– Я не ребенок, – начала Джулия.

– Да, я заметил. И очень этому рад.

Джулия сидела, бурля от гнева и в то же время испытывая в душе облегчение. Только глупец вздумал бы бродить по улицам в этот час, и лишь ее разочарование от вечера перевесило осторожность. Да и разочарование проявлять глупо – профессор даже кивать ей не был обязан, не говоря уж о танцах…

Саймон также молчал и остановился перед ее домом прежде, чем Джулия успела решить, стоит ли разговаривать.

– Вас кто-нибудь ждет? – поинтересовался он.

– Нет, у меня есть ключ. Спасибо, что подвезли. Надеюсь, я не испортила вам вечер.

Он повернулся и взглянул на нее.

– Ответить на это так сложно, что я промолчу. Дайте мне ключ.

Она повиновалась. Временами с ним было лучше не спорить.

– Оставайтесь здесь, пока я отопру дверь.

Профессор вышел из машины, открыл дверь и включил свет в прихожей, затем вернулся, помог подчиненной выбраться из машины и проводил внутрь. «Надо что-то сказать», – в отчаянии подумала Джулия и повернулась к профессору.

– Прошу прощения за глупость. Спасибо, что привезли меня домой. Спокойной ночи.

В неярком свете прихожей она выглядела так красиво! Ван дер Дрисма почувствовал сильнейший порыв обнять и поцеловать упрямицу, но понимал, что она не в настроении для поцелуев. Он попрощался, добавив, что увидит ее в понедельник утром, а когда Джулия зашла в дом и захлопнула дверь, сел в машину и вернулся в больницу.

До конца танцев оставалось еще больше часа, а старшему персоналу вменялось в обязанность присутствовать до последних звуков оркестра.

Первым, кого увидел Саймон, войдя в зал, был встревоженный Оливер.

– Что-то не так? – спросил профессор.

– Нет, сэр. То есть, я пришел сюда с Джулией, знаете, вашей секретаршей, а она сказала, что уйдет раньше и что за ней придет такси. – Оливер нахмурился. – Я должен был это проверить.

– Все в порядке. – Профессор, лгавший только в случае крайней необходимости, решил, что сейчас как раз такой случай. – Джулия села в такси и уехала. Я пожелал ей спокойной ночи.

Облегчение Оливера бросалось в глаза. Он одарил профессора обезоруживающей улыбкой.

– Большое спасибо, сэр. Я немного волновался.

Профессор мягким тоном отправил его танцевать и почувствовал себя стариком. Слишком старым для Джулии? Он не успел развить эту мысль. Его похлопала по руке жена старшего медицинского консультанта.

– Саймон, вам следует потанцевать. К вашему сведению, на это надеются половина медсестер.

– Вы мне льстите. У меня есть идея получше. – И он закружил смеющуюся женщину, невзирая на ее шутливые протесты.

Вскоре она сказала:

– Клайв хочет с вами поговорить. Приходите к нам на ужин. Конечно, мне не положено знать, но вы подумываете перебраться в Лейден? Вы продолжите работать здесь?

– О да, но уже на неполную ставку.

– У вас ведь здесь очаровательный маленький дом. Вы не будете по нему скучать?

– Я буду часто ездить туда и обратно, и пока я здесь, он останется моим.

– Какая беспокойная жизнь, Саймон. Вы просто обязаны жениться.

– И жить здесь постоянно?

Она взглянуло на его лицо. Оно ничего не выдавало.

– О, я не думаю, что вы так поступите. Полагаю, ваши корни в Голландии, хоть вы работаете и здесь тоже.

Он внезапно улыбнулся.

– Да, в Голландии. Но я надеюсь еще долго проработать в «Сент-Браво».

– О, хорошо.

Музыка стихла, и они застыли на краю танцплощадки.

– Но я бы хотела видеть вас женатым. За мужчиной кто-то должен приглядывать.

– Только бы Блоссом вас не услышал.

Она рассмеялась.

– Он всегда кажется таким сердитым. Но, думаю, втайне отдал бы за вас правую руку.

– Боже упаси. Но он великолепно обо мне заботится.

Саймон танцевал, пока не смолк оркестр, а затем терпеливо ждал со старшим госпитальным персоналом, пока сестры и младшие врачи распрощаются и отправятся спать. Затем оставшиеся еще минут пять обсуждали, насколько удался вечер, после чего тоже разошлись по домам.

