На арене творилось что-то невообразимое. Заработали все комментаторские позиции, создававшие громкий микс из всех возможных языков мира. Болельщики, собравшиеся со всего мира, не могли усидеть на своих местах, они волной вскочили на ноги, надрываясь в крике. Судья-стартер нервно поглядывал на стартовый манипулятор. Наконец время пришло, он вскинул руку, и раздался специальный сигнал. И в ту же секунду будто бы кто-то выключил звук на арене. Воцарилась мёртвая тишина, никак не укладывающаяся в сознании того, кто еще секунду назад был оглушён сумасшедшей какофонией звуков. Два заветных слова:
— На старт!
И звук стартового выстрела потонул в неудержимом вое. Трибуны взрывались, крича, визжа, рыдая во имя тех, кто мчался по ледовому овалу. Вот они ушли в поворот, и один из участников на огромной скорости улетел в борт. Панический вздох накрыл трибуны. На ходу конькобежец успел сгруппироваться, и борт мягко принял его в свои объятия. С другой стороны уже стояли наготове волонтёры. Они тут же рассекли лазерами толстый гидрослой и вытащили разозленного спортсмена с другой стороны. Для него соревнования завершились. Края бортов тут же сошлись и сплавились, не оставив и следа рассечения.
Трент Лайард пристально следил за бегущими — вот прямая, поворот, ушли на переходные, расправили руки, помогают себе мощными взмахами. Он непроизвольно сел в посадку и начал повторять движения, закладывая лёгкие крены вместе с теми, кто сейчас был на льду. Рядом внимательно смотрел на ледовый овал Кун Либеро. Его глаза максимально сузились, и, казалось, он не слышал и не видел ничего вокруг, кроме девяти конькобежцев, бегущих по овалу, кроме лязга лезвий их коньков по белоснежному льду. За ним наблюдал Денис Фарг. Он сидел на лавке, раз за разом проводя большим и указательным пальцами по лезвию своего конька. К нему подошел его личный тренер и тронул Фарга за плечо. Тот посмотрел на наставника. Тренер чуть заметно кивнул. Фарг тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и натянул на лезвие чехол — он стартовал в последней группе лидеров.
Тем временем группа бегущих рассыпалась, уже можно было выделить четвёрку сильнейших, ушедших в отрыв. Трент посмотрел на огромное табло, висевшее над комментаторским сектором: до финиша оставалось пять кругов. Он вновь перевёл взгляд на бегущих. На очередной переходной возник конфликт, заставивший трибуны взреветь. Парень в серебряном комбинезоне подрезал, как показалось Тренту, представителя Островов. Островитянин начал резко оттормаживаться, но сделать это аккуратно на такой огромной скорости не удалось. Камеры успели выхватить его перекошенное от злости и напряжения лицо, прежде чем он завалился на бок. Он скользил практически перпендикулярно дорожкам, широко раскинув руки. Чуть поодаль от Трента, практически возле борта, стоял тренер с надписью «Острова» на спине. Увидев падение, тренер ринулся вдоль борта. Все уже знали, что сейчас произойдёт: островитянин при падении совершил все возможные ошибки. У бежавшего последним канадца не было никаких шансов избежать столкновения. В последний момент он попытался вильнуть, но островитянин слишком широко и нелепо раскинул руки. Лезвие конька беззвучно полоснуло по кисти. Вместе с алыми брызгами, окропившими лёд, с трибун раздался синхронный массовый вздох. Но он был тут же заглушён резким душераздирающим криком спортсмена, прижимавшего к груди окровавленную руку без двух пальцев. Рядом, тяжело дыша, лежал канадец. Он тупо смотрел на кровавые следы на льду, даже не пытаясь подняться и продолжить гонку, хотя вполне мог, ведь борта он не коснулся. Борт уже был рассечён, волонтёры быстро укладывали стонущего островитянина на носилки. Рядом суетился его бледный тренер.
— Кажется, его тренирует отец, — проговорил Эзерби, возникший рядом с Трентом.
Трент ничего не ответил. Он сосредоточенно наблюдал, как участника, представлявшего Острова, унесли, канадец ушел сам. На лёд тут же выехал спортивный ликвидатор и быстро доехал до внутреннего борта и обратно. Лед вновь засиял своей естественной белизной. Борт тут же сомкнулся за ликвидатором, и как раз вовремя — группа лидеров уже выходила из поворота и неслась к тому самому месту, где произошло падение.
Ожидавшие своей очереди спортсмены расступились, пропуская волонтёров, несущих носилки. Трент выхватил взглядом лицо островитянина, с крупными каплями пота и кровавыми разводами на щеке. Его глаза были закрыты, его уже погрузили в сон, чтобы он не мучился от боли. Волонтёры дошли до ближайшего выхода из сектора и нырнули в подтрибунное помещение. Следом за ними торопился тренер, уже с кем-то разговаривая по манипулятору.
— Не бери в голову, ночь отлежится в реинкорнаторе и завтра будет как новенький, со всеми пальцами. — Эзерби чуть толкнул Трента в спину, пытаясь отвлечь. — Такое часто бывает.
— Всё в порядке, — проговорил Трент.
Кун Либеро даже не обратил внимания на пронесённые мимо него носилки. Он внимательно наблюдал за четвёркой сильнейших. Тем временем те финишировали друг за другом и, тяжело дыша, покатили по льду, согнувшись под прямым углом. Взгляды всех четверых были направлены на главный монитор, на который уже вывели результаты. Весь мир узнал имена двух конькобежцев, которые выходили в финальный раунд: норвежец Лони Идон и американец ЛаШон Мёрфи. Для остальных спортсменов из первой десятки турнир был окончен. Они хмуро ехали по кругу, заминаясь. Идон и Мёрфи нырнули в туннель в центре арены, который вёл в тренировочный ангар для финалистов. Дальнейшее зрители могли наблюдать с огромных мониторов. Лони и ЛаШон спустились в тренировочный отсек, схватили приготовленные для них вайперы и начали неспешную пристрелку. Конькобежцы уверенно расправлялись с атакующими демонами, но в то же время действовали весьма осторожно, ведь баллы за это не начислялись, зато «гибель» на тренировке учитывалась в спорном случае в финале.
Глядя на уверенность, с которой они действовали, Трент вновь ощутил нечто сосущее под желудком. Он знал, что нужно просто выйти и сделать то, что он обычно делал на тренировках в ангаре тридцать шесть. Правда, было одно «но». Лира и Тилль не будут его страховать. Их вообще не будет рядом. Неприятное сосущее чувство ширилось, рискуя захватить его полностью и вновь выбить из колеи. Пока готовилась следующая группа участников, Трент продолжал вместе с сотней тысяч зрителей напряжённо следить за происходящим на мониторе. Когда Лони и ЛаШон закончили, Лайард был морально измотан не меньше их. Он присел на скамейку для ожидающих участников. Вторая десятка уже раскатывалась по внутренней тренировочной дорожке. Трент не стал наблюдать за ними, понимая, что если не возьмет себя в руки и не перестанет пропускать через себя все чужие состязания, то на свой старт выйдет выжатым, измученным и совершенно бесполезным.
Остальные участники продолжали пристально следить за следующей группой, кто-то по ходу совещался с тренером. У Трента не было тренера, преподаватель Штайн снова куда-то исчез. Лайард не сдержал кривой улыбки, в которой промелькнула обида, но он тут же одёрнул себя. В любом случае, сейчас Штайн ничем бы ему не помог. Он должен сам сосредоточиться на своем выступлении. Это же Чемпионат Земли. Его дебют.
Как же убивало ожидание! Скорее бы уже выйти, облажаться и быстро забыть все как страшный сон. Трент упёрся в скамейку, пытаясь потянуть и размять ноги, но одна рука соскользнула. Ладони сильно вспотели. Трент нашёл свой рюкзак и запихнул туда руки, делая вид, что что-то ищет. Он быстро и незаметно вытер ладони о свою футболку и бросил рюкзак на пол. В этот момент он почувствовал на себе чей-то взгляд. Трент осторожно скосил глаза, прямо на него смотрел Денис Фарг. На лице русского конькобежца была ухмылка. Трент повернулся всем корпусом и вызывающе посмотрел на Фарга. Такая реакция ещё больше развеселила русского. Денис ухмыльнулся ещё шире и насмешливо кивнул, затем вытащил из своего рюкзака полотенце и кинул его Тренту. Лайард вскинул руку и поймал его, но тут же зло отшвырнул на пол. Фарг расхохотался. Горячая волна ударила в голову Тренту, ладони вновь моментально стали влажными. Он хотел что-то сказать Фаргу, что-то грубое, но вовремя заткнул себя. Именно заткнул, а не взял себя в руки, потому как внутри его по-прежнему трясло от гнева и… неуверенности.
