С точки зрения Локлана, это было лишено смысла, но поскольку его отец, скорее всего, поступил бы так же, шотландцу была понятна эта ситуация.

– Он был бастардом?

Страйдер отрицательно покачал головой:

– Нет. Но никому из его семьи не разрешено даже произносить его имя. Поэтому он носит знаки незаконнорожденного и отказывается признавать кого-либо из родственников. Он даже перестал пользоваться своим настоящим именем.

Мак-Аллистер почувствовал сострадание к несчастному.

Он начал было фразу, но замолчал, потому что Пустельга присоединился к собеседникам. Его длинные волосы были отброшены назад, а отросшая щетина портила идеальную форму бородки-эспаньолки. Он был одет в черные штаны и простой черный сюрко. Рыцаря в нем выдавал лишь меч да аура человека, привыкшего иметь дело со смертью.

Пустельга решительно приблизился к ним:

– Что необходимо сделать?

– Принцесса исчезла бесследно, – пояснил Страйдер. – Я знаю, что ты – единственный, кто может выследить похитителей.

Угол рта Пустельги изогнулся в беспощадной улыбке:

– У вас есть что-нибудь?

Блекмур протянул пергамент:

– Только эта записка.

Путстельга лишь взглянул на нее, даже не взяв в руки:

– О чем в ней говорится?

Поняв, что этот человек не владеет грамотой, что не было редкостью среди рыцарей, Локлан прочел ему послание.

Пустельга кивнул:

– Следуйте за мной, милорды. Мы найдем и убьем ублюдка, который похитил девушку.

Почему эта ситуация кажется такой знакомой? К сожалению, Кэт знала ответ. Такое ощущение, что каждый раз, когда она пыталась что-то изменить, какой-нибудь похититель связывал ее и тащил туда, где ей не хотелось быть.

Нынешнее положение отличается лишь тем, что эти люди намереваются ее убить и обвинить в этом Локлана.

Глухо рыча от досады, Катарина сражалась с узами, стягивавшими руки. Ей уже порядком надоели эти ссадины и натертости от веревок на запястьях.

– По-моему, нам нужно убить ее прямо сейчас, – обратился Грэхэм Мак-Кайд к своему брату.

– Нет, еще рано. Мы должны дать Локлану достаточно времени, чтобы скрыться. Если выяснится, что девчонка была убита в то время, пока он находился в лагере с теми, кто может это подтвердить, станет понятно, что он ее не убивал. Нам надо послать ему записку и заставить явиться на выручку. Тогда мы убьем девчонку, а все решат, что это сделал Мак-Аллистер.

– Я нервничаю оттого, что она еще жива.

– Это всего лишь женщина. Что она может сделать?

Не будь у Катарины кляпа во рту и веревок на руках и ногах, она бы с удовольствием показала этому негодяю, насколько мало похожа на беспомощную девчонку. А пока все, что ей оставалось -свирепо смотреть на своих похитителей и надеяться надеяться на побег до возвращения их брата с сообщением, что Локлан покинул лагерь.

Грэхэм повернулся к Кэт и нахмурился.

Она застыла.

Но было слишком поздно. Злодей уже увидел, что задумала Катарина. Похититель приблизился к ней с презрительной усмешкой:

– Полагаешь, тебе под силу развязать эти путы, принцесса?

Если честно, именно так она и считала. Ей приходилось развязывать узлы и посложнее.

Но Кэт не собиралась посвящать этого негодяя в свои мысли. Когда имеешь дело с врагом, молчание, разумеется, есть лучшее из достоинств. Им ни за что не узнать, о чем она думает.

Так что Катарина лишь усмехнулась в ответ. Учитывая, что во рту у нее торчал кляп, обескураживающей ухмылка не вышла, но, по крайней мере, настроение чуть-чуть поднялось.

Грэхэм кинул сердито посмотрел на девушку:

– Не очень-то по-королевски она выглядит.

– Точно. Скорее, как крестьянка. Даже будь она в придворном наряде, я бы ни за что не угадал ее происхождение.

Как будто их родословная хоть немного лучше! Это кем же надо быть, чтобы связать женщину подобным образом, а затем безжалостно убить ее в таком беззащитном состоянии?

Где же были солдаты ее отца, когда она так в них нуждалась?

