Залез на водительское сиденье, нашел кнопку пуска - никакого тебе ключа, замкнул цепь от генератора, подача электроэнергии на двигатели, расположенные в колесах началась, придавил чуть-чуть педаль газа и вперед. Оставалось только вспомнить навык, еще сохранившийся с прошлой жизни, тело было новым и органы управления непривычными, но все же заученное однажды очень тяжело забыть. Покрутился по двору - гоблины вытаращили глаза от удивления и даже забыли про горилку, как это пацан и такие кренделя выписывает, а я, освоившись с управлением (не надо резко дергать ручку, не танк все-таки), сделал им ручкой и укатил с территории рембазы, прихватив по дороге приятелей, которые сели на платформу и беспечно болтали ногами. Я прикрикнул на них, чтобы держались крепче, а то может произойти ДТП с особо тяжкими последствиями, но они даже слушать не хотели, начали бегать по платформе и скакать. Гоблины, что с них возьмешь, дети природы. Пришлось остановится и всыпать обоим хорошенько. А потом то же самое проделала их мать и старшая сестра, после того, как увидели, что гоблинята подкатили на платформе к дому - дал Скоку порулить. Он так слезно просил, что пришлось уступить. Наверное он все же не мужского пола - так ныть могут только женщины. Хотя, у него такой пример перед глазами - сестер много, а их мужиков, не считая отца, только двое в семье. Так или иначе, но оба брата были лишены привилегии идти со мной на охоту, даже упоминание учителя Жгута не произвело необходимого впечатления на мать гоблинов - та стояла уперев руки в боки.

- Ладно этот дурак. - Указывала она на меня. - Но вы-то куда с ним собрались? А ну, марш домой, работы полно, а они тут на машинах раскатывают! Пока все не переделаете, на улицу не выйдете. А ты давай, езжай на свою охоту, чтобы духу твоего тут не было!

- Ну строга же ты мамаша. - Покачал головой я.

Гоблинша надулась.

- Я вот тебя как тряпкой сейчас отхожу, сразу научишься как со старшими разговаривать!

- Не надо. - Буркнул я и тронул машину, побыстрее покидая нарастающую позади сирену и бросая братьев на растерзание их мамани. Мне еще со своими своей головной боли хватает.

Машину оставил возле калитки, сам пошел прихватить рюкзачок с харчами, боло, пару ножей, метательный чехол на шесть штук, за пояс топор, которым можно не только ветки рубить. Надел широкий отцовский кожаный ремень, нацепил на него пару мешочков - в одном травы, в другом мази от ран. Так, на всякий случай, остальное разместилось в рюкзаке - смена белья, еда на три дня, огниво, веревки, спальник, так, мелочевка всякая, которая тоже может пригодиться. В общем собрался как тогда, когда по горам приходилось бегать, только патронов и огнестрельного оружия не взял - нет его здесь, да и на охоту меня никто не выпустит. Осталось только в Управе отметится, лицензию на единовременный выход я уже получил. Как так? Жгут помог. Он же не зря в малый совет входит. Поговорил с Древляной, та поначалу охала, но тролль ее убедил, что я справлюсь, потом к Круту зашел, тот сразу сделал нужные документы, глянул на меня так по-отечески, вроде как гордясь, потрепал по лысой голове (брился я, не люблю космы, хотя Горшок подсмотрел панковский хаер у гоблинов и себе захотел такой же, сейчас отращивает гриву) и сказал напутственное слово. Так что я был благословлен на охоту самым высоким нашим руководством.

Мать вышла из дома, вытирая полотенцем руки - у нее еще один свободный день оставался. Переделку в доме Нилины мы закончили, духовой шкаф уже заказали, Управа пошла нам навстречу, внеся недостающие монеты, а мы должны были отдать их по прибытии оборудования. Денег, полученных от Кнута с лихвой бы хватило, чтобы окупить затраты - дядька впал в уныние и сейчас был согласен купить шкуру уже за тридцать больших монет, когда я пришел к нему с предложением. У кожевенных дел мастера пропадали редкие и дорогие вещества, которые он получил персональной посылкой и обоим очень уж хотелось побыстрее провести опыт по выделки кожи и шитью, а тут такая оказия - оба браконьера отдыхали в камере, а никто больше не брался, хотя пара фермеров и принесла им шкуры Зубанов, но Кнут отправил их куда подальше - тонкие, мелкие, а нужна толстая и волосатая - в горах по ночам холодно, вот Круторог и обзавелся такой вот "шевелюрой". Мама посмотрела на меня внимательно.

