Однако вскоре остановилась, внезапно застеснявшись и испугавшись, что болтает слишком много и докучает профессору.
– Я должна идти. Мефру Шатт наверняка ждет. Простите, что заняла ваше утро. Должно быть, вам надо многое сделать, пока вы дома… – Джулия кое-что припомнила. – Думаю, у вас есть друзья. И знакомые в Гронингене…
– Конечно, есть, поскольку я там родился. Там живет моя семья и люди, которых я знаю много лет.
– Значит, вы собираетесь вернуться туда и обустроиться? – равнодушно поинтересовалась она.
– Думаю, мисс Бекуорт, вы имеете в виду, хочу ли я жениться и жить там. – Ван дер Дрисма внимательно осмотрел порозовевшее лицо Джулии и только потом продолжил: – Вот мой настоящий дом. Если и когда я женюсь, моя жена будет жить здесь.
Она вскочила:
– Да, конечно. Простите, я не хотела выспрашивать. Спасибо за кофе.
Профессор последовал за ней в прихожую, взял куртку и крикнул что-то экономке.
– Я иду в госпиталь на полчаса. Можем прогуляться вместе.
С ними вышел и Джейсон. Он держался рядом с хозяином, демонстрируя качества хорошо воспитанной собаки: оскалился на кота, сидящего в окошке, зарычал на пуделя, проходившего мимо на поводке, но повиновался тихому голосу профессора.
Пара пересекла Рапенбург и остановилась у дома мефру Шатт.
– Я буду здесь в два, – напомнил ван дер Дрисма. – Хочу вернуться в Лондон к вечеру.
Мефру Шатт как следует потрудилась на кухне. Огромные оладьи с хрустящим беконом плавали в сиропе, а дополняли их салат и нечто, по виду и вкусу напоминающее бланманже. Хозяйка назвала это пудингом. Стоял здесь и стакан молока. Джулия не знала, когда поест в следующий раз, так что с удовольствием уплела все.
Учитывая желание профессора выехать вовремя, она забрала из комнаты вещи, подарила мефру Шатт коробку конфет, купленных утром, и надела куртку. В последние день-два заметно похолодало, поэтому Джулия положила в карманы шарф и перчатки, убедилась, что волосы аккуратно уложены, и села ждать. Совсем недолго! Большой автомобиль тихо притормозил у входа, и профессор постучал в дверной молоток.
Ван дер Дрисма недолго, но сердечно поговорил с мефру Шатт, положил сумку и компьютер секретарши в багажник, а ее пригласил в машину. Джулия обняла свою добрую хозяйку, посетовав, что приходится ее покидать, после чего забралась на пассажирское сиденье, да так и просидела, не промолвив ни слова, пока они не выбрались из города на шоссе.
– Джейсон противился вашему отъезду? – наконец спросила она.
– Да, но я очень скоро вернусь, хоть и не по работе.
«Чтобы увидеть ту девушку», – решила Джулия и почувствовала внезапный укол грусти.
Обратное путешествие прошло гладко. Они ненадолго остановились в Генте на чай, затем доехали до Кале и довольно неспокойно доплыли до Дувра. Приближаясь к Лондону, Джулия смотрела на унылые пригороды и желала вновь оказаться в Лейдене. Но когда профессор лениво заметил: «Вам будет приятно вернуться домой, мисс Бекуорт», поспешила с ним согласиться.
– Хотя я с удовольствием полюбовалась Голландией. – И тут же неловко продолжила: – Спасибо, что так хорошо все для меня организовали, сэр.
Его ответ прозвучал уклончиво и совершенно невнятно. Джулия заключила, что редкие моменты удовольствия от общества друг друга уже забыты.
Не слушая протестов, профессор отвез ее прямо домой.
– И возьмите завтра выходной, – велел он. – Без сомнений, любую оставшуюся вам работу можно отложить на потом.
Джулия что-то пробормотала в знак согласия. Несмотря на все ее усилия, дел оставалось много. Придется выйти рано утром, закончить работу и отдохнуть остаток дня. Профессор не узнает, поскольку сказал, что завтра она не нужна. Наверняка он и сам возьмет выходной.
Когда они добрались до ее дома, Джулия довольно осторожно спросила у доктора, не зайдет ли он на чашку кофе. Его отказ прозвучал вежливо, но с нотой нетерпения, и едва профессор открыл дверь, Джулия, не теряя времени, выбралась из автомобиля, а ван дер Дрисма достал ее сумку, поставил на крыльцо и уехал, лишь заметив, что они увидятся послезавтра. Ласкомб появился на пороге уже после его отъезда.
