- Женщины - партнеры потенциальные.

- Что это значит?

- Зависят от того, кто за ними стоит.

- Разве обязательно должен кто-то стоять? Разве за Маргарет Тетчер стоял муж или дети?

- Прости Василина, но ты не Тэтчер.

- Андрей... я не понимаю, откуда все это? Откуда взялась такая предвзятость?

- Лина, ты не хочешь понять очевидные истины. Ты молодая, у тебя нет наследников.

- Я могу написать завещание.

- И сто раз переписать. Все понимают, что ты снова выйдешь замуж. И каждый новый день приближает неизвестную опасность в лице будущего супруга.

Лина почувствовала, что кровь сбежала с лица. Она сжала задрожавшие губы и процедила:

- Если я получу еще одно доказательство дискриминации женщин в "OSGC", я подам в суд и на тебя, и на твой совет. Начинайте бояться меня уже теперь - не дожидайтесь мужа.

Андрей грустно улыбнулся и покачал головой. Он ежедневно представлял ей очередного руководителя, управляющего, ведущего менеджера, объяснял, как устроена работа различных отделов. Изучая подготовленные для нее отчеты и цифры, Лина только поверхностно представляла мощь выстроенной системы. Не смотря на перепалки с Андреем, ей хватило мудрости усмирить задетое самолюбие и не вмешиваться в порядок. Как и хотел Ян - она предоставила Старкову свободу.

Они ежедневно виделись у адвокатов и в лондонском офисе "OSGC". Возникшую принужденность, постепенно сменил ровный тон. Старые обиды и осадок разговора о необходимости брака осел, и Лина вздохнула свободнее. Она перестала придираться к каждому слову Андрея, а возможно он перестал ее провоцировать. Она заставила себя освободиться от задних мыслей, и надеялась, что Старков поступил так же. Общение упростилось и потеплело - это понимали и ценили оба, и предоставили времени залечивать раны.

Полотна, которые хранились в банковских ячейках Лондона, Лина перевезла в Дорчестер и доверила историческому музею. Мэр рассыпался в благодарностях и прослезился. Но Лина делала это не столько для жителей города, сколько преследуя личные интересы - хотела иметь любимые картины мужа в шаговой доступности, чтобы беспрепятственно навещать в любое время, не превращая фамильный дом в неприступную крепость. Проводя ревизию живописи, Лина долго недоверчиво рассматривала сырые пейзажи Нью-Йорка, которые давным-давно продала на аукционе Ибэй. Впервые со смерти мужа, она закрылась в его кабинете и горько расплакалась, комкая в пальцах тонкий дешевый картон: как? как ему удалось их разыскать?

Наперекор категоричным и громким заявлениям, которые последовали после похорон, Лина мало знала о Берри. Случайно видела его по телевизору в рекламе "Пепси"; слышала, что группа выпустила восьмой студийный альбом и снова гастролирует по миру. Ходили слухи, что Крис задействован в съемках документального фильма о Вьетнамской войне, в котором выступает продюсером и режиссером. Марию после траурной церемонии, Лина не видела, как и миссис Стивенсон. Несколько раз, Лео звонила по телефону с инвестиционными предложениями, и еще раз её муж, но Лина обоих отправила к лондонскому секретарю Старкова.

Любые мысли связанные с Берри, казались отступничеством. Но гнать их не приходилось. Никаких мыслей не было. Только потребности дня, таблетка снотворного и семь часов сна. Лина знала это заторможенное состояние психики. Окутавший туман был спасением, наркозом, который помогал справляться. Лина не хотела его рассеивать - пусть линии и дальше остаются нечеткими, а краски бледными и размытыми - так можно мириться с собой и миром. Плохонько, но она снова занималась живописью, этого было достаточно, чтобы вернуться в школу и преподавать.

