Другой же, во время нагоняя отвернулся в сторону, но если бы Кляйн видел выражение лица русского в эту минуту, он бы поразился. В глазах Семена, а это был он, на мгновение вспыхнули злые огоньки, поэтому пришлось отвернуться, что бы раньше времени не выдать своей лютой ненависти к немцам. Он твердо решил: при первой же возможности, или отстанет от группы, или если начнется серьезная заваруха, не оказывая сопротивления сдаться. И будь что будет.

Примерно о том же думал и Петр Долгачев, но планы его были немного иными. Первым делом, конечно, отбиться от этой компании, затем выйти к своим и выдать себя за окруженца. Хорошо бы, ранение какое-нибудь, не шибко тяжелое получить. В госпитале тыловом полежать, отдохнуть маленько. Воевать ему больше не хотелось. Хватит, навоевался! А в госпитале, глядишь, и получится как-нибудь от действующей армии открутиться. В общем, там видно будет, главное - вовремя смыться.

Пытался говорить с Семеном на эту тему, но дружбы, у них с Березиным пока не получалось. Был он какой-то неразговорчивый, смотрел исподлобья, на вопросы отвечал односложно. Поди, догадайся - что у него на уме? Да, с таким товарищем каши не сваришь.

Ни Березин, ни Долгачев не знали, куда ведут их немцы и даже не догадывались о том, какое у них задание. Но то, что задумали они какую-то крупную пакость, было видно сразу. И что для ее исполнения, этой самой пакости, они маму родную не пожалеют, а сделают, что замыслили. " Вот, своего же брата-немца, как поросенка закололи, и ни один мускул у лейтенанта на лице не дрогнул, - думал Долгачев, - а нам теперь копай, на такой жаре, могилку "херру офицеру", чтоб ему ни дна, ни покрышки! Да еще пошумливают, сволочи горластые. Мало мы этих окопов весной на Украине выкопали? Сколько техники было - и танки, и пушки разные, народу сколько понагнали. Ну, думали, дадим мы сейчас фрицам прикурить! Не тут-то было, прикурить они нам дали, да еще как! И где та техника? Где тот народ? А немцы - вот они, на Дону уже и останавливаться, как видно не собираются. Эх, мать! Что за жизнь? Одно огорчение". И, заметив недовольный взгляд Кляйна, принялся с ожесточением вгонять лопатку в грунт, и также свирепо, бормоча себе под нос, материл и немцев и Советскую власть, и войну, и все на свете.

Наконец, все было готово. Шульц и Кляйн перенесли тело Харта и опустили его на дно свежевырытой могилы. Русские довольно живо засыпали труп немецкого радиста землей и аккуратно заложили снятыми вначале работы кусками дерна. Замаскировали могилку, как следует - теперь, с двух шагов невозможно было определить, что здесь кто-то чего-то копал.

Распределили между собой ношу покойного, покурили минут пять, и собрались уходить. Путь их лежал на северо-восток Сталинградской области, а конкретно - на станцию Себряково. Там они должны были встретиться со связным, постараться провести радио сеанс с Центром, доложить о прибытии и получить дальнейшие указания. По крайней мере, на этой поляне, делать им было больше нечего.

Первым шел Кляйн. Форма сержанта НКВД сидела на нем как влитая. На спине - вещмешок, на плече - ППШ, кроме того - ТТ, в кобуре на поясе. За ним двигались Березин и Долгачев. Семен взял автомат Харта, а свой карабин, чтобы не таскать лишний груз, зарыли вместе с радистом. Замыкал группу лейтенант Иван Дубинин. Его автомат тоже висел на плече, дополнял его вооружение табельный пистолет Токарева.

Шульц подал команду:

- Начинаем движение! Вперед, шагом марш!

Отряд, в колонну по одному, стал пересекать поляну, но не успели они пройти и десяти метров, откуда-то сзади раздался душераздирающий крик, как гром среди ясного неба:

- Стой! Стрелять буду! Оружие на землю, руки вверх!

Шульц инстинктивно повернулся на голос. Заметил, метрах в пятидесяти позади, вышедшего из кустов и стоящего во весь рост красноармейца. Опытным взглядом сразу отметил - без оружия. Но вот один он здесь или нет?

Кляйн и оба русских от неожиданности на мгновение застыли на месте, затем медленно стали поворачиваться назад.

- Вы окружены! Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! - "надрывался" красноармеец.

" Идиот какой-то! Откуда он тут взялся?" - недоумевал Шульц, но быстро взял себя в руки и неприметно, одними глазами, осмотрел местность справа и слева. " Вроде никого не видно. Лишь один этот остолоп, стоит себе, ну точь-в-точь как ростовая мишень на стрельбище!". Шульц добродушно улыбнулся и сказал, весьма миролюбивым тоном:

- В чем дело, товарищ? По какому праву вы позволяете себе так разговаривать с лейтенантом НКВД? - и сделал шаг вперед. Одновременно, точно выверенным движением он взялся за ремень висящего на плече ППШ. Это была условная фраза, после которой, остальные члены группы должны были рассредоточиться и быть готовыми действовать по обстановке. Кляйн стоял чуть позади русских и контролировал обоих. На всякий случай.

Неизвестный боец, увидев, что лейтенант двинулся в его сторону, встревожился еще сильней:

- Кому сказано, стоять! Оружие на землю, руки вверх! Вы окружены, сдавайтесь, пока не поздно!

" Больной какой-то! - подумал Шульц, - на засаду не похоже, иначе, он хотя бы был вооружен. Орать такие вещи, четырем бойцам НКВД, из которых один сержант, а второй - целый лейтенант?! Этот парень, точно с головой не дружит! Больной он или нет, разбираться некогда. Нужно срочно заткнуть ему глотку, пока он весь лес не переполошил!"

- Хорошо, хорошо! Сейчас мы подойдем и предъявим документы. Думаю, это просто недоразумение какое-то! - и, попытался сделать еще один шаг в сторону сумасшедшего, безоружного русского бойца, вздумавшего проверять документы у лейтенанта столь грозной организации.

- Оружие на землю! Старший ко мне, остальные на месте! Иначе, я за себя не отвечаю! - продолжал орать во всю глотку странный красноармеец.

" Не хотелось шуметь, да видно придется", - огорченно подумал Шульц и, повернувшись к своей группе, потрогал левой рукой мочку правого уха, что означало - справлюсь сам. Поэтому, когда он начал поворачиваться лицом к полоумному русскому, одновременно пошел с плеча автомат. Все это заняло несколько секунд, но прежде чем нажать на спусковой крючок, Шульц с удивлением заметил, что на том месте, где только что стоял русский, никого нет. А в сторону группы летит предмет, очень уж сильно похожий...

- Граната! Ложись! - завопил Кляйн. Он и оба русских диверсанта, в мгновение ока очутились на земле и закрыли головы руками. Взрыв грянул метрах в двадцати от них, в воздухе противно просвистели осколки.

Слегка оглохший Шульц потряс головой, с фуражки посыпались комочки земли. Дымно-пыльное облако от взрыва еще не осело, оно медленно перемещалось в сторону лежащих диверсантов. Лейтенант посмотрел направо и облегченно вздохнул, увидев торчащие из травы головы своих подчиненных. Удивленные взгляды свидетельствовали - никто из них толком не понял, что же все-таки произошло.

Если бы это была засада или облава настоящих чекистов, то по ним бы уже открыли огонь, а не бросались гранатами. Реакция Шульца была мгновенной, он махнул рукой Кляйну, приказывая обойти врага справа, а сам, немедленно перекатился влево и залег, за довольно толстым стволом дуба. Прицелившись по кустам, на фоне которых, еще минуту тому назад, стоял сумасшедший русский гранатометчик, Шульц посмотрел вправо, туда, где залегли Кляйн и русские. Они собирались короткими перебежками сократить расстояние до злополучных кустов. Пауль увидел, что командир подал знак - " Спокойно! Оставаться на месте!". Минуту все старательно прислушивались к тому, что творилось вокруг, но все было как назло спокойно. Шульц еще раз поднял руку и махнул в направлении кустов - " Вперед!".