Может, он сожалеет обо всем, думала Элизабет. Возможно, если спросить его, он рассказал бы ей, какими горькими были для него все эти годы, как он сожалел об их неудачном браке. Возможно, тогда она тоже смогла бы рассказать ему, как горько сожалеет о том жестоком наказании, которому подвергла его. Может, им удастся так посмотреть друг другу в глаза, как они это делали в Пенхэллоу.

– Кристофер, – прошептала Элизабет, заглядывая ему в глаза.

Но его лицо ничего не выражало. Его голубые глаза казались непроницаемыми. Кажется, он только что проснулся и еще ни о чем не успел подумать.

– Да? – откликнулся он.

– Ты добился того, что мы поженились, – произнесла Элизабет. – Ты должен быть доволен, что теперь я снова принадлежу тебе и у тебя больше прав на наших детей, чем у меня. Я не могу не позволить Кристине прийти сюда сегодня вечером, правда?

Она ожидала увидеть в его глазах боль или раздражение. Элизабет надеялась увидеть там боль, тогда она смогла бы осмелиться рассказать ему то, о чем только что думала. Но на его лице ничего не отразилось.

– А тебе хотелось бы этого? – спросил Кристофер. – Я имею в виду – ты не хочешь отпускать ее сюда? – Элизабет отрицательно покачала головой.

– Она такая же твоя дочь, как и моя, – ответила она. – Я думаю, ты любишь ее так же сильно, как и я. – Это была странная мысль, но Элизабет знала, что это правда.

Они смотрели друг другу в глаза, но ничего не могли разглядеть.

– Итак, – продолжила она, – ты хочешь, чтобы я стала твоей женой в полном смысле слова, Кристофер? И мы будем преодолевать все трудности, возникающие в совместной жизни?

– Думаю, мы оба достаточно повзрослели за это время, Элизабет, – заговорил Кристофер, – и поняли, что идеального супружества не бывает. Да, нам придется бороться за наш брак. А может, все будет гораздо проще. Возможно, завтра я скажу тебе что-то, способное многое изменить. В браке никогда не бывает все просто.

– Что ты собираешься мне сказать? – Она пыталась прочитать это в его глазах.

Кристофер покачал головой.

– Завтра, – повторил он.

Элизабет подумала, что пора вставать с постели. Вероятно, Джон с Нэнси скоро вернутся. Ей тоже скоро нужно будет отправляться домой, чтобы подготовиться к вечернему приему. Элизабет почувствовала вдруг глубокое отвращение при одной мысли об этом. Подходил к концу день ее свадьбы. Она закрыла глаза и прижалась лицом к его плечу. Это был необычный свадебный день. Но ей не хотелось, чтобы он заканчивался. Ей не хотелось расставаться с Кристофером, ей хотелось остаться с ним навсегда. “Может, послать Манли записку?” – подумала Элизабет. Но нельзя быть такой жестокой. Она не может выставить его на посмешище в эти дни.

– Мне нужно идти, – сказала она.

– Да.

Но они продолжали лежать в объятиях друг друга, пока Кристофер не положил ее ногу к себе на бедро и снова проник в нее. Они никогда прежде не занимались любовью в таком положении. Это было так приятно, необычно… Элизабет закрыла глаза и двигалась вместе с Кристофером, неторопливо, даже лениво, без страсти. Это было замечательно. Теплая и удивительная супружеская близость. Как никогда прежде, Элизабет ощущала развивающегося в ее теле ребенка.

Когда все закончилось, они так и остались лежать обнявшись. Они не спали, но и не разговаривали.

Когда пришло время, они поднялись и оделись в полном молчании. Оба почувствовали облегчение, когда вернулись Джон и Нэнси и нарушили тишину. Они очень смутились, увидев покрасневшую Нэнси и понимающую улыбку Джона.

Джон проводил Элизабет домой. Муж даже не поцеловал ее перед уходом, хотя Джон поцеловал Нэнси.

День свадьбы подошел к концу. Нужно было готовиться к приему у королевы.

Часом позже Кристофер и Джон направились на встречу к Пауэрсу. Кристофер пытался убедить себя в том, что его будущее счастье не должно зависеть от слов Пауэрса, если на этот раз он окажется на месте.