Профессор открыл дверь тихо, но не настолько, чтобы Блоссом не услышал. Слуга, облаченный в уютный халат, появился на узкой лестнице. И едко заметил:

– В хорошее время вы возвращаетесь. Кофе на плите. Принести вам чашку, сэр?

– Я сам возьму, Блоссом. Возвращайтесь в постель, дружище.

С чувством исполненного долга, слуга развернулся, но напоследок спросил:

– Хорошо провели время? Там была эта милая юная леди?

– Мисс Бекуорт? Да, была. – Профессор задержался по пути на кухню. – Она вам понравилась, Блоссом?

– Да, понравилась. Вы с ней танцевали?

– Да. – Ван дер Дрисма мгновение посмаковал воспоминания. – Спокойной ночи, Блоссом.

Утром Саймон поехал в Хенли и долго бродил по комнатам своего коттеджа. Даже зимой дом был красив: маленький, старый, с простыми столами и стульями. Когда профессор его приобрел, в Англию приехала госпожа ван дер Дрисма и выбрала занавески и покрывала, а кухню обустроил по своему вкусу Блоссом. Профессор задумался, понравится ли Джулии этот стоящий на берегу Темзы дом с садом размером с носовой платок, газонами и сливовыми деревьями.

После напряженной недели в больнице коттедж казался мирным прибежищем, и вскоре профессор вышел в сад и принялся вскапывать пустую грядку на краю, где Блоссом предполагал высадить кухонные травы. Поработав, Саймон отправился в местный бар скоротать время за пивом, хлебом с сыром и дружеской беседой. Затем вернулся к себе, закончил копать, попил чаю и снова запер домик.

Надо бы поскорее привезти сюда Джулию, размышлял профессор по дороге в Лондон, а чтобы она наверняка приехала, стоит заодно пригласить ее мать и Эсме.

У Блоссома был выходной, но он оставил суп на плите и холодный ужин в гостиной. Позже, покончив с едой, профессор ушел в свой кабинет и начал писать статью для «Ланцета». Он работал, пока не услышал, как Блоссом повернул ключ в двери, а затем, когда преданный слуга лег спать, уселся, забыв о работе и размышляя о Джулии.

Джулия же думала о нем со смешанными чувствами. Она боялась, что в понедельник почувствует неловкость, и надеялась, что профессор не станет упоминать о ее глупом поведении. Матери Джулия сказала, мол, вечер прошел чудесно, она бесконечно танцевала, платье подошло безупречно, а затем под нажимом созналась, что профессор привез ее домой.

– Ты с ним танцевала? – спросила мать с деланной небрежностью.

– Да, один раз. Там было ужасно много народа, ну знаешь, управляющие, их жены и дочери. Некоторые пришли в таких чудесных платьях…

На эту приманку мать не клюнула.

– Полагаю, Саймон выглядел очень мило?

– М-м-м, да. То есть, мужчины всегда выглядят элегантно в смокингах, правда?

– Надеюсь, он скоро зайдет к нам, – вмешалась Эсме. – Я нашла в библиотеке просто ужасную книгу о диабете и хочу его о ней расспросить. Думаешь, он разбирается в диабете?

– Я очень удивлюсь, если нет, – ответила Джулия и беспечно, хорошо скрывая боль, добавила: – Кстати, он собирается проводить больше времени в Голландии. Продолжит работать в «Сент-Браво», но на неполную ставку.

– Он уезжает? – расстроилась Эсме. – То есть, я больше его не увижу?

– Он еще не уезжает, по крайней мере, я так не думаю. Просто вместо того, чтобы работать немного в Голландии и в основном здесь, будет делать наоборот.

– Интересно, почему? – спросила миссис Бекуорт.

Джулия не ответила.

Ей не стоило беспокоиться о понедельнике. Когда она пришла на работу, профессор уже сидел в кабинете, водрузив на нос очки и завалив стол картами пациентов. Он с отсутствующим видом поздоровался и оторвался от стола лишь на минуту, чтобы попросить секретаршу принести почту, как можно скорее.

Как бы она себя ни чувствовала, работу Джулия знала. Уже через десять минут она положила на стол профессора письма, рассортированные на важные и обычные, и, приготовив карандаш и блокнот, стала ждать, пока начальник все прочтет.