- Зачем он обещал? Через месяц... Это как, если я уеду на два? И кто к нему приходил, интересно? Кто меня видел здесь? С Демидом. Только байкер, больше некому. Ну да, он журналист! Репортёр. А где взял инфу про меня? В полиции, раз татуировка упомянута. Значит, унтер и староста донос про меня накатали. Проверка... Он сказал, проверка. Тогда понятно, водилу и Полину тоже допрашивали, к бабке не ходи. А почему же менты решили, что я не ходок? Или это особисты решили? Ну да, конечно, они! Чтобы меня не светить, прикрыли очко бронелистом! Если шум, то Ордену рапорт о проверке покажут, типа, отмазка. А свалят на стрелочника. Вот козлы, всё как у нас делается!

Огорчённый выводом, Руслан внезапно зевнул - азарт рассуждений сменился пониманием: "Поздняк метаться, теперь уже не сбежать и не переиграть. Только тупо сидеть и ждать... Да. Это единственное, что я могу..." Он снова зевнул, прикрывая рот ладонью. Навалилась апатия, парализовав все мысли, а телом завладела какая-то непонятная усталость. Он вернулся в комнату, упал ничком на постель и заснул - как выключился.

Провинциальная служба Третьего отделения

Томская региональная канцелярия Третьего отделения никогда не казалась коллежскому асессору Ильгизу Кадыровичу Каиркенову заведением скучным. Хотя он пришёл сюда после бурной, сначала наполненной опасными приключениями, а потом - переживаниями за принятые решения - полицейской жизнью.

Так получилось, что превосходный сыскной агент Каиркенов после ранения в ногу охромел слишком тяжко. Рачительное начальство направило хромца в школу полиции, откуда тот вернулся с отличными оценками и рекомендацией в дознаватели. Но следовательских вакансий не оказалось, и Каиркенов получил должность помощника оперативного дежурного города Мариинска.

Нелишне отметить, что от человека, который координирует сиюминутную деятельность криминальной, патрульно-постовой и прочих полицейских служб - требуются незаурядные способности. Мало держать в памяти карту города, надо знать особенности каждого района, время, потребное на дорогу от одной точки до другой. А ещё - верно определять приоритет происшествий и всяческих неприятных событий.

Да-да, это важно, сходу врубиться, въехать, просечь - такое великое множество глаголов используют русские люди, чтобы передать сущность простого умственного действия, суть которого сводится к умению быстро понять важность рапорта, сообщения или донесения, поступившего к дежурному.

Ильгиз Каиркенов имел не только это, но и чутьё на необычность, если можно так выразиться. Первого своего "ходока" он вычислил по косвенным признакам, на которые не обратил внимания никто, кроме него. Доставили в каталажную тюрьму беспаспортного человека с коротко остриженными волосами и замысловатыми наколками по телу. Тот ограбил пасеку в Осиновом улусе - что тут такого, казалось бы? Но помощника оперативного дежурного Мариинской полиции описание татуировки собора с тремя куполами насторожило. Он не поленился спросить специалиста о характере наколок и получил однозначный ответ:

- У нас таких не делают!

"Ходок" оказался уголовником-рецидивистом, бежавшим из тюрьмы в своём Мире и свалившимся в наш. Орден его брать отказался, и тот посейчас томится на Камчатской каторге. За преступления, что успел совершить уже в Российской Империи до поимки Мариинской полицией. После нерядового случая министерство внутренних дел издало памятку с признаками ненашенских татуировок. Ильгиз Каиркенов получил премию и значок "Отличник полиции", но из МВД его уволили. Переводом в Томскую региональную канцелярию Третьего отделения, делопроизводителем.

Внушительную денежную премию он потратил с толком, на подержанный мобиль. Благодарственное письмо начальника Третьего отделения повесил на правую стену, рядом со свидетельством об окончании школы полиции. Когда Ильгиза Кадыровича повысили до начальника региональной канцелярии, эти два главных документа переселились на соответствующую стену.