Лина привыкла жить с мамой и немало удивилась, когда она засобиралась домой. Отчим улетел давно - его ждала работа. А вот маму, после смерти бабушки и сокращения штата в институте, где она работа бухгалтером, ничего не держало. Лина предложила родным переехать к ней в Дорчестер. Александр Петрович внимательно выслушал Лину, и обещал обдумать такую возможность. Он не принимал скоропостижных решений. Она знала, что отчим будет думать долго, и понимала: упрашивая маму задержаться, поступает эгоистично, но ничего не могла поделать. Ее бросала в холодную испарину перспектива снова остаться одной. Мама уступила уговором помочь по хозяйству. Она давно нашла общий язык с Найджелом и Ханной, и ловко ладила с парой, невзирая на плохой английский. Лина тихо радовалась, надеясь, что уговорит и отчима.

- Привет. Уже видела сегодняшний выпуск Форбс? Нет? Просмотри, - посоветовал Стархов и отключился.

Лина открыла ноутбук и вошла на сайт. Бегло просмотрев заголовки, наткнулась на имя вдовы Олсен в рейтинге богатейших женщин Великобритании до тридцати пяти лет. Источником состояния указывалась доля в горнодобывающей промышленности и сталелитейном производстве. Лина удивленно изучила аналитическую статью, в которой приводились цифры ее материального благополучия и суммарный годовой доход. Дважды перечитав прогноз экспертов на пять лет и изучив диаграмму предполагаемый прибыли, Лина презрительно фыркнула и закрыла статью.

В начале лета она перестала смеяться: мужчины всех возрастов и мастей открыто охотились на вдову, выслеживая в самых разных местах. Лина не могла зайти в галерею, войти в школу через центральный вход, попасть к юристам в офис или спокойно пообедать с Андреем в ресторане. Куда бы ни пришла, ее накрывала лавина приглашений на презентации, банкеты; ей предлагали места в различных комитетах и фондах. Просторных холл в Дорчестере превратился в оранжерею, утонул в пышных букетах и подарках. Лина взяла из школы помощницу, молодую учительницу английского. Она приходила к Лине домой как на дополнительную службу: отвечала на письма, перебирала визитные карточки и отсылала обратно дарителям ценные подношения. Персона вдовы Олсен с новой силой интересовала журналистов и папарацци.

- А чего ты хотела? - пожимал плечами Андрей, слушая ее сетования. - Я предупреждал, что так будет. И кстати, всё ещё не женат.

- Ни слова!

- Не выйдет. Боюсь, тебе придётся, что-то решить. В начале месяца инициируется внеочередное собрание директоров. Знаешь повестку?

- А должна?

- Еще бы!

- Ты шутишь? Мое замужество?

- Лина тебя боятся, и чем дальше, тем сильнее.

Она запустила пальцы в волосы, обхватила голову и невесело рассмеялась.

- Ничего смешного. Ты для них ходячая бомба с тикающим механизмом. Никто не знает, где и когда тебя рванет.

- Спасибо. Отличное сравнение. Я польщена.

- Василина, будь разумной и пойми, наконец, что большие игроки так не играют. Они хотят спокойствия и гарантию стабильности. Таким гарантом станет твой муж, причём, которого они тебе назначат. Всех интересует, у кого окажется контроль.

- Значит, мне никто и не собирался доверять?

- О каком доверии ты говоришь?

Лина удрученно покачала головой.

- Но разве меня не обезопасили, этим трастовым фондом?

- Только наполовину.

- Господи!

- Есть относительно простое решение. Уступи мне контроль и спи спокойно.

Лина скользнула глазами по утомленному лицу Андрея со следами прорезавшихся на лбу морщин.

- Я и сплю спокойно. А вы нервничайте дальше. - Она надела большие темные очки, времён преследований папарацци и вышла из ресторана.

Лина установила дома новейшую систему безопасности, обзавелась охраной и еще двумя ассистентами, которые сменили учительницу и облегчили ежедневные трудности: взяли заботу о расписании и продумывании безопасных передвижений, и еще кучу всякой рутины, которая свалилась с неба вместе со злополучной статьей.

В начале августа Натали Метаксас родила дочь и пригласила стать крестной мамой. Домашние согласились, что Лине необходимо отдохнуть и сменить обстановку: чересчур много времени она проводит на работе, никуда не выходит из дома, никого не принимает. В один голос твердили: что она слилась цветом кожи с туманным горизонтом.