Однако, все эти мысли мгновенно улетучивались, стоило его руке опуститься на эфес меча. Прежде, он жил такой размеренной и спокойной жизнью, и не часто жалел о ней.

Все же путешествовать было куда интереснее, чем сидеть все время на одном месте, хотя бы путешествия эти и были полны трудностей и риска, но юноша нисколько не боялся их.

Путники шли быстро, и на следующий день уже добрались до Нэйты, так никого и не повстречав. Иногда, Алекс по пути примечал расставленные силки или капкан, но даже охотники-браконьеры здесь, теперь, ходили крайне редко. Война, все таки!

Речка действительно оказалась мелкой, и преодолеть её не составило большого труда. Прозрачная, словно хрусталь, вода не доходила даже до колен, так что всадник мог пересечь её, не замочив ног. Серебристые воды горных ручьев, питали Нейту, и ниже по течению, маленькая речушка превращалась в бурный и шумный поток, который буйно и весело мчался мимо Дуброва и других окрестных поселений.

После Нэйты, сёстры уже совершенно четко знали дорогу, и вели Алекса горными тропами, которыми пользовались местные жители.

Алекс, так залюбовался местными красотами, что порой забывал, чем собственно он должен заниматься. Вокруг было тихо и спокойно, и все мысли об опасности вылетели из головы. Алекс как обычно, взяв коня под узду, шел впереди группы. До села оставалось идти всего пол-дня. Пол-дня, и он расстанется с сестрами, возможно навсегда, и больше не увидит этих удивительных, прекрасных, добрых, чудесных женщин. Ему было ужасно жаль этого, но никакой причины или предлога, чтобы остаться с ними у него не находилось, как бы он не ломал голову..

Алекс шел размеренным шагом, задумчиво глядя под ноги, и внезапно его взгляд упал на камень странной формы. Он был размером с крупную индюшку, или очень большой качан капусты, имел округлую форму, и не был похож на простой камень.

- Эй, посмотрите, какой странный камень! - сказал Алекс, обращаясь к сестрам.- Он похож на какого-то..

- Не трогай! - в один голос воскликнули Тэя и Инесса, но поздно, Алекс уже наклонился, чтобы прикоснуться. Камень внезапно ожил, зашевелился, и принялся мелкими скачками убегать от Алекса. Огромная каменная глыба, лежавшая совсем рядом тоже пришла в движение, издавая глухой, гудящий звук. Алекс замер, не зная что ему делать. Персиваль громко заржал, выпучив глаза от страха.

- Назад! Назад! - кричала сестра Инесса, она подбежала к Алексу, и потянула его за руку.

Зверь, который был похож на поросший мхом булыжник, оказался мэглином. Алекс слышал об этих животных, краем уха, но ни разу не видал. Похоже, ему выпала редкая возможность, встретить самку с детенышем. Многие исследователи-естествоведы из Королевской Академии в Андросе, могли лишь мечтать о такой удаче! Правда, Алекс в этот момент, даже не догадывался, как ему повезло... Мэглин-мама, как любая другая мама, ревностно оберегающая своего малыша, с грохотом кинулась на защиту. Массивная голова, с маленькими широко расставленными глазками, на короткой толстой шее, угрожающе открыла рот. Нет, острых зубов у мэглинов не было, как не было у них и когтей, шипов или ядовитый слюны. Мэглины были огромными травоядными созданиями, покрытыми толстой шкурой, и большую часть жизни проводили в неподвижном состоянии, притворяясь камнями, что у них, собственно, прекрасно получалось! Однако тот, кому не посчастливилось напугать или разозлить это животное, рисковал получить серьезные увечья, или даже погибнуть. Взрослый мэглин был больше самого крупного быка, а голова его была ничем не хуже тарана.

