Лина опустила голову и невесело усмехнулась, уверенная, что Берри даже не помнит ее имя.
- Просто объясните, что я внесу деньги. Сразу внесу, как только соберу сумму. Адвокаты обратились к судье с просьбой уменьшить залог. Джонсон, сказал - это возможно. Состоится повторное слушание и тогда...
- Миссис Берри, я помогу вам.
- Вы сделаете это? О... это очень великодушно. Спасибо. Ваш покойный супруг, так же, чутко реагировал на проблемы друзей. Мы все еще скорбим по нему, никак не можем пережить его смерть. Такая утрата.
Лина скривилась и взглянула на темное табло, где высветилось приглашение на посадку:
- Какая сумма?
- Тридцать тысяч.
Закидывая на плечо сумку, она едва не расхохоталась от неожиданности. Только теперь представила насколько Крис зол. Цена вопроса нахождения за решеткой, была для него смешной! Мелькнула нелепая мысль, что миссис Берри не освобождает сына из-под стражи по иной причине.
- Я внесу залог. Как связаться с его адвокатом?
- Я дам ему ваш номер, - откликнулась Мария.
- Хорошо, - согласилась Лина, поднимаясь на борт самолёта, летящего прямым рейсом в Лос-Анджелес.
Глава 7
Ньюпорт-Бич вызвал поток воспоминаний. Они долетели запахом цветов и ветром с океана, оглушили птичьим пением. Лина шла по гравийной дорожке, вдоль пышных роз, вглядываясь в кристальные глазницы маленького коттеджа. Он выглядел жилым и ухоженным: воскресная уборщица оберегала чистоту, садовник раз в неделю стриг кусты и подравнивал газон. Дом оказался прозорливее хозяйки и терпеливо ждал - знал, что она вернется.
Лина распахнула дверь и остановилась на пороге. Глаза вгляделись в полумрак. Серая завеса съежилась и растворилась в весеннем солнечном свете; он зажег сиянием шторы, пробежал пятнами по раскинутым на столе документам, пустым чашкам из-под чая; высокий мужчина в кресле закинул ногу на ногу и неторопливо раскурил сигару. Тонко-кофейный аромат заклубился, дым взвился под потолок, так видимо, словно Лина вернулась в далёкий мартовский день, когда решила перекроить себя и сшить наново.
Получилось?..
Она прошла на середину гостиной. Стук каблуков звонко вернула молочная плитка. Часы над каминной полкой, как и раньше, громко и жизнерадостно дробили на минуты жизнь. Вокруг застыли прямоугольники зачехленной мебели. В тот день, они взывали вопросами. Теперь, стали пробелами. Но природа не терпит пустоты, сказал Аристотель. Пробелы, заполнила смерть. Все что делала, оказалось наполовину, понарошку. Только играла. Считала, что разобралась в правилах игры: собрала в себе все живое и неудобное, снесла на личную Свалку, и там любовь росла незаметно, как нежеланный ребенок в интернате: в темноте, тесноте, голодной, робкой, недоверчивой и слабой.
Она не выжила на Свалке.
Лина остановилась у окна. Птицы раскричались, деля магнолию у крыльца. Всегда так громко. Казалось, Лина никуда не уезжала - всегда стояла здесь и ждала. Дом знал. И тоже ждал. Тряхнув головой, она отогнала упаднические мысли, взялась за пыльные углы ткани и сорвала покрывало с дубового стола. Ладони коснулись, осторожно провели по шершавому рисунку, потом сильнее. Лина пыталась ощутить силу, что уравновешивала ее мир. И ничего. Безмолвие. Силы больше не было. Яна не было. Небо рухнуло. Осколки.
Что чинить?..
Ветер поднял с тротуара обрывки бумаги, налетел, вцепился в шелковую косынку. Лина придержала волосы и скользнула взглядом по дороге. Горстка припаркованных автомобилей выглядела обыденно. Редкие прохожие проходили мимо, не оглядываясь. Поправив темные очки, Лина снова осмотрела крыши ближних домов, ряд стриженого бамбука и кусты стрелиций, но не заметила бликов припрятанных объективов.
Возле здания окружного суда остановилась патрульная машина, вышли полицейские, поднялись по ступенькам и исчезли в дверях. Лина посмотрела на часы: слушание закончилось двадцать минут назад, но казалось, что прошла вечность. Покусывая губу, она вспоминала заученную речь, но слова разваливались. Мыслительные процессы свелись к фиксации и складированию образов, откладывался анализ на потом.
