Последовала долгая пауза – пол под ногами девушки качнулся, она ухватилась за стену.

– Я не возьмусь искать твою сестру. Никто не возьмется.

Все кончено… Брайда оторвалась от стены и пошатываясь побрела в темноту.

– Если ты сама не сделаешь это.

Она резко остановилась. Голова закружилась еще больше.

Анабелла поравнялась с девушкой.

– Ты уйдешь туда, откуда не каждый вернется. Если повезет, у тебя останется трофей – знания. И если повезет еще больше, ты поймешь, как ими воспользоваться, чтобы найти сестру. Я могу указать дверь. Но открывать ее придется тебе.

Уйти неизвестно куда и не вернуться очень страшно. Но семья от Брайды уже отвернулась, сестра пропала. Вряд ли станет хуже, если она откроет какую-то дверь. Девушка вздохнула.

– Я согласна! Показывайте двери.

Резкий смешок разорвал влажный воздух тоннеля.

– Куда торопишься? На встречу со смертью еще никто не опаздывал.

Брайда поежилась. Смерть?! Нет, лучше не думать об этом сейчас.

– До этого тебе придется кое-что сделать. Уехать из Женавы. Много заниматься и мало спать. Провести в тоннелях полжизни.

«Отец ведь останется совсем один», – прорезался слабый голос сожаления. «Отец уже один», – возразил голос-спорщик. С тех пор, как исчезла Мариза, он никого не видит вокруг.

В тоннеле развиднелось, впереди росло пятно блеклого света, слышался гул разговоров. С каждым шагом Анабелла отставала все больше.

– Подумай, – услышала Брайда из-за спины, и вдруг поняла, что стоит на рыночной площади.

Оглянулась – базар как базар, половины тележек уже нет. Оно и понятно, дело шло к вечеру.

Неужели все привиделось? Девушка уставилась на свои руки – корзинки не было. Отчаянно мерзло левое плечо. Она полезла под накидку – так платье же моряки порвали! И шляпку она в Баккарассе потеряла!

Что теперь дома рассказывать? Брайда вздохнула – не привыкать, выкрутится.

– Брайда, – из толпы вынырнул Клето, забежал вперед, – стряслось-то что? Ты на себя не похожа!

Она поглубже закуталась в накидку. Явился, не запылился! И где он раньше околачивался, когда пропала Мариза, и не с кем было по душам поговорить. И полчаса назад, когда матросы перебрасывали ее как тюк с соломой.

– Я тут, это…

– Следил? – подсказала девушка.

Клето густо покраснел – лицо почти слилось с копной рыжих волос. Кадык заходил ходуном.

– Можно, я тебя провожу?

Брайда кивнула. Она оперлась на дрожащую руку, и только тогда поняла, что еле держится на ногах и вот-вот грохнется в обморок.

***

Девушка утопила руки в горке муки, осторожно вынула. Получилось два тоннеля. Она присела, заглянула внутрь. Представила, как они бродят там с Анабеллой.

Саламанкеро обмолвилась, что тоннели – те же ветки судьбы. Правда, ясности от этого не прибавилось. После пяти кружек сидра и отец любил наговорить всякого – мол, какой жизни прядильщики пожелают, ту и получат.

Брайда разрушила горку. Так хотелось поверить в силу саламанкеро! Но она гуляла по тоннелям, все видела – волшебный Баккарассе оказался еще хуже взаправдашнего. Раньше-то ей пьяные матросы на пути не встречались.

Она тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Ни за что бы девушка не согласилась пережить ту драку снова. Сколько смертей несчастного парня прошло перед глазами? Не меньше дюжины, наверное. А приключение в Баккарассе едва заняло четверть часа, хоть и вернулась она на рыночную площадь к самому вечеру – куда время только пропало? И что это за странный юноша? Спасти-то спас, а глаза горели жестокостью.

Брайда с тоской посмотрела на забитое снаружи окно. Уже неделю она сидит под домашним арестом.

В тот вечер девушка умудрилась потерять сознание, и Клето принес ее домой. Наверняка пытался что-то объяснить отцу, но, видно, вышло не очень убедительно. Когда Брайда очнулась ночью в своей комнате, замок был заперт и окно наспех заколочено досками.

Клето – неплохой парень, но что бы он ни сказал, Гайет будет сердиться. Другой бы испугался за дочь – принесли бесчувственную, в изодранном платье, без денег и корзинки – впору забить тревогу, искать обидчика. Но нет, отец не из таких. Зачем кого-то искать, и без этого ясно: Брайда сама во всем виновата. Гайет ей никогда ничего не прощал. Никогда!