Самка мэглина взревела, и привстала на задние лапы, нависая над людьми всей своей огромной тушей. Сестра Инесса вытянула вперед руку и начала нараспев произносить непонятные Алексу слова. Сестра Тэя за её спиной подхватила пение, но Алекс видел, что ярость животного не утихает. Когда детеныш-мэглин скрылся позади матери, самка опустилась на четвереньки и бросилась на людей. Алекс, что было силы толкнул сестру Инессу, подальше от свирепого зверя, а в следующую секунду чудовищная сила оторвала его самого от земли и швырнула в сторону телеги. Алекс успел заметить, как мэлины бросились прочь, а в его сторону метнулась фигура сестры Тэи. Затем все его тело заполнила острая боль. Он попытался вдохнуть, но легкие были словно набиты мелкими стальными иглами. Чудовищная боль не давал ни дышать, ни шевелиться. Алекс хотел закричать, но не мог. Последнее, что он увидел, прежде чем провалиться в забытье - зеленые глаза Тэи, склонившейся над ним, и её алые губы повторяющие его имя.

То, что было дальше, он помнил лишь отрывками.

Он пришел в себя на несколько мгновений, в какой-то темной хижине. Попробовал пошевелиться, но боль в спине и груди была такой сильной, что он сразу же оставил эти попытки. Голова кружилась. Мутило. Затем силы вновь покинули его.

Сознание погрузилось в мучительное состояние - полусон-полуявь. Он слышал голоса Сестер и каких-то незнакомых людей. Они как будто-то спорили о чем-то. Затем наступила тишина, и в этой тишине ему казалось , будто несколько раз он слышал шепот на не знакомом ему языке.

Он видел Ясну. Она шла по лесу, и он, как ни странно, не мог понят, на кого она больше похожа, на рысь или на девочку. Лес был темным, деревья черными, а земля серой. Кажется вокруг была ночь. Он хотел окликнуть Ясну, но она не слышала. Она шла по лесу бесшумно, словно кошка, не оставляя за собой следов. Он хотел догнать её, но не мог. Ноги не слушались.

Затем снова пришла темнота. Ничего не было видно, но остальные чувства могли рассказать ему об окружающем мире. Алексу почудилось, будто он оказался дома.

Наконец-то дома! Где то рядом топилась печь. Он чувствовал жар от раскаленных камней. Пахло домом. Мясной похлебкой и горячим хлебом. Пахло свежей травой и мёдом.

Пахло молоком и ягодами. Пахло шерстью и деревом.

Было очень хорошо. Алекс звал мать, звал сестёр, и на какой-то миг ему показалось что он слышит их голоса. Они пели какую-то очень красивую песню. Он долго слушал её, и весь погрузившись в эту приятную мелодию,словно плывя по волнам тихой спокойной реки. Он чувствовал легкость во всем своем теле, такую легкость, что казалось без труда мог бы взлететь к облакам, если бы захотел.

Затем песня стихла, и он понял, что это вряд ли был голос его матери. У мамы был приятный голос, но совсем не такой музыкальный.

Затем он снова погрузился во мрак и тишину. Сколько он пробыл там? День? Неделю? Алекс не мог сказать. Постепенно, время словно прекратило для него свое существование. Оно растворилось, и исчезло. Не стало никаких ориентиров, и вообще не за что было зацепиться Алексу, кроме своих мыслей, которые как назло, двигались настолько беспорядочно и были такими размытыми, что порой ему казалось будто он сошел с ума.

Он уже не не мог с уверенностью сказать кто он и где он. И жив ли он вообще?.

Он забыл всех и всё. Сознание рассыпалось на миллион крошечных осколков, которые не возможно было ухватить.

В таком состоянии пребывал он, до тех пор пока не пришел свет. Яркий. Красный. Затем стало тепло. Он не почувствовал это, но каким-то образом понял, что вокруг тепло. Словно об оказался посреди поля в ясный летний день. Алекс услышал звуки. Это было щебетание птиц? Возможно. Скрип колес? Может быть. Пение? Однозначно.

Он слышал пение. Оно становилось все громче, все ближе. Алекс зацепился за этот голос, как тонущий человек хватается за брошенную с корабля веревку. Он зацепился и стал потихоньку выбираться из этого жуткого забытья. Голос был не один, теперь Алекс понял, что их было несколько. Хор?

Да, пел хор. Женские голоса слились в единый мощный поток, который подхватил Алекса и понес ввысь. Сквозь туман, сверкающий и переливающийся тысячами разных оттенков. Алекс мчался сквозь этот странный туман, окруженный звуком со всех сторон. Пение проникало в него и сквозь него. Он вспомнил это чувство. Точно такое, как было там - в заброшенной капелле Четырех Стихий. Он вспомнил. Он вспомнил всё. Сознание вернулось!