– Какая жалкая попытка оправдаться для караульного, – донеслось из палатки.

Вэл покачал головой:

– Я буду рад, когда старость заберет у этого человека слух – слишком острый, на мой взгляд.

Рассмеявшись, Катарина отослала Джулию обратно в их палатку и стала дожидаться, когда Страйдер закончит сборы.

Он вышел, затягивая завязки своего сюрко, и в глазах его горел огонь, способный сокрушить самого́ дьявола.

– Напомни еще раз, почему я тебя терплю? – обратился он к Вэлу.

– Потому что я спасал твою задницу больше раз, чем ты можешь сосчитать.

– А разве мы уже не квиты?

– Нет. В день, когда мы сочтемся, ты, скорее всего, меня прикончишь, поэтому я намерен всегда держать тебя в должниках.

Ворча на своего стража, Страйдер направился к за́мку.

– Следуйте за мной, миледи, и давайте посмотрим, чем кончится это дело.

Локлан стоял в пустом главном зале за́мка перед графом Руанским – пожилым человеком с седыми волосами и проницательными карими глазами. Его взгляд, направленный на шотландца, был исполнен презрения.

– Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал, Освальд? – спросил граф дворянина, который ранее повздорил с горцем.

– Возьми его в заложники, пока за ним не явится отец.

Мак-Аллистер усмехнулся:

– Тогда вам придется порядком подождать, милорды, потому что мой отец мертв.

Кипящего злобой Освальда это не смутило:

– Пусть он понесет наказание вместо отца.

К счастью для Локлана, у графа, кажется, было больше здравого смысла:

– Я не могу так поступить без веской причины. Он – шотланский лэрд.

Освальд застыл, словно этот ответ оскорбил его до мозга костей:

– А я – кузен короля! Я требую правосудия, Реджинальд! Его отец уничтожил мою сестру. Он отобрал ее честь, ее невинность и ее язык. За это я хочу увидеть, как петля затянется на шее его сына-ублюдка!

Локлан сжал зубы, чтобы удержаться от клятвенных заверений в своей невиновности. Его судьи и так о ней знали. Проблема была в том, что Освальда это не волновало.

– Я не могу повесить человека за преступление, которое совершил его отец.

– В таком случае прикажи его выпороть!

Реджинальд бросил на Мак-Аллистера оценивающий взгляд:

– Что ты думаешь на этот счет?

И он еще спрашивает? Этот человек что, сумасшедший?

– Я решительно возражаю, так как не сделал ничего, что заслуживало бы такого наказания.

– Ничего, за что был бы пойман, – презрительно усмехнулся Освальд и обратился к Реджинальду. – Попомни мои слова, он точно в чем-нибудь виновен. Яблоко от яблони недалеко падает.

В этом случае старая пословица как никогда была далека от истины.

Локлан услышал, что дверь позади него открылась и закрылась вновь.

Реджинальд насупился, уставившись куда-то за плечо шотландца:

– Лорд Страйдер! Чему обязан честью видеть вас?

– Я узнал, что арестован мой друг, и пришел узнать, почему.

Лэрд повернулся, чтобы встретиться взглядом с графом из Блэкмура, и замер, увидев с ним Катарину. Он не хотел, чтобы девушка выступала в этом споре свидетелем. Если кто-то ее узнает, Кэт окажется в еще большей беде, чем он сам.

– Это не твое дело, – бросил Освальд Страйдеру. – Это касается лишь меня и шотландца. Как самый знатный из присутствующих здесь дворян, я требую наказания Мак-Аллистера. Я хочу, чтобы он получил двадцать ударов плетью.

Реджинальд испустил долгий вздох, а затем кивнул:

– Да будет так. Стража!

Локлан зарычал, когда солдаты бросились к нему. Он схватил первого, кто протянул к нему руки, и отшвырнул. Едва горец потянулся к другому стражнику, как услышал спокойный окрик:

– Остановитесь!

Все замерли.

Катарина медленно приблизилась к Реджинальду и Освальду, встав прямо перед графом Руанским:

– Боюсь, вы заблуждаетесь, милорд.

– Заблуждаюсь в чем?

