Калмык, ставший вестовым после ранения ординарца, сразу умчался на заставу, но лишь ближе к вечеру привёз в лагерь два десятка продолговатых баллончиков, которые едва уместились в седельные сумки:

- Моя рассыльный дирижабел ждать, - косноязычно оправдался он перед командиром, - долго, из Белоцарска летел, ага, - и снял через голову противогазовые торбы, которым места в сумках не нашлось.

Капитан Мухин вместе со взводом выслушал инструктаж Антона - капитану тоже не приходилось использовать слезоточивый газ, весьма специфическое оружие, которое применялось полицией, в основном, для подавления тюремных бунтов.

- Один вдох, и сразу слёзы, сопли, кашель. В таком состоянии не до стрельбы. Даже на вольном воздухе ещё полчаса действует...

Суров подумал, усомнился, сварливо сказал:

- А если очки-консервы, а на рот и нос - мокрую тряпку?

- Вы, унтер, мудрствуете, - улыбнулся полевой агент. - Газ не улавливается водой, так что чих и кашель ходоку гарантированы. Очки у него могут быть, допускаю, но противогаз - вряд ли. А вот у нас есть! Один я возьму, остальные раздайте, кто со мной пойдёт.

Капитан молча помог шестерым пограничникам подогнать маски на лица, а последним противогазом занялся сам. На недоумение полевого агента сухо ответил:

- Мне ваша авантюра не нравится. Сам пойду.

У Антона сдало терпение, он вызверился:

- Дмитрий Сергеевич, знаете, хватит! Извольте помалкивать при подчиненных!

На радость Мухину, к темноте небо затянуло тучами, которые полностью погасили зарю, оставив скудный свет. К четырём, как говорится, стало "ни зги не видно". Добираясь к месту выдвижения, Антон, да и сам капитан - спотыкались на каждом шагу. Пограничники же, привычные ходить вслепую, двигались бесшумно. С тропы в сторону пещеры вся группа отправилась ползком, по маршруту, старательно изученному в бинокль.

Полевой агент полз за Мухиным. На полпути капитан активировал первую дымовую гранату. Та зашипела обиженной змеёй, выпуская тёмную струю, которая расплылась и замутила воздух окончательно. Четверть часа, не меньше, затратило отделение, подкрадываясь на дистанцию уверенного броска. Когда бойцы распределились по местам - капитан получил доклад о готовности, переданный ему условным нажатием на руку, и шепнул об этом Антону. Тот ответил тревожным шёпотом:

- Начинаем по моей команде.

Мухин вынул ещё одну "дымовуху", подцепил пальцем колечко чеки, услышал команду агента, отданную вполголоса:

- Товсь, - через мгновение, - бросай!

Вслед за дружным шипением загромыхали жестяные баллоны, влетая в пещеру.

- Маски надеть. Медленно вперёд.

Бежать в условиях нулевой видимости невозможно, да и нужды не было. Мухин отчетливо представлял, как клубится слезогонка, как смешивается с дымом из гранаты, которую бросил он: "Сейчас уже газ заполнил пещеру... ходок, конечно, бряканье и шипение услышал, вскочил... сейчас чих-кашель начнётся... "

Кашель, и впрямь, раздался, но слишком громко, не как должно слышаться из глубины пещеры - с высоты. Тревожная мысль, что не всё ладно, мелькнула у капитана, но агент в полный голос, явно без противогаза, скомандовал:

- Братцы, пора, фонари включай! Брать живым!

Капитан сорвал маску, крикнул:

- Антон, он снаружи! - и приказал. - Отставить! Ложись!

Но опоздал. Три ранее затемненных фонаря вспыхнули, светя в утекающий дым. Громкая очередь выстрелов чужого оружия ударила вовсе не из пещеры, а сбоку и сверху - вспышки оказались совсем близко. Пограничники упали. Их фонари погасли. Вторая очередь хлестнула совсем рядом с Мухиным. Отскочившие от камня пули прогудели мимо обиженными шмелями.

Первые странности

Руслан лежал, свернувшись калачиком, как в детстве, когда во сне скатывался на пол с дивана.

"С кем же я так надрался? И по какому поводу?"

Расплывчатая зелёная стена мешала мигать. Оказалось, он лежал в траве. Собранное в комок тело колотила дрожь, и крупная, и мелкая, а шея затекла - отозвалась болью на попытку повернуть голову. Со второй попытки это удалось - открылось небо над тайгой.