Грэхэм, глядя на Кэт, дотронулся пальцем до лезвия своего ножа:

– Не бойся, принцесса, мы аккуратно перережем твое горлышко. Боли перед смертью будет немного.

«Что ж, после таких слов сразу стало легче», – с издевкой подумала Кэт.

Но, несмотря на все колкости, которые она мысленно отпускала, на самом деле девушка была страшно напугана. Если она не выберется из этой переделки, то погибнет в одиночестве и в муках. От этих чудовищ бесполезно ожидать снисхождения. Они уже приняли решение ее прикончить.

Воистину, Катарине этого не хотелось. Она жаждала успеть сделать еще так много в своей жизни! Она желала бы…

Локлан! Она и сама не знала, почему именно к нему обратились ее последние мысли, но это было так. Он будет мучиться и винить себя в ее гибели, а Кэт не хотела добавлять ему новую боль.

Но дело было не только в этом. Ей необходимо было увидеть лэрда снова. Прикоснуться к нему. Больше всего девушка сожалела о том, что это невозможно. Ее не будет рядом, когда Мак-Аллистер отыщет наконец своего брата.

Ее не будет…

Катарина оборвала свои безотрадные размышления и шмыгнула носом из-за слез, которые жгли ей глаза.

Она не такая! Пока дышит, она не сдастся и не уступит болванам! Ни она, ни Локлан не заслуживают той судьбы, которую им уготовили эти животные.

Нет! Она выживет в этой переделке, и, как сказал бы Мак-Аллистер, они вдвоем еще сыграют веселенький мотивчик на могилах этих негодяев.

В Кэт вновь вскипел гнев. Она изо всех сил пнула одного из похитителей. Тот вскрикнул от боли и рухнул на землю.

Девушка вскочила и бросилась бежать, но второй злодей схватил ее за талию и сбил с ног.

Она попыталась пнуть и его, но тот оказался умнее Грэхэма:

– Сделаешь так еще раз – и я отрежу тебе ногу.

Катарина разочарованно откинулась головой на землю, а ее тюремщик между тем связывал ей ноги. Она пыталась брыкаться, но без особого успеха. На этот раз ее скрутили так, что надеяться больше было не на что.

Закрыв глаза, пленница стала молиться изо всех сил. Не может быть, чтобы ей пришел конец!

Локлан наблюдал за тем, как Пустельга, наклонившись к самой земле, внимательно изучал каждый уголок сада.

– Что он делает?

– Читает по листве.

– Каким образом?

– Понятия не имею. В эту игру с ним и его братом играл их дядя. Он научил мальчишек выслеживать добычу лучше, чем любая гончая или ястреб, которых я только видел.

Саймон, подошедший к собеседникам сзади, улыбнулся:

– Пустельга. Мне следовало бы догадаться.

Тот, о ком шел разговор, оглянулся со зверской гримасой:

– Вы, старые кумушки, не прекратите ли болтать? Я пытаюсь сосредоточиться.

И все-таки Локлан до конца поверил в способности этого человека лишь тогда, когда тот сказал, подойдя к спутникам:

– Ее похитили трое.

Следопыт протянул клок пледа и обрывок бархата:

– Они оставили улики, чтобы те были обнаружены.

При виде находок Мак-Аллистер выругался и произнес:

– Такие пледы есть у меня и моих братьев.

Саймон тоже чертыхнулся:

– Негодяи пытаются тебя подставить.

– Да, и находки это доказывают.

– Можешь ли ты их выследить? – спросил Страйдер Пустельгу.

Ленивая улыбка расползлась по лицу следопыта:

– Один из них неподалеку отсюда, – прошептал он. – Думаю, ждет, когда мы уйдем и оставим Локлана одного.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, как работает жестокий разум. И знаю, как сделать так, чтобы невиновный выглядел виноватым. Нам надо быстрее выручать леди, пока они не причинили ей вреда.

– Веди нас, – сказал Мак-Аллистер.

Но Пустельга не сдвинулся с места:

– Мы могли бы так и поступить, милорды. Но, воистину, у меня есть план получше.

– Да где Шона черти носят? – проворчал Грэхэм. Он и его брат сидели у костра в ожидании, словно два злобных демона, замышляющих нападение. – Не понимаю, что его задержало. Локлан уже давно должен был остаться один.