Крутанулась вертушка двери. Высокий мужчина остановился, закинул черную кожаную куртку на плечо. Ветер разметал темные волосы, открывая ссадины на лбу и белый пластырь пересекающий бровь. Хмурое лицо с лиловым синяком под припухшим веком, повернулось к Лине: здоровый колючий глаз царапнул от макушки до туфель и сместился на фигуру в сером костюме, которая появилась на крыльце.
- Миссис Олсен! Простите, что пришлось ждать! - Джонсон отнял от уха телефон и широко улыбнулся как лощенная голливудская звезда на фоне небритого, неряшливого спутника. Оставив в покое косынку, которая тут же слетела на шею, Лина пожала протянутую руку и посмотрела на Берри. Он держал ладонь в кармане джинсов. Узнал её? Нет? Она сдёрнула очки. И пожалела. Глазам стало неуютно и больно.
- Все прошло отлично. Нам удалось отделаться от штрафа и общественных работ. У второй стороны нет претензий. Сняты все обвинения. Везунчик! - засмеялся адвокат и хлопнул Берри по плечу: - В третий раз отлыниваешь от условного...
- Где твоя машина? - прервал его Крис, беря из Лининых рук очки и водружая на нос.
- Там... - она растерянно кивнула.
- Поехали.
Лина с Джонсоном переглянулись и засеменили по ступенькам, догнав Берри в конце лестницы.
- Заедем, пообедать. - Бросил Крис через плечо. - Заключенных травят тухлым карри. Что нарушают эти извращенцы? биль о правах? Давай, Джонсон, состряпай иск. Будем судиться за права арестантов. Желтая Бентли? Кидай ключ, я поведу. Ты с нами?
- Подожди, Крис! Еще нужно заехать в офис, решить...
- Позже. Садись в машину, - перегнулся Берри с водительского места и распахнул дверь. Взревел мотор. Кит пошарил по приборной панели, отыскал новостной канал и бросил автомобиль вперед. Проехав мимо, он посигналил Джонсону. В тени трехдневной щетины блеснули зубы:
- Любишь бурито?
Лина выпрямилась на пассажирском сидении и взглянула в окно. Значительно превышая скорость, Берри уверенно маневрировал в городском потоке. Пальцы с ободранными костяшками расслабленно лежали на руле. Не окрашенный парфюмом мужской запах вытеснил ванильный аромат салона, сделал его тесным... интимным. Она смотрела вперед и не видела. Боковое стекло затуманилось облаком конденсата, выдавая напряженное дыхание. Взгляд помимо воли приковался к чёткому профилю, вытянутым рукам.
На светофоре Берри обернулся, улыбнулся одним краем рта:
- Ты забыла пристегнуться.
Лина вспыхнула и потянулась за ремнем. Неудобно застыв на скользком сидении, она уткнулась в окно на весь остаток пути. За пределами Пасадины, Берри сбросил скорость. Петляя в узких переулках на окраине Сан-Марино, выехал на широкую пустую дорогу. В воздухе витала желтая пыль, покрывала приземистые дома, чахлые кусты. Ни одно дерево не притеняло безлюдную улицу, словно пустыню, затопленную раскаленным солнцем.
Берри остановился у закусочной с обшарпанным фасадом, выгоревшей крышей и вывеской. Отодвинув ботинком пустой деревянный ящик, потянул тяжелую дверь и придержал. Лина попала в прохладный полумрак с отчетливым хлебным запахом. Кит уверенно прошел в конец зала, кивнул мужчине в желтом сомбреро, который кряхтя собирал мусор у барной стойки, и упал за дальний столик в желтой клеенчатой скатерти. С красной стены уставились черно-белые фотографии неизвестных мужчин. Лина вздрогнула, отдернув ногу: задев кончики туфель, рыжий кошачий хвост уплыл под лавку.
- Здесь можно спокойно есть. Никто не сует в зубы камеру. - Ответил Берри на невысказанный вопрос и перешел на испанский, делая заказ официанту в сомбреро. Лина попросила воды. Пальцы разрывали на части бумажную салфетку. В мексиканской забегаловке, очень похожей на заведение Коула, весь тщательно продуманный план казался нелепостью. Мужчина напротив переворачивал все с ног на голову. Потрепанный, словно кот, поцапавшийся с собратьями, он голодно набросился на еду. И при этом умудрялся оставаться принцем в высокой башне, вызывая к жизни все подростковые комплексы. Лина безуспешно пыталась взять себя в руки и хоть немного овладеть положением.