Наутро замок щелкнул, комнату открыли, но девушка рано обрадовалась. Теперь окна были заколочены по всему дому, входная дверь на засове.

Брайда застонала. Сколько можно ее держать взаперти?

За неделю отец ни разу с ней не поговорил. Спроси он, что тогда стряслось, девушка бы выложила все без утайки. Мысли путались, мешали друг другу – ей необходимо было с кем-то поделиться. Она ходила за Гайетом тенью по кухне, послушно выполняла команды принеси-подай-сделай, все ждала чего-то. Не дождалась…

Брайда отряхнула от муки руки, вышла в гостиную. Подождут пряники, отец вернется не скоро, а впереди – целый день ареста.

Мать безучастно сидела в кресле возле камина, тихонько напевала детскую ойлинскую песенку. Когда она последний раз меняла платье, причесывалась? Брайда вдруг увидела перед собой ребенка – только с проседью в волосах, да с морщинами, залегшими в уголках губ.

– Мама, мама, – позвала она, – давай умоемся, а? Я нагрею воду, расчешу тебе волосы!

Девушка шагнула к Карлотте, но тут же отпрянула – с неожиданной прытью мать взвилась в кресле, зашипела:

– Убирайся, видеть тебя не хочу! Где Мариза, где моя девочка? Что ты с ней сделала? – рот Карлотты перекосился, глаза смотрели на кого-то невидимого за спиной у Брайды.

Сегодня умывание отменяется. Девушка тяжело вздохнула, погладила мать по спине, бережно усадила в кресло. Карлотта сразу про нее забыла и принялась наблюдать за огнем в камине.

Брайда развернулась, снова поплелась на кухню. В носу предательски защипало. Нет, так не пойдет! Ей еще предстоит придумать, как сбежать из заколоченного дома и где искать саламанкеро. Сейчас она готова уйти куда угодно и с кем угодно!

В окно кто-то тихо поскребся. Неужели сама Анабелла пожаловала?

Девушка подскочила, прилипла носом к стеклу. Разочарованно отвернулась. За окном стоял Клето – по колено в сугробе, с железным прутом в руках и глупой улыбкой до ушей. Шляпы парень не носил – рыжие вихры торчали в разные стороны, длинный нос усеян веснушками. Вот жених выискался! Подумать только – она так расстраивалась, что Клето к ней не подходит. Прошлогодние переживания казались теперь смешными.

Она приоткрыла щелочку, пока рама не уперлась в прибитые накрест доски.

– Брайда, тут такое дело! – заговорщически прошептал Клето так, что его наверняка услышала вся улица.

– Чего тебе? – неохотно откликнулась девушка. – Видишь, меня заперли. Уходи, пока отец не вернулся.

Клето, наконец, перестал улыбаться, потер шею. Видно, здорово ему влетело от Гайета, догадалась Брайда.

– Ну, в общем… это… как цирк приехал, я глазеть пошел. Зырк в ихний фургон, а там девица – один в один твоя Мариза…

– Что ж ты раньше не сказал?! Бежим!

Клето ловко просунул прут под доску, потянул на себя. Брайда моргнуть не успела, как створка уже была распахнута настежь. Да, говорить парень не умел, зато заколоченные окна открывал молниеносно.

– Я сейчас…

Она бросилась за одеждой – не идти же на мороз в одном платье.

Солнце выпускало стрелы лучей, те били по сугробам и улицы Женавы постепенно оттаивали. Брайда шла быстро, холодный воздух обжигал горло. Влажный ветер будто сорвался с привязи и нещадно трепал волосы, то и дело сбрасывая капюшон накидки. Настроение поднялось – вдруг показалось, что все у нее получится. И сестренку найдет, и родители оттают, как улицы – увидят Маризу и не смогут не оттаять.

Девушка повертела головой по сторонам. Все, кому не лень, бежали к Высоким воротам. Оно и понятно, цирк среди зимы – дело небывалое.

Окруженная небогатыми домишками, площадь Орбэ тулилась к выступу городской стены. Ручейки толпы стекались со всех сторон, вливались в переполненную до краев площадь. Свободные места давно закончились, крыши домов облюбовали мальчишки-подмастерья и школяры, они старательно вытягивали цыплячьи шеи вперед – не дай Кош, что-нибудь пропустят.