– Я не суну нос в это дело, пока ты не поговоришь с Терреллом, – решительно возразил Карш. – С этим парнем шутки плохи. Если он что-нибудь разнюхает, сразу же свернет мне шею.

Хейр взял телефонную книгу и дозвонился до Террелла.

– Шеф, к нам только что приходила Джейн Парнелли, – начал он масленым голосом. – Просила нас найти убийцу ее сестры.

Карш представил себе резкий голос Террелла и невольно поежился.

Хейр слушал тяжело дыша, потом сказал:

– Конечно, шеф, поэтому я и позвонил вам. Мы ни в коем случае не будем мешать вашей работе. Сэмми задаст только несколько вопросов, назвавшись репортером. Ясно, даю вам слово. И если он что-нибудь выяснит, мы тотчас же сообщим об этом вам.

Он слушал ответ Террелла, многозначительно подмигнув Каршу.

– Человеку же нужно жить и зарабатывать деньги, шеф. Для вас ведь ничего не значит, если Сэмми съездит пару раз в «Парк-мотель» и спросит там кое-что.

Он снова стал слушать.

– Да, шеф, я вам обещаю. Я уже говорил ей, что мы не занимаемся делами об убийствах. Но она настаивала на расследовании, и я не знаю почему. – Вдруг голос Хейра зазвучал увереннее: – Я знаю нашу позицию, шеф. Я принимаю на себя всю ответственность и не стану вам поперек дороги. О\'кей, шеф.

Хейр положил трубку, несколько минут смотрел на аппарат, потом потянулся за сигаретой.

– Он не может нам запретить просто ознакомиться с обстановкой, но на всякий случай будь очень осторожен, Сэмми. Один неверный шаг – и мы погибнем.

– Великолепно! – саркастически воскликнул Карш. – Знаешь что, будет лучше всего, если я прочитаю все газеты и потом напишу отчет. Поработаю не выходя из конторы, зато к нам не будут потом придираться.

Хейр обдумал предложение зятя и отрицательно покачал головой:

– Она не так глупа, как ты думаешь. Если мы хотим получить еще пятьсот долларов, мы должны сделать хоть что-нибудь. Поезжай в «Парк-мотель». Большего я от тебя и не требую. Поговори с этим Хенекеем и другими людьми, смени обстановку. Когда вернешься сюда, мы вместе займемся отчетом.

Карш встал:

– Почему я женился на тебе? Вот в чем загадка, – сказал он жене. – Эта история может прямиком привести меня в тюрьму.

– О лучшем я не могу и мечтать. – Худое лицо Луциллы просияло. – Представляю себе, как я несколько лет поживу без тебя!

Карш фыркнул себе под нос и вышел из конторы.

– Не знаю, почему я вышла замуж за этого негодяя, – буркнула Луцилла. – В один прекрасный день я насыплю ему в тарелку толченого стекла.

– Не будь дурой, – усмехнулся Хейр. – У него светлая голова. Без него мы зарабатывали бы в два раза меньше.

– Тебе-то не приходится с ним спать, – проворчала Луцилла, вставая.

– У него светлая голова, – повторил Хейр.

Он взял пачку бумаг и сел за свой стол. Луцилла пошла к себе в крошечную рабочую комнату, села за пишущую машинку и угрюмо уставилась в окно.

Том Хенекей двое суток обдумывал, что он может затеять против Харди. Причиной столь долгих размышлений было сознание огромной опасности, которая грозила ему в случае какого-либо промаха.

Ли Харди не относился к тем людям, которых можно было безнаказанно задевать; у него были свои доверенные лица. Правда, он старательно следил за своей репутацией и старался, чтобы она была незапятнанной. Но всем было известно, что нельзя становиться ему на дороге. В таком случае Харди следовало только подать знак Джеку Смиту, и несчастного так избивали, что он попадал в больницу.

Джек Смит мог быстро охладить пыл противника, не хуже, чем блюститель порядка. Это был гигантский гомосексуалист с белой кожей, мышиного цвета волосами, спадающими на низкий лоб, жирным лицом ребенка и неправильной речью. Его неизменным спутником был Мо Линкольн, тощий грязный негр из Ямайки, который мог без промаха метать нож на расстояние до сорока метров. Когда на бегах разгорался какой-нибудь скандал, Джек и Мо всегда оказывались на месте и за несколько минут ликвидировали его. Когда-то раньше им еще приходилось вмешиваться, чтобы прекратить спор, но теперь стоило только парочке появиться, как спорщики моментально расходились.

Хенекей хорошо знал, что рискует заполучить их визит, если насядет на Харди, но, взвесив все за и против, он решил, что попробовать все-таки стоит.

В начале двенадцатого, сидя в одиночестве в своей маленькой конторе, Хенекей поднял трубку и набрал номер. К аппарату подошел сам Харди.

– Говорит Том Хенекей, – начал владелец конторы. – Я звоню из «Парк-мотеля» в Оюсе. Вы сможете заехать ко мне сегодня вечером? Скажем, часов в десять.

Последовавшая за этим пауза придала ему мужества. Наконец Харди спросил:

– Что все это значит? О чем идет речь?

– По телефону об этом не стоит говорить. Лучше давайте встретимся.

– Тогда приезжайте ко мне в контору, – резко сказал Харди.

– У меня была полиция, – сообщил Хенекей. – Они уже интересовались вами. Вам лучше было бы приехать ко мне.

Он тихо положил трубку и поздравил себя с решительностью, с которой разговаривал с Харди. Затем вынул носовой платок и вытер вспотевший лоб, открыл ящик стола и достал полицейский револьвер 38-го калибра. Убедившись, что оружие в исправности, Хенекей положил его в задний карман брюк.

Когда он уже закрывал ящик, отворилась дверь и в комнату вошел низкий черноволосый мужчина с лицом, похожим на морду ласки. Он был в грязном сером костюме и засаленной шляпе.

Подъехавшую машину Хенекей как следует не рассмотрел. Наверно, опять эти стервятники, которые хотят поглазеть на место убийства или даже провести здесь ночь, чтобы потом рассказывать своим друзьям и приятелям, как они спали на той самой кровати, на которой зарезали Сью Парнелли.

После газетных сообщений об убийстве в отеле стало полным-полно таких типов. Хенекей поднялся, чтобы сообщить этому коротышке, что все места заняты.

– К сожалению, свободных мест нет, – объявил он, не потрудившись даже рассмотреть своего посетителя.

Зато Карш просиял. От возбуждения у него даже захватило дух.

– Ну и ну, кого же я вижу! Джо Шоу! Вот счастливый случай! Как поживаешь, приятель? Как твой вымогательский промысел?

Хенекей замер. Желтоватый цвет его лица перешел в серый. Уже три года никто не называл его Джо Шоу. Он уже начал надеяться, что в этом богом забытом месте его никто не узнает. Он вытаращил глаза на Карша, и сердце у него в груди подскочило.

– Сэмми Карш! Вот это да!

От усмешки Карша Хенекей похолодел.

– Теперь тебя зовут Том Хенекей? – поинтересовался Карш.

Хенекей промолчал, подошел к своему столу и сел.

– Разве ты не расслышал? – спросил Карш. Он сдвинул на затылок шляпу, вытащил зубочистку из кармана и стал ковырять в зубах.

– Я – Хенекей, – с силой проговорил владелец мотеля.

– Почему же ты не весел? Ведь надо радоваться, когда встречаешь старого друга. Так-так. Дайка мне подумать. Так и есть: последний раз мы с тобой виделись три года назад. Ты тогда работал на Западной отмели. Ну, теперь вспомнил? Ты еще принялся за одного парня, у которого было больше денег, чем разума. Ты к нему в постель положил свою маленькую сообщницу, а потом угрожал, что сообщишь об этом его жене. Тогда ты вынудил его отдать тебе десять тысяч долларов, но парень оказался не таким уж придурком. Он поговорил с Хейром, потом со мной, после чего и я с тобой побеседовал. Помнишь?

– Да, это верно, – подтвердил Хенекей.

– К сожалению, нам с тобой пришлось поступить довольно круто. Помнишь, ты тогда подписал признание? Мы даже смогли заставить тебя подписать и два других признания о попытках вымогательства. И предупредили, что будем хранить эти признания до тех пор, пока не узнаем, что ты снова стал на дурной путь. Между прочим, что стало с твоей маленькой сообщницей? Эта куколка мне очень нравилась.

– О ней можешь не беспокоиться, – пролепетал Хенекей.

– Жаль. Но на свете есть много других девушек. А копы знают, кто ты есть на самом деле?