Девушка опустила капюшон плаща, открыв присутствующим свое прекрасное лицо:

– Как принцесса Франции, я являюсь здесь самой знатной персоной и требую, чтобы вы освободили этого человека. Немедленно.

Реджинальд и Освальд вместе со стражей тут же склонились в низком поклоне перед Катариной.

Локлан был так ошеломлен ее поступком, что не мог даже дышать, не то что шевелиться. Ради его спасения Кэт только что обрекла себя на возвращение под опеку своего отца.

Почему она так поступила?

– Встаньте, – бросила принцесса солдатам, – и снимите с него кандалы. Сейчас же.

От этого повелительного тона Мак-Аллистер поднял бровь. Он и раньше слышал, как Катарина так разговаривала, просто его всегда удивляло, если она обращалась подобным образом к кому-то, кроме него.

– Слышали? – сказал Реджинальд стражникам, взмахом руки направляя их к Локлану. – Делайте, что вам говорит принцесса.

Воины поспешили исполнить приказание.

Страйдер бросил взгляд на Катарину и произнес вполголоса, чтобы его могли слышать только Локлан и Кэт:

– Кажется, кто-то позабыл сообщить мне одну важную подробность при наших предыдущих встречах.

Катарина небрежно пожала плечами:

– Я не посчитала это важным.

Рыцарь рассмеялся:

– Зато остальные так не думают.

– Это всего лишь небольшой врожденный недостаток, который чаще всего нетрудно скрыть. Если бы только и сейчас у меня была такая возможность!

– Принцесса, – сказал Реджинальд, подойдя и встав перед девушкой. – Я распоряжусь, чтобы для вас немедленно приготовили комнату, а также отправлю весть вашему отцу о том, что вы в безопасности и добром здравии. Для меня воистину большая честь, что вы почтили своим присутствием мои владения и нашу скромную ярмарку.

Катарина была вынуждена сдержать рвущиеся в ответ с губ насмешливые слова. Лорд Реджинальд не виноват в том, что она не желает обращения с ней, как с членом королевской семьи, и не хочет, чтобы венценосному отцу сообщили, где его дочь. Граф лишь пытается быть с ней любезным и добрым. И она тоже будет вежлива с ним, невзирая на то, что в животе все сжимается от эмоций:

– Благодарю вас, милорд. Весьма признательна за ваше гостеприимство.

Вообще-то, не больше, чем была бы признательна кому-то, огревшему ее по голове кирпичом. Принцессе оставалось лишь надеяться, что фальшивая улыбка, которую она из себя выдавила в ответ, выглядела достаточно искренней.

Мак-Аллистер медленно приблизился к Катарине. В самой глубине его светлых глаз сияла благодарность. Одно это уже было достойной наградой за самопожертвование.

– Ты не должна была так поступать, – прошептал горец.

Кэт дотронулась ладонью до его щеки:

– Должна. Я не могу позволить им причинить тебе боль после всего, что ты для меня сделал. Что такое короткое заточение по сравнению с жестокой поркой?

– Думаю, для тебя быть запертой хуже, чем избитой, – тихо ответил шотландец.

Это было правдой, но Кэт ни за что не позволила бы ему догадаться об этом.

Локлан заметил боль в темных глазах Катарины, и у него перехватило дыхание. Никто прежде не приносил ради него такой жертвы. Никогда.

Лэрд накрыл девичью руку, лежащую на его лице, своей ладонью и закрыл глаза, наслаждаясь касанием, нежной, изящной руки. При этом в нем разгорелся огонь такой силы, какой ранее не способна была вызвать никакая другая женщина. Горец поднес руку Катарины к губам и запечатлел нежный поцелуй на костяшках ее пальцев:

– Спасибо тебе.

Она лишь склонила голову в ответ.

– Ваше высочество, – с нажимом сказал Реджинальд, принуждая Локлана и Кэт отступить друг от друга. – Если вы соизволите следовать за мной…

Прежде чем девушка повиновалась, шотландец успел прочесть в ее взгляде, с какой неохотой она это сделала. Ему хотелось сыпать проклятиями, глядя, как она выходит из зала вслед за графом Руанским.

Страйдер сделал шаг вперед, чтобы переключить внимание Мак-Аллистера на свою персону: