Каиркенов не успел додумать план воспитательного разговора со стажёром. Прогудел сигнал пневмопочты. Раскрыв пенал, начальник Томской канцелярии расправил лист, испещрённый буквами. Они выглядели бессмысленным набором, однако, циферка в начале одной из строк - являлась условной, конечно, для знающего человека. Вынув из сейфа шифровальную сетку, Ильгиз Кадырович наложил её на текст и прочёл циркуляр:

"Всем региональным канцеляриям.

Сделать годовую выборку странных происшествий криминального и некриминального характера, классификация коих затруднена или же невозможна, так и других, попадающих в раздел "прочие". По приготовленной выборке проверить тщательность и полноту расследования упомянутых происшествий. В случае явной халатности или недобросовестности расследований взять должностных лиц, повинных в том, под негласный контроль. Об исполнении доложить через две недели от сего числа.

Л.В. Дубельт"

Первый полёт к свободе

Проснувшись рано утром, аспирант Рослов понял, как чувствовал себя Менделеев после осознания формы и структуры знаменитой таблицы. В голове сложился план действий, осталось только его записать и реализовать. Чем он и занялся безотлагательно.

Выпросив у Арика линейку и карандаш, Руслан сделал чертежи якоря и статора самой примитивной электромашины. Подшипники по типоразмеру детализировать не стал, просто обозначил ожидаемую нагрузку. Сечение медного провода указал, как помнил, а вот над коллектором пришлось помараковать основательно. То, что в его мире было делом минутным - вылез в сеть, нашёл нужное - и всё! А здесь аспиранту пришлось долго расспрашивать Демида и Арика, тупых до ужаса, пока он понял, что прессованный графит для щёток найти не удастся.

Вчера это воспринялось бы, как удар ниже пояса, но сегодня всего лишь стало отложенным вопросом - чем и как заменить? Плюс, сработали давнишние навыки, приобретённые за время изучения методик ТРИЗа. Знаменитая теория решения изобретательских задач советовала для начала точно выразить, чего ты хочешь?

- Хочу снимать или передавать электроны с неподвижного контакта на подвижный, - сказал вслух аспирант, адресуя формулировку себе.

И "отпустил корову бродить, куда та захочет", как учила ТРИЗ - то есть перестал ломать голову над проблемой щёточного узла. Этому помогла суета со сборами на дирижабль. Арик прибежал возбуждённый, приказал Демиду с Русланом:

- Ноги в руки и поехали!

Он погнал мобиль за город. Аспирант сунулся было на переднее сиденье, но Демид рыкнул и загнал во второй ряд. Даже опускать стекло не позволил. Руслан с любопытством пялился на оживлённое движение, на вывески и рекламу, на пешеходов, но всё это быстро примелькалось и утратило вкус новизны. Зато потом, как только дома расступились, впереди возникли куполообразные ангары. Такие точно, надувные, устанавливали над передвижным "Луна-парком", куда Руслана пару раз водили родители в бытность подростком. Но чем ближе подъезжал мобиль, тем яснее становилось - тут не ангары!

Огромные дирижабли низко парили над аэродромом, держа носы по ветру, подобно кораблям, стоящим на рейде у морского порта. Когда Арик свернул на платную парковку, и вся троица пешком направилась дальше - на соседнем поле зажужжал самолётик и комаром, жалкой букашкой промелькнул в стороне от гигантов. Руслан шёл, всё выше задирая голову. Он, что называется, запал на дирижабли "нипадецки", как совсем недавно выражался в чате.

И то, когда серая продолговато-ребристая туша, больше всего похожая на тыкву, растянутую за жопку и хвостик, вырастает, нависает и закрывает небо - только тогда понимаешь силу инженерной мысли. Никакие большегрузные самолёты, а Рослову довелось посмотреть на "Антея" и "Мрию", и в сравнение не шли с этим. Небольшой дождик, налетевший с запада, заставил его и спутников бежать, чтобы укрыться под навесом у причальной мачты.