Но Пауэрс ждал их. Похоже, служащий рассказал ему, что два богатых и влиятельных джентльмена очень нуждаются в его услугах. Он распорядился, чтобы их сразу же провели к нему в кабинет, и сам торопливо поднялся поприветствовать их. Это оказался толстый человек с отталкивающей внешностью и с блестящей лысиной, золотыми зубами, которые сверкали, когда он улыбался.

– Полковник лорд Астон и граф Тревельян? – повторил он, когда Джон представил их. – Садитесь, господа. Чем могу быть полезен? – Его глазки перебегали с одного на другого. Похоже, их имена ни о чем не говорили ему.

– Нам нужны сведения об одном из ваших прошлых клиентов, – сказал Кристофер.

– О господа! – Мистер Пауэрс вытянул руку, все пальцы были унизаны кольцами. – Уверен, вы понимаете, что все свои дела я веду сугубо конфиденциально.

– Мы готовы хорошо заплатить, – перебил его Джон. Мистер Пауэрс проницательно посмотрел на него.

– Вот что я скажу вам, господа, – заговорил он. – Вы расскажете мне, в чем проблема и что вам нужно узнать, а я уж решу, что смогу рассказать вам, не нарушив доверия клиента. Договорились?

– Вы вносили плату за комнаты, которые снимала миссис Люси Фенвик, – сказал Кристофер, – в течение нескольких месяцев семь лет назад. Вы также помогли ей с дочерью перебраться в Америку. – Последний пункт был предположением.

Кристофер не сводил глаз с мистера Пауэрса, но этот человек настолько поднаторел в своих делах, что не выказал ничего, кроме вежливого интереса.

– Семь лет назад, господа, – повторил он, неторопливо покачав головой. – Прошло столько времени. Я такие услуги делаю для многих клиентов. Просто невозможно вспомнить такое заурядное дело, да и было оно так давно.

– Думаю, это дело вы должны были запомнить, – продолжал Кристофер. – Эта дама была замешана в бракоразводном процессе. Точнее говоря, она оказалась другой женщиной, соперницей.

– Бог мой! – воскликнул Пауэрс. – Я слышал об этом разводе, господа. Дочь герцога Чичели была оскорбленной стороной, верно? Но я не имел никакого отношения к этому делу. Я точно помню это.

– Есть люди, которые могут опознать в вас человека, вносившего плату за комнаты, – добавил Кристофер. Мистер Пауэрс пожал плечами.

– Сколько вам обычно платят клиенты? – спросил Джон. – Я готов увеличить эту сумму. Конечно, в разумных пределах.

– Мне бы очень хотелось помочь вам, господа, – сказал Пауэрс. – Но мне нечего вам сказать. Хотя. конечно, я заинтересован в деньгах.

“Похоже, он боится”, – подумал Кристофер. Этот человек виновен во всех смертных грехах, но страх в нем сильнее жадности. Возможно, он боится Мартина? Или страх перед Чичели, если откроется правда о его участии в том деле? Или это страх перед скандалом и возможностью потерять состояние?

– Назовите вашу цену, – спокойно продолжал Джон. – И мы с лордом Тревельяном возьмем на себя обязательство не разглашать источник полученных сведений.

– Напротив, – вмешался Кристофер, – я уверен, что всем честным гражданам, которые ищут для своих дел честных адвокатов, важно будет знать, что если они обратятся к вам, сэр, то будут иметь дело с человеком, который помогает несовершеннолетним клиентам делать грязные делишки.

Мистер Пауэрс вздрогнул, его напускное спокойствие исчезло.

– Я не знал, что он несовершеннолетний, милорд. Я готов поклясться в этом. Он казался старше.

– И платил хорошо, – добавил Кристофер. – А вы вносили плату за женщину и передавали ей значительные суммы, не сомневаясь в том, что она моя любовница.

– Нет, милорд, – ответил Пауэрс, ослабив узел на галстуке. – Он заверил меня, что это его бедная родственница, о которой он заботится.

– Полагаю, – продолжал Кристофер, – мы позволим публике самостоятельно отыскать правду в этой истории. Кажется, восемнадцатилетний юнец был так озабочен положением своей обедневшей родственницы, что платил и ей, и вам, а затем оплатил ей проезд до Америки. Люди могли бы поверить в то, что это правда, если бы его сводный брат не опроверг существование такой родственницы. – Тут Кристофер кивнул на Джона.