Дальше дело пошло легче, удалось сесть, отталкиваясь от земли непослушными руками. Гимнастика, первое, что пришло в голову. Он приседал, чувствуя, как дыхание учащается. Ноги стали слушаться, удалось перейти на трусцу, сотрясаясь от ознобного дёрганья мышц.

- Ни хрена меня колотит... И сколько я тут провалялся?

Он наматывал круги по лугу, оживая всё быстрее. Кровь согревалась. Вот уже тепло пересилило озноб, дрожь унялась. Голова сообразила, что вокруг теснятся горы, а рядом журчит ручей.

- Ну да, я же мини-ГЭС ставлю. Для охотничьего домика...

Мокрая одежда мерзко липла к телу. Когда тепла скопилось много, он отважно снял рубаху и попытался отжать. Без успеха, если не считать десятка капель.

- Но попытаться стоило, - оправдался Руслан, снова надевая ковбойку, - ладно, сейчас затоплю баню, переоденусь, сготовлю пожрать. Попарюсь, хватану грамм аскорбинки, аспирина, и в постель, чтобы пропотеть. Может, ещё и водки?

Тут аспирант, наконец, глянул не под ноги, а на склон. И сбился с мысли. Даже остановился от неожиданности. Охотничий домик, который должен был там стоять - исчез. Вспухший от ливневой воды ручей - да, остался в наличии, хотя и без плотины. В принципе, жалкий бетонный бортик высотой в метр могло и снести мощным потоком, но рубленный дом, из толстых сосновых бревен, он-то куда делся?

- А баня, а сарай? Где всё хозяйство?

И тут в голове парня словно тумблер щёлкнул: "Ливень! Гроза! Молния! В генератор, потому и не убило... Но вырубило... И нехило!"

Он огляделся, ожидая увидеть растёкшийся в лепёшку металл, но генератор выглядел целёхоньким. Правда, лежал очень далеко от ручья, да и могучей сосны, под которой Руслан укрывался от ливня - в помине не было. Ни пенька, ни щепочки, которые непременно остались бы от дерева после удара молнии.

- Опа... Я не въезжаю или крыша реально съехала? Может, бухал всё же и память отшибло? Но, вроде, отходняка не чую...

В студенческие годы Рослов пару раз отлетал конкретно, пробуя разные коктейли или перебирая с дозами, однако опыт пришёл быстро, и вот уже лет десять он не надирался и не накуривался до отключки. Опять же, самочувствие нынешнее ни в какое сравнение с похмельным синдромом не шло - голова варила нормально. Она и подсказала не паниковать, методично проверить склон, где должен стоять дом, и осмотреть оба берега, где раньше дугой корячилась плотина.

Аспирант начал с ручья. Метров пятьдесят вверх и столько же вниз никогда с такой тщательностью не осматривались, но результат оказался нулевой. Признаков железобетона или дефекта берегов, если бы плотину снесло - обнаружить не удалось. Ни доски, ни кирпича! Везде склон, которого не касалась лопата строителя.

- Офигеть!

Руслан смотрел на поток, который бушевал в узких каменных берегах - маленький, вроде, но снесёт запросто, если в него сунешься.

- Ага, - родилась догадка, - так, может, меня смыло, пока я в отрубе валялся? Поэтому и место не узнаю. Вот я тупой!

Сил бежать, да ещё вверх, не нашлось. Жрать хотелось до урчания в животе. Одолев пешим ходом около километра, где тайга обступала ручей слишком плотно, аспирант убедился, что места дому нет. И версия с принудительным сплавом увяла.

Солнышко поднялось и пригревало неслабо - тайга исходила паром, обеспечивая банный эффект. Обливаясь потом, Руслан вернулся к генератору, пнул железную шпульку, вымещая зло на собственную дурость:

- С чего я решил, что меня смыло, если он рядом лежал? Его же никаким потоком не унесёт!

Голод и усталость нагоняли в голову мысли о временном безумии после поражения током, о хождении без памяти, о всякой иной дури, вплоть до похищения пришельцами. Он отмел их, как разумный человек - читать или смотреть по телеку, это одно, но фантастика, она и есть фантастика! И ухватился за правильную: