«Обещай мне, Нед», – прошептала сестра со своего кровавого ложа. Она любила запах зимних роз.

– Боги, спасите меня, – Нед заплакал. – Я схожу с ума.

Боги не удостоили его ответом.

Каждый раз, когда тюремщик приносил ему воду, Нед говорил себе, что прошел еще один день. Сперва он просил рассказать ему что-нибудь о его дочерях, о том, что происходит снаружи. Но пинки и ворчание были ему единственным ответом. Потом, когда заболел желудок, он стал просить еды. Но напрасно: его не кормили. Быть может, Ланнистеры решили заморить его голодом?

«Нет», – сказал он себе. Если бы Серсея хотела его смерти, его могли бы убить в тронном зале. Королеве нужно было, чтобы он жил: в слабости и отчаянии, но жил. Кэтлин захватила брата Серсеи, и королева не смела убить его, не поставив жизнь Беса под угрозу.

Снаружи камеры раздалось громыхание железных цепей. Дверь, заскрипев, отворилась, и, опершись рукой на влажную стену, Нед заставил себя повернуться лицом к свету. Свет факела заставил его сощуриться.

– Еды, – проскрежетал он.

– Вина, – ответил голос. Это был не тот, с крысиным лицом; новый тюремщик казался крепче и ниже, хотя на нем был тот же короткий кожаный плащ и шипастый стальной шлем. – Пейте, лорд Эддард. – Он сунул бурдюк в руки Неда.

Голос показался странно знакомым, однако Нед Старк не сразу узнал его.

– Варис? – слабо сказал он, когда наконец узнал, и дотронулся до его лица. – Вы мне… не снитесь. Вы и в самом деле здесь. – Пухлые щеки евнуха покрывала короткая темная щетина, уколовшая пальцы Неда. Варис преобразился в грязного тюремщика, от него пахло потом и кислым вином. – Как вы сумели… что вы за кудесник?

– Испытывающий жажду, – сказал Варис. – Пейте, милорд.

Руки Неда приняли мех.

– С тем самым ядом, который дали Роберту?

– Вы несправедливы ко мне, – печально сказал Варис. – Воистину никто не любит евнухов. Дайте бурдюк.

Он отпил, красная струйка побежала от уголка пухлого рта.

– Не столь хорошее, как то вино, которым вы угощали меня в ночь турнира, но без всякой отравы. Пейте, – заключил он, вытирая губы.

Нед попытался глотнуть.

– Помои. – Ему показалось, что желудок его вот-вот извергнет вино.

– Всем людям положено заедать сладкое кислым. И знатным лордам, и евнухам. Ваш час пришел, милорд.

– Мои дочери…

– Младшая девочка бежала от сира Меррина и скрылась, – сказал Варис. – Я не сумел отыскать ее. Ланнистеры тоже. Это хорошо. Наш новый король ее не любит. Ваша старшая дочь все еще обручена с Джоффри, Серсея держит ее при себе. Несколько дней назад она явилась ко двору и попросила о том, чтобы вас пощадили. Жаль, что вас там не было, вы были бы растроганы. – Внимательно посмотрев на него, Варис наклонился вперед. – Надеюсь, вы понимаете, что можете считать себя покойником, лорд Эддард?

– Королева не станет убивать меня, – сказал Нед. Голова его поплыла. Вино оказалось крепким, а он слишком давно не ел. – Кэт… Кэт захватила ее брата…

– Не того брата, – вздохнул Варис. – Потом, она не сумела им воспользоваться. Она позволила Бесу выскользнуть из ее рук. Думаю, что он уже погиб где-то в Лунных горах.

– Если это правда, режьте мне глотку, и довольно. – Голова Неда кружилась от вина, он ощущал усталость и тоску.

– Ваша кровь мне нужна в самую последнюю очередь.

Нед нахмурился:

– Когда гибли мои гвардейцы, вы стояли возле королевы и наблюдали за происходящим, не проговорив ни слова.

– И поступил бы так снова. Как мне кажется, тогда я был без оружия и доспехов – в окружении отряда Ланнистеров. – Евнух с любопытством нагнул голову. – Когда я был мальчишкой – до того, как меня обрезали, – мне довелось поездить по Вольным городам с труппой кукольников. Актеры научили меня тому, что у каждого человека есть своя роль – в жизни, в спектакле… и при дворе. Королевский палач должен быть страшным, мастер над монетой – скупым, лорд-командующий гвардией – доблестным… а мастер над шептунами – лукавым, подобострастным и бессовестным. Доблестный доносчик столь же бесполезен, как трусливый рыцарь. – Взяв у Неда бурдюк, Варис отпил вина.

Нед поглядел на лицо евнуха, пытаясь угадать истину под фальшивыми шрамами и щетиной. И решил еще выпить вина, на этот раз оно прошло легче.

– Можете ли вы освободить меня из этой ямы?

– Я мог бы… но стану ли? Нет. Начнут задавать вопросы, а ответы приведут ко мне.

Нед не ожидал другого.

– Вы откровенны.

– У евнуха нет чести, щепетильность – роскошь, недоступная пауку, милорд.

– Согласитесь ли вы хотя бы вынести записку?

– Это будет зависеть от ее содержания. Если вы хотите, я охотно предоставлю вам перо и бумагу, но когда вы напишете свое послание, я прочту его – а уж доставлю или нет, будет зависеть от его соответствия моим собственным целям.

– Вашим собственным целям… и каковы же они, лорд Варис?

– Мир, – ответил Варис без малейших колебаний. – Если в Королевской Гавани была хоть одна душа, которая отчаянно стремилась сохранить жизнь Роберту Баратеону, так это я. – Он вздохнул. – Пятнадцать лет я защищал короля от врагов, но не сумел защитить от друзей. Кстати, какой странный припадок безумия заставил вас сообщить королеве, что вы узнали правду о происхождении Джоффри?

– Безумство милосердия, – признал Нед.

– А-а, – проговорил Варис. – Можно было не сомневаться. Вы честный и почтенный человек, лорд Эддард. Иногда я забываю об этом. Слишком уж редко мне встречались люди, подобные вам. – Он оглядел камеру. – И когда я вижу, что принесли вам доблесть и честь, то понимаю причину.

Нед Старк припал головой к влажному камню и закрыл глаза. Нога его пульсировала.

– Насчет королевского вина… Вы допросили Ланселя?

– Конечно. Серсея сама дала ему бурдюки и сказала, что это любимое вино Роберта. – Евнух пожал плечами. – Охотнику грозит много опасностей. Если бы кабан не расправился с Робертом, король упал бы с коня, или его укусила бы лесная гадюка, или поразила случайная стрела… лес – это бойня богов. Короля убило не вино… а ваше милосердие.

Нед опасался именно этого.

– Да простят меня боги.

– Если боги существуют, – проговорил Варис, – то, полагаю, простят. Королева в любом случае не стала бы долго ждать. Роберт начал выходить из-под ее контроля, и ей нужно было избавиться от него, чтобы освободить себе руки и разделаться с братьями короля. Вот эта парочка – Станнис и Ренли. Латная рукавица и шелковая перчатка. – Он утер рот тыльной стороной ладони. – Вы проявили глупость, милорд. Вам нужно было послушаться Мизинца, когда он просил вас поддержать претензии Джоффри на престол.

– Но как… как вы могли узнать об этом?

Варис улыбнулся:

– Я знаю это, – а откуда, вам знать не надо. Кроме того, я знаю, что сегодня утром королева нанесет вам визит.

Нед медленно поднял глаза:

– Почему?

– Серсея боится вас, милорд… однако у нее есть и другие враги, которых она боится еще больше. Ее возлюбленный Джейме сейчас сражается с Речными лордами. Лиза Аррен засела в Орлином Гнезде, окруженная камнем и сталью… и симпатии к королеве она не испытывает. В Дорне Мартеллы не простили Ланнистерам убийство принцессы Элии и ее детей. А теперь еще ваш сын идет от Перешейка во главе северного войска.

– Робб всего лишь мальчишка, – ошеломленно проговорил Нед.

– Мальчишка с армией, – сказал Варис. – Но все-таки мальчишка, как вы сами сказали. А поэтому Серсея не спит по ночам из-за братьев короля… в особенности из-за лорда Станниса. Его-то притязания подлинны. Станнис известен как искусный полководец; к тому же он полностью лишен милосердия. Нет на земле существа более жуткого, чем истинно справедливый человек. Никто не знает, чем занимался лорд Станнис на Драконьем Камне, однако клянусь, он уже собрал больше мечей, чем ракушек на берегу. Вот что мучит Серсею: пока брат ее и отец расходуют свои силы на сражение со Старком и Талли, лорд Станнис высаживается, объявляет себя королем и сворачивает кудрявую головенку ее сыну, а заодно и ей самой. Хотя я действительно верю, что голова сына ей дороже.