Восторг аспиранта не омрачил даже образчик разгильдяйства, видимо, свойственного любой России в любом мире - бетонный тротуар закончился в считанных метрах от мачты, а дощатые мостки, брошенные через лужу, прогибались до самой грязи и пачкали обувь. Отирая боковину и подошвы туфель о траву, Руслан продолжал смотреть вверх.

- Нравится? - раздался над ухом знакомый голос, и невесть откуда возникший Киселёв доброжелательно поддел попаданца. - А вы, сударь, изволили ляпнуть, мол, каменный век... Вот эта сигара, что ожидает нас, всего лишь малотоннажный дирижабль полужёсткого типа.

- Красавец! - воскликнул аспирант, задирая голову. - Какая, к чёрту сигара? Это небесный кит!

Горизонтальные рули, действительно, раскинулись широким полукругом на всю ширину баллона и слегка изгибались под порывами свежего ветерка. Он же, ветер, проминал бока баллона, гоняя волнообразные складки, но килевая ферма в виде длинного металлического ложа - для защиты мягкого брюха "небесного кита", что ли? - заставляла дирижабль держать форму.

Ажурная причальная мачта серебристого цвета, в которую носом уткнулось воздушное судно, играла роль лифта. Застеклённая кабина, неспешно жужжа двигателем, который почему-то был спрятан в полу, поднялась до самого баллона, выдвинула ещё более ажурный телескопический мостик и дотянулась к гондоле. Киселёв, Демид и Арик первыми прошли по нему, почти не касаясь перил. А Руслан смотрел на землю, которая оказалась далеко внизу. Он ощутил давно забытый холодок между лопаток, как в армии, когда робел на парашютной вышке перед первым тренировочным прыжком.

Ветер налетел сбоку, надавил на дирижабль. Тот лениво шевельнулся, уступил нажиму наподобие флюгера - сместил гигантский хвост, не отрывая нос от причальной мачты. Лифт и мостик сместились вместе с гондолой. Руслан покачнулся, судорожно вцепился в ажурные поручни. Пилот дирижабля, отчетливо видимый сквозь большие лобовые стёкла, усмехнулся испугу пассажира, приглашающе махнул рукой. Его помощник, сосредоточенный на управлении лебедкой, которая поднимала в гондолу багаж, на порыв ветра и поворот дирижабля не обратил никакого внимания.

Руслану стало стыдно. Он решительно шагнул вперёд, страшась, что металлическая сеточка пола прогнётся под ногой, но та выдержала вес, а после второго шага мостик кончился, и началась пассажирская гондола, прочная, двухэтажная, отделанная внутри лакированным деревом. Киселёв со спутниками уже сидели в креслах вокруг стола, выкладывая из несессеров дорожную снедь. Демид вожделенно рассматривал бутылку вина, одной рукой ловко раскрывая штопор карманного ножа:

- Вот это славно, а то я засыхать стал! Господин начальник, вы будете?

- Нет, это вам с Ариком. Руслана я угощу "Крымским нектаром князя Голицина". Специально захватил. Присаживайтесь, господин учёный. Знаете, как готовят это божественное вино?  Из трёх сортов винограда. Кокур белый, Мускат белый и Мускат розовый. Шесть золотых медалей! А началась история с князя Голицина, когда тот вступил в должность Главного винодела Императорского удельного ведомства. В тысяча восемьсот девяносто первом году...

Рослов слушал, пригубливал вино и удивлялся. "Крымский нектар" в сопровождении истории его возникновения казался очень вкусным. Раньше аспирант никогда не задумывался о культуре винопития, а рекомендации ресторанных сомелье воспринимались, как попытка впарить дорогущее спиртное. Но сейчас Руслан отпивал по глотку из бокала, отчего вино не проваливалось в желудок, а обволакивало язык, нёбо. От этого запах и вкус, вовсе не градусы, стали основным. Он восхитился и перебил Киселёва:

- Семён Михайлович, откуда у вас такие познания?

- Долго рассказывать, - отмахнулся тот, - я ведь журналист. Работа обязывала собирать информацию по крупицам и осмыслять, иначе толковое эссе или очерк не создашь.