкуп большой дала, а не подчинилась. Понимает, что будет считаться конунгом и бояться по земле ходить, чтоб в спину топорик не метнули. Это дело скорее для Рольфа, зятя у Рюрика, не зря Хельги зовут, что значит Мудрый Предводитель. Тот бы справился, всех рассудил и правил сильной рукой, но твердой. Может, им Рольфа предложить? А сам куда?

Рюрик пришел в Хедебю, но согласие ладожанам давать не спешил, думал. Тирок сердился:

– Цену себе набивает!

– Грех обижаться на князя, – одернул его Сорок. – Князь на то и князь.

– Да мы и сами с усами! – огрызнулся Тирок.

Старший в ответ только головой покачал:

– Ох, гляди, как бы тебе те усы не укоротили на голову…

Спустя два дня, когда уж предложили конунгу прийти в Ладогу да защищать славянские земли от чужих, вдруг явился к ладожанам брат Рюрика Трувор и позвал перейти в дом Геррауда жить до весны. Задумались ладожане, с одной стороны, вроде и почет от конунга, а с другой – боязно. Сирко понять не может, отчего боязно. Сорок объяснил:

– Они христиане, а мы нет.

– Ну и что? Здесь много каких есть…

– Есть-то есть, да только нам в рабы угодить можно просто, если только ярл пожелает, может продать нас арабам как скот.

– Это отчего же он нас вдруг имеет право продать?! – возмутился уже не только Сирко, но и Малуш.

– Права?! – расхохотался Сорок. – Ты ему еще про права расскажи, тогда обязательно в рабы пойдешь! У викингов право сильного, понял?

– Пошто тогда мы его к себе зовем?!

– Замолчь! – рассердился Сорок. – Итак лишнего наделал и наболтал. По Слисторпу слух уж идет, что ты за всеми подсматриваешь, что не к добру это.

Хотел Сирко возразить, что он учится, чтобы дома все так же делать, но увидел злые глаза старшего и промолчал.

Подумали, но решили к конунгу идти, все равно если захочет, то приведет на веревке, лучше уж самим. Вздохнули многие, мало кто думал, что путешествие таким опасным окажется. Вроде и в бурю не попали, и пиратов не встретили, а вот гляди ж ты!

Но ярл оказал простое благоволение, он еще раздумывал над предложением ладожан и хотел присмотреться. Рюрик бывал в Ладоге и даже разорил ее, но одно дело налететь и воевать, подчинять и получать дань, а другое – управлять и защищать. Чтобы защищать, надо быть уверенным, что тебе не метнут топорик в спину, а чтобы управлять, нужно понимать, что справишься. Это не покоренные народы, у которых клейма на лбу, Геррауд хорошо помнил, что даже разоренная Ладога не подчинилась, жители просто ушли в лес и словно растворились. Дань, правда, платили исправно, но сидеть там нельзя, опасно, да и отказались платить. Вот и раздумывал Рюрик, зачем зовут. А если для того, чтобы заманить и убить за прошлые обиды?

Рольф прибыл в Слисторп через несколько дней. Да не просто приплыл, он привел за собой два захваченных драккара Улофа Быстрого! Вместе с викингами на румах. Еще не спросив, как это удалось, Рюрик понял, что Рольф определил его ответ славянам – Лотарь не простит разорения драккаров Улофа, значит, придется действительно уходить в Гардарику, больше ему Фрисландии не видать, пока все не забудется. А Геррауд не так молод, у него уже не те силы, и ждать некогда. Смотрел Рюрик на зятя и не мог понять, рад или не рад такому повороту событий.

А Рольф сошел на берег победителем, он никогда не прыгал, не позволяло огромное тучное тело, но вид все равно имел боевой. Ярл давно хотел проучить Улофа, Рольф об этом знал и не упустил случая, когда увидел драккары бедняги. Тогда он не задумывался об отношениях конунга Геррауда с остальными, просто делал то же, что сделал бы и сам Рюрик. И теперь по праву ожидал благодарности или одобрения по крайней мере. А конунг вел себя странно, он словно оцепенел. Рольф понял, что что-то случилось.

После первых приветствий и распределения новых викингов по старым драккарам, а бывалых на новые, так всегда поступали, чтобы в решающий момент новые не предали и повернули против, Рольф все же спросил:

– Что случилось, мой ярл? Ты озабочен?

Рюрик махнул рукой в сторону Трувора:

– Он расскажет. Потом придешь ко мне, поговорим.

Трувор коротко кивнул и позвал Рольфа за собой. Грузный огромный викинг, которого не выдерживал ни один конь, поэтому ему приходилось передвигаться пешком, с тревогой смотрел на брата конунга. Но викинги привыкли не задавать лишних вопросов, если у Рюрика неприятности, то надо помочь справиться, не интересуясь, как он их заработал.

Когда Трувор пересказал Рольфу новости, тот задумался. Он понимал озабоченность Рюрика, уйди тот сейчас даже из Ютландии, и не скоро сможет вернуться. С другой стороны, здесь уже трудно стало, чуть что – сразу собирается тинг, и могут осудить. Рюрик не побоится выйти один на один против любого конунга, но против всех не рискнет никто. Рольф кивнул:

– Ты прав, нужно уходить. Когда мы наберем с Гардарики столько дани, что хватит купить всех конунгов сразу, мы вернемся. Я скажу ярлу, что надо уходить.

Не только из-за дани и опасности осуждения на тинге склонял Рольф Пешеход своего зятя конунга Геррауда Рюрика принять предложение славян, он напомнил, что торговля может приносить такой же доход, как и война, а может, и больший. Сидеть на сухопутном пути от Скандинавии на восток, пусть и через земли славян, это выгода, выгода и еще раз выгода. Если сами славяне этой выгоды еще не поняли, то надо воспользоваться и забрать все себе. Серебро идет двумя путями, один вокруг всех стран, там слишком много желающих поживиться, второй через Гардарику. Да у той и своих богатств хватит. А то, что моря нет, так можно потерпеть. Сын Вотана не имеет права забывать о необходимости постоянно увеличивать свои богатства. Лен в Ютландии никогда не даст столько, сколько даст Гардарика, а набегами заниматься стало опасно.

Конечно, он повторял мысли самого Рюрика, тому просто был нужен сильный толчок. В комнате снова жарко, что за привычка у этих слуг топить камины постоянно, словно это жилище изнеженного арабского купца, а не викинга, привыкшего, чтобы у места его сна пар изо рта валил! Раздраженный конунг распахнул дверь на крыльцо.

Рольф продолжал говорить:

– Мой ярл, кроме того, никто не собирается ограничиваться Ладогой, Трувор не прав, нужно идти дальше. За Ладогой нужно ставить крепость на Ильмень-озере, а потом идти дальше, набрав сил. Все славяне должны быть под твоей пятой!

Рюрик хмыкнул в ответ. Рольф настаивал:

– Да, да, почему бы не стать конунгом всех земель славянских, если они меж собой ссорятся? Возьми их где силой, а где и хитростью. Те, что подальше, от хазар страдают да от ромеев? Предложи защиту, приведи своих людей, а там и подчини себе. Пусть вся Гардарика тебе платит. Главное – это путь к ромеям в обход Европы.

– Они меня зовут на время. – Рюрик был раздражен тем, что какие-то славяне, пусть и из рода его матери, смеют ему еще и условия ставить!