Шумное празднование крестин в доме Метаксасов перевалило за полночь. Натали порхала по дому экзотической бабочкой: вечернее ультрамариновое платье то тут, то там мерцало меж двухсот гостей. Яркая и соблазнительная, она находилась в родной среде ликования, упиваясь атмосферой игривого веселья, сосредоточением которого являлась. Официанты без устали сновали из гостиной на террасу. За покрытыми яркими скатертями столиками у бассейна расположилось старшее поколение, громко смеясь и обмениваясь новостями. Тяжелые подносы с обильными закусками мелькали в свете фонарей. Сотни зажженных свечей, плясали под музыку на запотевших графинчиках домашнего узо и раки, и загадочно тонули в темном стекле бесчисленных бутылок вина.

Лина спустилась в сад освежиться. Она прислонилась к деревянной перголе увитой крупными розами с дурманящим яблочно-медовым ароматом. Подняв к лицу бокал, наблюдала за гостями сквозь мириады золотых пузырьков, наслаждалась роскошной ночью, холодным шампанским, прямыми открытыми взглядами и улыбками. Она чувствовала себя частью огромной солнечной семьи. Никто не интересовался прикованным к ней "денежным мешком", а только ее пустым бокалом. Она запрокинула голову и полной грудью вдохнула терпкий густой воздух.

- Вы избегаете меня?

- Разве? - удивилась Лина, с трудом разлепляя ресницы.

- Тогда разрешите составить вам компанию?

- Валяйте! - рассмеялась она, опуская голову.

- Чему вы смеетесь?

- Вашему акценту. Забавный.

- А ваш акцент прекрасен и неуловим. Мне сложно его определить. Вы поможете?

- Попробуйте угадать, - сонно улыбнулась Лина, глядя поверх стекла на сосредоточенное лицо Никоса.

- Вы бросаете вызов моей проницательности?

- Угу.

- Хорошо. Возможно Западная Европа? Прекрасная фройлен из Германии?

- Нет.

- Пани из Чехии?

Лина рассмеялась.

- Быть может госпожа - голландка?

- Нет, нет, нет! - крутила головой Лина, забавляясь его откровенному вранью.

- Хм, - Ник провел рукой по волосам. - Лина проследила за жестом широко раскрытой ладони. Ей тоже захотелось провести пальцами по его волосам, проверить: неужели они такие мягкие, как кажутся?

- Я не сдаюсь, - рассмеялся Дусманис, потихоньку оттесняя ее вглубь сада, отрезая от света и шумного смеха: - Давайте прогуляемся на пляж?

- Почему бы не прогуляться, - кивнула Лина и взяла его под руку.

Узкие каменные ступеньки, змеились под кронами кипарисов и постепенно вывели к берегу. Над головой раскинулось бархатное звёздное небо во всём своем таинственном блеске. Приоткрыв от восхищения рот, Лина искала знакомые созвездия. Ник показывал ей Венеру, но ей не удавалось ее разглядеть. Он приблизился сзади, положил теплые руки на виски, слегка развернул и запрокинул голову. Она не отстранилась. Внимательно вглядываясь в указанном направлении, ощущала спиной поддержку приятного тепла.

- О! - ошеломленно рассмеялась Лина. - Вот же она!

Накатило дурашливое веселье. Она без разбора хохотала над словами Ника, который все говорил и говорил. Приятным голосом, он рассказывал истории мальчишеских проказ из своего и Грэга детства. Лина задыхалась, складываясь пополам от смеха. Сердце отбивало частый незатейливый ритм, отдавая в ребра и позвоночник. Совсем рядом, в темноте, тяжело вздыхало море.

Искоса взглянув на смутно различимого в темноте мужчину, Лина улыбнулась, сбросила босоножки и побежала к чернильной воде. Ступни провалились, каждым шагом увязая и лениво выбираясь из теплого плена песка. Ник опередил. В лицо полетела свежая вуаль брызг, и Лина увернулась; помчалась по кромке воды, заливаясь смехом. Она разрешила себя догнать, когда уже здорово запыхалась. Ник наскочил сзади, подхватил на руки и закружил. Обнимая ночь, Лина пропуская сквозь пальцы поток воздуха. И вскрикнула, когда они рухнули в пену воды, взметнув тучу брызг.

Поднявшись на колени, Лина снисходительно ухмыльнулась, довольная, что всё ещё отменно бегает. Слушая затрудненное дыхание Ника, она запустила руки в его влажные волосы:

- Да, именно такие, - рассмеялась она. - Мягкие и шелковистые, как у ребёнка.

