Ну как, я вас убедил?

- Простите, доктор, а как вас зовут?

- Феликс Хонникер, к вашим услугам. Что такое, что с вами?

Гор еле сдержал приступ истерического смеха.

- Ничего, доктор Хонникер, не обращайте внимания. Вы готовы? Сектор Эпсилон-Д107 по V-вектору.

Гора еще трясло от сдерживаемого смеха, когда снова послышалась сигнальная мелодия. - Пора ее поменять, - подумал он и повернулся навстречу новому посетителю.

Марина усмехнулась, выдохнула струю дыма в дерзко-веселые васильковые глаза агента и перевернула ладонь. Роскошный рекламный проспект полетел вниз. Непрошеный гость, однако, не смутился, подхватил на лету шедевр заморской полиграфии, с комической нежностью погладил сверкающую обложку и подтолкнул по столу к ней.

- Ты погляди, погляди. Это же, в натуре, товар - первый сорт. То что надо!

Марина отвернулась, прикрыла глаза. Но под опущенные веки назойливо лезло высокое светящееся здание на зеленом холме. По холму взбегали ступеньки, по ним с продуманной хаотичностью рассыпались ярко разодетые люди. Их лица с одинаковым выражением мечтательного ожидания были каким-то чудом обращены одновременно и к зрителю, и к сияющей огнями вывеске на фасаде здания. - "Надежда", - прочла Марина и повторила:

- Надежда, надежда, - именно то, что ей нужно. Этот хам совершенно прав. Если бы только не так дорого...

- Больно дорого. Нет у меня таких денег. Даже если все это продать, - она обвела глазами обстановку.

Гость согласно кивнул.

- Тут у тебя неслабо, но на "Надежду" не потянет, это точно. А что, муж тебе ничего не оставил?

Васильковые глаза метнули неожиданно острый, цепкий взгляд.

Марина съежилась в кресле. Боль была такой сильной, что она боялась дохнуть. Только бы не это! Если ее снова скрутит и заломает как тогда, она не выдержит. Перед глазами с отчетливостью предсмертного видения возникли руки в черных перчатках. Странно, но она не запомнила лиц киллеров, хотя те и были без масок. Только вытянутые руки, сжимавшие револьверы.

В Дмитрия выпустили семь пуль. Одна попала в Алешку, другая срикошетировала и оцарапала ей висок. Пять достигли цели. Дмитрий и Алешка умерли сразу. Она очнулась в больнице.

Марина осторожно глотнула воздуха. Разлепила веки.

Агент следил за ней. Каким-то образом в руке у него оказался стакан с водой.

- На, выпей. Ты прости, что я тут ляпнул.

- Ничего. Ты тут ни при чем.

Марина сделала несколько глотков, приложила благодатно холодный стакан ко лбу; вода полилась по лицу, стекая на платье.

Агент отнял у нее стакан, осторожно вытер ей лицо и шею неожиданно чистым носовым платком.

- А по виду не скажешь, что ты такая хлипкая.

- Не выступай. Помочь не можешь, так нечего тут...

- А если могу?

Марина хмыкнула сквозь слезы.

- Ты?

- Я.

Непроизвольно она взглянула на свои руки, изуродованные характерными следами.

Агент перехватил ее взгляд.

- Про наркоту и не думай.

- А что мне думать?

- Кореш у меня, Кирилл. У него свой бизнес вроде этого, но поскромней, само собой.

- Здесь, в Москве? Не свисти!

- Говорю, есть.

- Чтобы у нас, да такое! Ни за что не поверю!

- Дура ты! Кор-роче. У него этих садов-бассейнов нет, и аппарат по лицензии, желтой сборки, но тебе-то какое дело? Главное - попасть куда надо, а это мы тебе гарантируем.

Марина не заметила этого "мы". У нее все еще сильно болело сердце. Она откинула со лба налипшие мокрые волосы, решительно встала.

- Пойдем. Посмотрим, что там у вас.

Кореш Кирилл был таким же высоким, голубоглазым и улыбчивым как и его партнер. И с такой же развязно-приветливой манерой держаться. Марину он встретил так, будто давно ожидал ее прихода.

- Садись. У меня все готово. Сашка мне рассказал.

Марина слабо удивилась:

- Когда?

Но Кирилл отмахнулся.

- У нас сервис - первый класс. Вот, выбирай.