- Не ходил бы, Молчун. - Сказала он, глядя на меня с какой-то грустью в глазах.

- Придется. - Я двинул плечами, застегнутая безрукавка натянулась на груди. - Я и транспорт добыл, чтобы на своем горбу не тащить.

На крыльцо вышла Зорька, посмотрела на мать.

- Пусть идет. - Сказала она и глянула на меня. - Только мясом не забудь поделится.

- Это ты о чем? - не понял я, а мама странно на нее посмотрела.

- Поймешь. - Кивнула девочка и ушла обратно в дом.

- Ладно, пойму так пойму. - Я повернулся и вышел со двора, притворив калитку. Разогнал мелкоту, которая уже вовсю лазила по машине.

Майя прошептала про себя слова напутствия, приложила руку ко лбу и вернулась в дом - оставалось еще много дел. Она была уверена что с ее сыном ничего не случится - когда он одел ремень Грома, то не просто стал напоминать ей ее деда, словно дух старика склонился рядом с женщиной и шепнул ей, чтобы отпустила парня. Все его движения, повадки, этот взгляд исподлобья, все так сильно напомнило деда, который сгинул неизвестно где, когда Майя была еще маленькая и запомнила его именно таким, уходящим из дома. Вот почему так защемило сердце, заставило тревожно забиться. И только вышедшая на крыльцо Зорька остановила ее от желания сбежать по ступеньками крыльца и заключить сына в объятия, как будто она его никогда больше не увидит. Маленькая ладошка девочки тронула ее в сенях - та не пошла в дом, а просто отступила назад, чтобы сын ее не увидел и подумал, что она вернулась к работе по хозяйству.

- Я знаю, что все будет хорошо. - Произнесла она. - Но все же что-то тревожно в сердце, как будто есть какое-то препятствие.

- Что-то случится на охоте? - спросила Майя.

- Нет, что-то будет потом, может быть через много лет. - Девочка подняла на нее свои глаза. - Я это чувствую с рождения. Что-то произойдет и Молчун будет в самом центре событий.

- Хорошо бы не война. - Произнесла мать. - А с кем он должен поделиться мясом?

- С Духом Гор. - Серьезно ответила Зорька. - Я думаю, он поймет. Я не вижу отчетливо, только чувствую.

- Шаман тебя смотрел?

- Давно. - Кивнула та. - Сказал, это не его дар, другое, но тоже не менее важное. Но вот учить отказался. Нечему там, говорит, учить.

- Правильно. - Кивнула в ответ мать. - Видящих не учат, они сами и так все знают. Ладно, пойдем в дом.

Я подкатил к зданию Управы - вышедшие из участка орки выпучили глаза. Малец, а уже управляет такой штукой - удивительно, не иначе. Дежурный записал мое имя в журнал, повернулся к сидящим в клетке браконьерам.

- Вот, учитесь. - Сказал он. - Вы на своем горбу туши таскаете, а этот тележку приспособил.

Оба уставились на меня ненавидящим взглядом.

- Жадность фраера сгубила. - Сказал я.

Никто не понял, что это значит, но то, что адресовано высказывание любителям незаконной охоты это было и ежу понятно. Один из них засопел, а второй улыбнулся.

- Повезло тебе, паренек. - Сказал он. - Ну, удачи!

- Ты обалдел? - спросил его сокамерник. - Он же наш куш из-под носа увел!

- Сами виноваты, правильно он сказал, жадность этого, как его, фурера сгубила. - Ответил тот. - Да и я хорош, тебя послушал.

- Это что же, я во всем виноват! - взревел товарищ по несчастью и попытался ударить приятеля.

- Ну-ка, тихо мне! - крикнул дежурный, доставая дубинку, - а то сейчас обоих так отделаю, что в больничке окажетесь. - Орки посопели, но успокоились. - И дня не проходит, чтобы не передрались. - Пожаловался он мне. - Охотники, блин! Как же вы вместе работаете, если глотки друг другу перегрызть готовы?

- Так и работаем. - Ответил спокойный. - Он загоняет, а я ловлю.