- Теперь моя очередь? - хрипло попросил Дусманис. Горячие пальцы осторожно гладили предплечья, не решаясь на более смелую ласку. Лина смотрела в напряженное лицо, потом качнулась вперед. Соленые губы поймали ее, прижались, ошеломив нежным натиском. Помедлив, она ответила на поцелуй. Теплые ладони гладили затылок, плечи, все ощутимей прижимая к горячечному телу. Кровь понеслась по венам скачками. Откинув голову, Лина улыбалась полной луне - она висела так низко, будто заглядывая в лицо, окутывая сиянием и сталкивая, куда-то, вниз. Ник покрывал прерывистыми поцелуями подбородок, шею; судорожно боролся с замысловатыми бретельками платья; хрипло шептал милые глупости, смешные признания, жарко впечатывая вместе с ее именем в кожу:

- Василиса, Василиса....

- Василина, - механически поправила она, ненавидя, когда коверкали ее полное имя, доставшееся от бабушки, которой больше нет, а она так и не приехала навестить ее, не попрощалась...

Высоко над головой раскатисто прогремел гром. В небо с треском взлетели ракеты фейерверка, рассыпались миллионами горящих огоньков. Снова и снова. Волна подползла и обрушилась, лизнув холодом до пояса. Мокрое платье прилипло к груди, запуталось в ногах, песок оцарапал колени. Лина опустила голову и отстранилась от страстных губ.

- Нет, Ник. Не надо. Прости...

Но Дусманис не слышал. Руки жадно обхватили талию, потянули за собой в песок.

- О, Боже! Ты глухой? - возмутилась Лина и сильно толкнула его в грудь. - Я сказала, нет!

Потеряв от неожиданности равновесие, Ник повалился на спину, разжав объятия. Вскочив, Лина подобрала тяжёлую от воды юбку и подгоняемая самим дьяволом бросилась обратно к дому. Она бежала так быстро, как позволяли разрывающиеся лёгкие и скованные узкой тканью бедра. Полная луна подпрыгивала и следовала по пятнам, не отставая, хохоча до боли знакомым циничным смехом...

Утренние лучи солнца беспрепятственно проникали в распахнутые окна гостиной, прыгали по легким занавескам и глянцевым полам. Прибранная за ночь, умытая и наполненная морской свежестью комната, не сохранила и следа ночного веселья. Натали с маленькой загорелой женщиной расставляли в вазы цветы. Свежее лицо без косметики, казалось совсем юным и беззаботным. Сколько же она спала? Лина некоторое время следила, как тонкие руки привычно и точно работали секатором, потом поздоровалась.

- Я уезжаю.

Натали резко обернулась, поглядела на чемодан за Лининой спиной и нахмурилась:

- Что случилось?

- Ничего. Просто мне уже пора ехать.

- Это из-за вчерашнего? Ник обидел тебя? Я видела, как вы вместе...

- Нет, - перебила Лина.

- Тогда, что произошло?

- Ровным счётом ничего. Мне пора домой, в Лондон. Дела.

- Разве? А может, ты просто трусливо сбегаешь?

- Не думаю.

- Тогда объясни! - потребовала Натали.

- Нечего.

- Нечего? А знаешь, ты бежишь сейчас не от меня или Ника, а от себя! Лина, сколько это будет продолжаться? Когда ты повзрослеешь?

- Повзрослею? Не понимаю, о чем ты, - она открыла сумку и проверила документы.

- Я ведь росла с тобой, забыла? Знаю тебя наизусть и могу предположить, что у тебя на уме, - Натали подошла ближе, ткнула указательным пальцем в лоб и тревожно заглянула в глаза: - Пожалуйста, скажи мне, что ты все-таки убегаешь от Ника? Скажи, что здесь не замешен Берри и я успокоюсь.

Лина оставила сумку в покое, опустила руки и посмотрела в испуганное лицо подруги.

- Грэг напугал меня! Он рассказал, о вашем разговоре. Сказал, что ты слишком близко приняла проблемы Берри. Он беспокоится. Я беспокоюсь. Скажи, что это не так!

Лина молчала. Она не знала, что ответить: не знала, что делать, и собирается ли, вообще, что-либо делать.

- О, Боже! Ты молчишь? Значит, я права? И снова Берри? Не могу поверить! Как можно быть такой бестолковой Калетник?! Ты понимаешь, что он рок-музыкант помешанный на своей карьере, и всегда им будет, черт его дери? Он никогда не станет тем, кто тебе нужен! Никогда не захочет семью, детей, родственников! Опомнись! Я не хочу видеть тебя несчастной и замученной! Лина, пожалуйста, послушай!