Марина перебрала кассеты. Внимание ее привлекло непонятное название: "Послеполуденный отдых фавна".

- Это что такое?

- Положь. Это не про тебя.

- Почему?

- Говорю, значит, знаю.

- Изврат там всякий, - вмешался Сашка.

- Круто! - Марина расхохоталась.

Кирилл выставил кулак, полушутя, погрозил приятелю.

- Ну, ты, умный, не встревай не в свое дело!

Покопавшись с минуту, он вытянул из вороха кассет одну и бросил ей на колени.

- Вот это для тебя, в самый раз.

Марина прищурилась.

- "Поляна подснежников"... А вдруг мне не понравится?

- Подберем другую. Бабки ты платишь немалые, а времени нам не жалко.

- Ну? Поехали?

Марина кивнула.

Она сделала еще шаг и провалилась в снег. Смех! Такой родной, чуть захлебывающийся: "Я же тебе говорил, тут надо осторожней. Эх ты!"

Она повернулась на голос. К ней со всех ног бежал парень в длинной до земли меховой шубе. На бегу он продолжал смеяться. Парень был незнакомый, а смех - тот самый, единственный, незабываемый, волнующий до дрожи... Значит, не единственный. Но откуда он ее знает? И где она? Марина приподнялась на локте. Снег. Река подо льдом. Голые деревья. Бревенчатая хижина.

Парень добежал. Наклонился, с ласковой насмешливостью заглянул ей в лицо. Неожиданно для себя Марина спросила:

- А где же подснежники?

- Так рано же еще! Я тебе говорил, но ты не поверила. Подожди, будут тебе подснежники. И все будет, как я обещал. Пойдем в дом, замерзнешь.

Парень помог ей подняться. Обняв за плечи, повлек к хижине. Теплая волна охватила Марину. Какой покой! Чистота. Простор. И такой надежный и ласковый друг. Ее давний верный друг. Давно звал ее к себе. А она не решалась, такая глупая... Но зато теперь какое счастье! Теперь все будет хорошо. Покой. Подснежники.

-Твои подснежники, любовь моя!

Нежные, шелковистые лепестки, пронзительно-свежий весенний запах. Марина зарылась лицом в протянутый букет.

- Подснежники! Боже мой, подснежники! - повторяла она.

В этот вечер преграда была необычайно тонкой. Так что они могли сидеть, почти касаясь друг друга. Это было настолько неожиданно и непривычно, что Тина то и дело оглядывалась по сторонам. Пока Карел наконец не спросил, чего это она дергается.

Тина смутилась.

- Преграда.

- Ну?

- Она... Ты не заметил?

- Да что?

- Она стала совсем тонкой. Смотри, как мы близко сидим сегодня.

Карел странно посмотрел на нее.

- Тина, я много раз говорил тебе.

Тина вся сжалась. И тут же почувствовала, как уплотняется и расширяется преграда.

- Я много раз говорил тебе, что никакой преграды нет. Она существует только для тебя.

Тина еще ниже наклонила голову.

- Подними голову. Посмотри мне в глаза.

- Я лучше пойду, Карел.

- Куда? Ну почему? Послушай, послушай меня хоть раз!

- Нет, мне пора. Правда пора. До завтра!

- Ты просто не хочешь мне поверить. Просто не хочешь.

- Мне пора, Карел. Я приду завтра. А ты придешь?

- Я не знаю, Тина. Я не знаю, зачем это тебе, если ты мне не веришь.

- Я тебе верю, Карел, но ты ошибаешься.

- Ты невозможна!

Тина всхлипнула.

- Ладно, не реви. Я приду. Когда?

- Завтра? В восемь.

- А почему так поздно?

- Завтра уезжает дед. Он хочет, чтобы я его проводила.

- Уезжает? Куда?

- Ну-у-у, ты не понял? У нас в семье это так называют.

- А-а-а. Хорошо, в восемь.

Тина ушла, как всегда, не оглядываясь. Она обладала способностью исчезать мгновенно, будто растворяясь в воздухе. Или в этой, придуманной ею преграде. Карел нахмурился. Странный это вывих у Тины. Иногда ему даже жутко с ней. Но зато она не врет, как другие. И она настоящая. В этом он уверен.

Карел сам не понимал, почему он недолюбливает виртуалов. В их семье никогда не говорилось о них ничего плохого, но он инстинктивно сторонился их, хотя никогда не участвовал в налетах на их кварталы.