– С возвращением, мисс Джулия. Он спешит, да?
– Думаю, он направился прямо в больницу, Ласкомб. – Она наклонилась потрепать Блотто. – Как хорошо дома. А где мама?
– В саду с Эсме, убирают листья. Они не ждали вас так рано. Хотите чаю? Чайник кипит.
– Не откажусь. Пойду устрою им сюрприз…
– Идите, мисс Джулия. Мы уже поужинали, но я найду для вас что-нибудь вкусненькое. Через полчаса подойдет?
– Замечательно. Я проголодалась. Кажется, мы ехали целую вечность. Думала, уже много позднее.
Она прошла через дом и вышла в сад. Свет пробивался сквозь кухонную дверь, освещая миссис Бекуорт и Эсме, что, одевшись потеплее в этот морозный вечер, убирали листья. При виде Джулии обе бросили грабли.
– Джулия, как чудесно! В своей открытке ты не написала, когда точно вернешься. – Миссис Бекуорт рассмеялась. – Потому мы и работали в темноте. Хотели, чтобы к твоему возвращению сад выглядел опрятно.
– Он тебя привез? – спросила Эсме. – Профессор?
– Да, но не захотел остаться. Он дал мне завтра выходной.
– Совершенно правильно, – одобрила мать. – Ты была очень занята?
– Да, но мне удалось увидеть Лейден и Гронинген.
Они зашли в дом, и за ужином, который соорудил Ласкомб, Джулия дала родным отчет о нескольких днях в Голландии.
– Вам там понравилось? – Ласкомб, с перекинутым через руку кухонным полотенцем, прислонился к двери. – Встретили кого-нибудь симпатичного?
– Множество людей, но мимоходом. Почти все время я или записывала, или печатала записи.
– Ладно, завтра ты можешь провести тихий приятный день, – заметила миссис Бекуорт и задумчиво посмотрела на дочь. – Полагаю, ты совсем не выходила там? И мало видела профессора ван дер Дрисму?
– Только на семинарах и обходах. – Джулия помедлила. – О, и он вышел из своего дома в Лейдене, когда я проходила мимо, и пригласил меня на кофе.
– Он живет там? Так же, как и здесь? Он женат?
– Нет, насколько я знаю, – небрежно произнесла Джулия. – Утром я должна заскочить на работу. Уйду рано – надо перепечатать несколько аудиокассет. Это займет пару часов, а потом я вернусь домой, и мы устроим что-нибудь особенное. Может, сходим в кино? Или пообедаем в городе? Я не потратила ни пенни, так что угощаю.
– Давайте в кино! – взмолилась Эсме. – Мы сто лет там не были…
– Хорошо. Можем пойти на дневной сеанс, а потом попить где-нибудь чаю.
Джулия сбегала в прихожую за сумкой.
– У меня было мало времени на покупки, – объяснила она, раздавая свои скромные подарки.
– Вам не стоило, – сказал Ласкомб, улыбаясь при виде коробки с сигарами.
«Хорошо дома», – вздохнула Джулия и нахмурилась, когда перед глазами возник непрошеный образ профессорского лица.
«Не понимаю, почему вообще о нем думаю».
Возможно, потому, что он думал о ней. Правда, в мыслях профессора не было ничего романтического, скорее, смутное раздражение. Он считал Джулию тревожащей, скорой на ответ, хотя и первоклассной работницей, что держится, насколько возможно, на заднем плане, но всегда под рукой. Несмотря на это, она его настораживала.
И, так сказать, мешала обычному течению его жизни. «Наверное, – размышлял Саймон, – следует от нее избавиться. Конечно, красиво». Он не намеревался позволять какому-то чувству влиять на его жизнь. Профессор не был монахом, но, не считая легкого флирта с той или иной знакомой, сохранял свое сердце в целости. «Не то чтобы сейчас этому сердцу что-то грозит…» Нет, просто секретарша его раздражала.
Джулия устроилась за рабочим столом вскоре после восьми. Она рано встала, выпила с Ласкомбом чашку чая, съела тост и успела на автобус задолго до начала часа-пик. Она сидела в наушниках, переводя последнюю кассету, когда на плечо опустилась рука. Другая рука сняла наушники.