Любуясь на замысловатую подпись, украшавшую низ благодарственного письма, Каиркенов отвлёкся от чтения донесений. Из приемной донеслись голоса, узнаваемые даже через дверь. Высокий, почти дискант, принадлежал новому сотруднику, стажёру Исаеву:

- Почему я должен разбирать почту? Меня готовили к практической работе!

Густое контральто принадлежало Ольге Максимовне Деевой, делопроизводителю, ласковой толстушке, абсолютно неумолимой, когда дело касалось принципа:

- Верно, Константин Григорьевич. Это она и есть, работа. Ежедневная. Вот ваш стол, вот рапорт полицейского управления, вот сводка несчастных случаев - читайте и отмечайте всё, что кажется необычным. Потом покажете мне, вместе проанализируем.

Исаев помолчал. Видимо, устраивался за столом, открывал сводки и рапорта. Тоном ниже, но уже с ноткой отчаяния он воскликнул чуть погодя:

- О, вейз мир! Убийства, ограбления, драки... Муж зарезал жену, из ремонтной мастерской угнали карьерный бульдозер Ильинского разреза, пьяный водитель мобиля раскатывал по городу и стрелял в собак, жена зарубила мужа, в Топольниках бродяга самоповесился в развилке дерева... Как понять, что тут необычного?

- Для начала пометьте бродягу, бульдозер и пьяного стрелка. Просто из интереса. Вам хочется спросить, чем ему собаки-то не угодили? Вот и ставьте крыжик, или знак вопроса, - прогудела Ольга Максимовна. - Не робейте, к обеду разберём почту, доложим начальству, а оно пусть голову ломает - надо нам про собак спрашивать, или нет... Ильгиз Кадырович неладное нюхом чует.

Каиркенов усмехнулся. Хотя внешне канцелярия выглядела обычной конторой, он любил эту работу и категорически возражал бывшим коллегам из полиции, шутившим над "бумажной крысой":

- Мы работаем головой, а не с бумагами. Разницу чуете?

К сожалению, понимали немногие. Вот и Костя Исаев пока не видит толка в чтении сводок. Потому что не умеет их читать. Ничего, пусть пока тупо покопается в фактах, под контролем Деевой пробует осмыслять сведения, описанные скупыми строками. Пусть дойдёт до белого каления, пусть взорвётся. И тогда начальник Томской канцелярии возьмёт стажёра на прогулку в "каталажку", куда свозят задержанный сброд. И предложит по внешнему виду определить, кто есть кто.

А когда стажёр осрамится, Ильгиз Кадырович расскажет, почему чиновники в конторах бывают разные. Некоторые почти не отличаются от бюрократов, какие прели в столоначалиях позапрошлых веков, в чинах дьяков, подьячих, писарей, и бездельно отсиживали рабочие часы, усердно исполняя лишь одно действие - прочистку ушах и носа тыльной стороной карандаша. Из-за таких, малограмотных, искажавших диктуемое или переписуемое, и возникла притча про никому неведомого "поручика Киже".

Вряд ли мальчишка Исаев читал по мифического поручика, да и неважно это. А вот что мир стал компактнее с появлением быстроходных дирижаблей и доведением пневмопочты до таких российских глубинок, провинциальней которых остались только хуторы - стажёр поймёт. Ещё бы не понять! Пять лет назад столичные газеты ехали до Сибири почти неделю, а нынче местная типография получает по почте готовые клише для печатных машин. Вуаля! И жители Малороссии, Сибири, Дальнего Востока или Камчатки утром читают свежий номер главной газеты страны.

Да, мир стал компактнее - с этим стажёр согласится. И тогда Ильгиз Кадырович покажет, чем отличается творческий работник от "конторской крысы". Даст прочесть Косте копию одного циркуляра, где вымараны даты, названия населённых пунктов и даже инициалы, но оставлено главное - выдержки из отчета о странной болезни. Зимой 20.. года она выкосила почти всё население местечка ... N-ского уезда. Только потому, что полиция не сумела вовремя поймать заразного "ходока" из другого мира. И кому из умерших интересно, что "ходоком" оказалась невинная девочка? Вот тогда стажёр ужаснётся, поймёт, насколько это важно - своевременно извлекать информацию о "ходоках" из сводок и справок всех губернских департаментов и ведомств...