Макс выключил манипулятор и уставился прямо перед собой, даже не замечая, что смотрит в упор на удивлённую студентку, сидящую за первой партой. Глядя сквозь девушку, он размышлял. У него было стойкое ощущение, что Корсаков знает, кто стоит за пропажей книг, или, по крайней мере, догадывается. Но почему упрямый старик не желает рассказать об этом? Боится чего-то? Кстати, об упрямых стариках… Дверь раскрылась, и на пороге показался Паулюс. Студенты, как по команде, встали, приветствуя ректора, но тот даже не обратил на них внимания. Лицо его было взволнованным. Он молча поманил Макса рукой и вновь скрылся в коридоре. Макс удивился, но послушно встал и пошёл к двери, провожаемый любопытными взглядами третьекурсников. Паулюс нетерпеливо ходил от одной стены к другой.

— Что случилось? — спросил Макс.

Паулюс посмотрел по сторонам, словно хотел убедиться, что их никто не подслушает, впрочем, это было лишним: в коридоре они были совершенно одни, все были на занятиях.

— У нас проблемы.

— Мне кажется, это перманентное состояние нашего колледжа, — пожал плечами Макс.

— Не умничай, — зло оборвал его Паулюс, — на сей раз проблемы действительно большие.

Судя по выражению лица ректора дело было действительно серьёзным.

— Почему мы разговариваем в коридоре? — спросил Макс.

Паулюс нервно заламывал и мял кисти:

— Потому что в моем кабинете сидит особенный гость, и, прежде чем представить тебя ему, я хотел ввести тебя в курс дела.

— Это тот, которому позволено курить в вашем кабинете? — высказал предположение Макс.

Паулюс кивнул.

— В первый раз он приходил не просто так, он кое-что принёс…

— Кто он? — оборвал Макс.

— Иероним Борджи, — выпалил Паулюс и совсем уж воровато оглянулся по сторонам.

Максу показалось, что он ослышался.

— Глава Верховной Лиги? — на всякий случай уточнил он.

Ректор кивнул. Иероним Борджи был полумифической фигурой, то есть все знали, что он реально существует, но никто и никогда его не видел. Он официально считался самым могущественным и влиятельным человеком на земле. Существовало несколько фотографий, на которых он был запечатлён в молодости, именно они использовались в прессе, когда освещались новости касательно деятельности Верховной Лиги. На них бы изображён высокий темноволосый мужчина в форме старого образца. У него были широкие брови, идеально прямой, чуть вытянутый нос, грубоватый, но очень правильной формы подбородок, глубоко посаженные карие глаза. Даже со старых фотографий они смотрели с небольшим прищуром, пронизывающе, словно видели всё насквозь. Как же Иероним Борджи выглядел сейчас, никто, кроме его ближайшего окружения, доподлинно не знал. Что такому человеку могло понадобиться в обычном полицейском колледже?

— Кто-нибудь еще в курсе, что Борджи здесь? — спросил Макс.

Паулюс испуганно замотал головой:

— Я даже Леони не сказал. — Он окончательно перешел на шепот. — Да и ты не должен был знать, но Борджи сам настоял, чтобы я привел тебя.

Макс опешил:

— Откуда он меня знает?

— Я думал, ты мне объяснишь, — ответил Паулюс.

Он выглядел не менее удивленным и растерянным, чем Макс. Увидев красноречивое выражение лица преподавателя, ректор вздохнул:

— Ясно. Итак, слушай, когда он приходил в первый раз, он явился не с пустыми руками. Он кое-что передал колледжу. И это кое-что мы потеряли.

— Это кое-что хранилось на четвёртом этаже? — высказал догадку Макс.

Паулюс кивнул.

— Ампула с каким-то веществом, она лежали в кабинете химии. Ее должны были сразу же спустить на минус восемнадцатый в лабораторию Штрауса, но там вышли из строя все холодильники, поэтому ее временно разместили в холодильнике в кабинете химии. Понимаешь, об этом никто не знал, кроме меня и Штрауса. Вообще никто! — Паулюс обхватил себя руками и чуть качнулся вперед, затем назад. — А после проникновения красных рядовых во время Бала Победителей образец исчез. Я обнаружил это сегодня утром. Штраус сообщил мне, что внизу все починили, и я собирался переместить ампулу в лабораторию.

— Что за вещество?

— Об этом тебе расскажет сам Борджи, если посчитает нужным. Пойдём в кабинет, мы и так уже задержались.

В приёмной, как всегда, находилась секретарь. Анна Пибоди сидела, вытянувшись в струну, и, словно верный пёс, не отводила взгляда от двери в кабинет в ректора.

— Вам что-нибудь принести, ректор Паулюс, может быть, чай, кофе? — услужливо предложила она.

— Все в порядке, Анна, ничего не нужно, — проговорил ректор.

Он подошёл и постучал в собственный кабинет, выждал пару секунд и открыл дверь. Иероним Борджи сидел в кресле перед ректорским столом, Макс видел лишь его голову, возвышавшуюся над спинкой. Глава Верховной Лиги не повернулся на звук открываемой двери, продолжив сидеть в том же положении. Стараясь ступать как можно тише, Паулюс обошёл стол и сел на свое место. Макс не получил никаких указаний, потому подошёл и сел в соседнее кресло. Скосив взгляд, он попытался незаметно рассмотреть профиль человека, сидящего по правую руку от него, но тот резко обернулся. Теперь коситься было неловко, а потому Макс прямо посмотрел в лицо Борджи. Мало что узнавалось в нём от человека с тех фотографий, которые видел Макс, если то вообще были его фотографии. Хотя, скорее всего, все-таки его — взгляд был тот же пронизывающий, глубокий. Лоб пересекали широкие морщины, темные брови были сведены практически в одну линию, глаза засели еще глубже. Левая часть лица была обезображена бледным кривым шрамом, идущим от уха и теряющимся под подбородком. Это не было похоже на ожог, скорее глубокое рассечение, которое лечили не в реинкорнаторе, иначе следа бы почти не осталось, решил Макс.

— Иероним Борджи. — Мужчина протянул руку.

Голос оказался неожиданно мягким, низким, с приятным тембром, обволакивающим и в то же время глубоко проникающим, как и взгляд его обладателя. Рукопожатие было крепким, даже чересчур.

— Макс Штайн.

Борджи также внимательно рассматривал Макса. Казалось, оба совершенно позабыли о том, что в кабинете находится ещё кто-то, пока Паулюс не напомнил о себе тактичным покашливанием.

— Это вы пошли за студенткой на четвёртый этаж? — спросил Борджи, не обращая внимания на ректора.

Макс утвердительно кивнул. Он всё ещё не мог поверить в то, что перед ним сидел реальный Иероним Борджи — глава единственной международной структуры в мире, руководитель Верховной Лиги.

— Вы, преподаватель-теоретик, в одиночку уничтожили несколько демонов и вытащили девчонку живой и невредимой?