Он замолк, и в нависшей тишине в этой комнате ещё сильнее накалилась атмосфера отчаяния и безысходности.

- Ты ведь не боишься смерти, - поспешил я нарушить убивающее молчание.

- Боюсь ли я смерти? - Октавиан тяжело вздохнул. - Платон говорил: "Никто не знает, что такое смерть - вполне возможно, что это величайшее добро для людей. Однако, все ее боятся, как будто смерть - величайшее зло". Есть в этом что-то. После того как я потерял свою семью и приобрёл новую, я боюсь не смерти, а того, что не успею изменить этот мир, прежде чем уйду. Возможно ли, что те потери и боль, что я перенес, были необходимы, чтобы очистить мой разум от наркотика Аркадии и принять меры? Если во всём и в каждом есть смысл - то моя миссия помочь людям. Я не хочу уходить из этого мира с мыслями о том, что у следующего поколения больше нет будущего.

- Быть может, они смотрят на это иначе. У всех своё понимание свободы. Стоит ли твоим людям страдать и лить кровь за тех, кто доволен положением вещей?

Октавиан вдруг бросил на меня гневный взгляд.

- Что значит стоит ли? Они люди, Макс! Несчастные и обманутые. И каждый из них - часть меня. Пусть я не знал их никогда и никогда не узнаю! За каждого из них я готов отдать свою жизнь! Она стоит куда меньше, чем жизни этих людей, у которых есть семьи и мечты. Мы не можем оставлять их в беде. Ни один из нас не смог бы безучастно смотреть, как другой человек сводит счёты с жизнью. Скажи мне, ты бы смог?

- У самоубийц в жизни нет ни целей, ни желания жить, а у этих... - Я не смог подобрать подходящего слова. - Они счастливы. Их подкармливают тем, что им необходимо. Пусть всё это их самообман, но я каждый раз спрашиваю себя о том, лучше ли будет им здесь?

- Рыб, живущих в аквариуме, тоже кормят, - процедил Октавиан сквозь зубы. - Им там куда лучше, чем в океане, где нужно выживать, искать пропитание. В аквариуме у рыб есть всё. Всё, кроме свободы и великой, побуждающей и вдохновляющей жажды жить.

Я промолчал. Но внутри был согласен с Октавианом. Этот человек смыслил в жизни куда больше меня, даже после того, как потерял всё, ради чего жил.

Я был одной из тех рыб, что попали из разбитого аквариума прямиком в океан. Но, несмотря на все страхи, с которыми этот мир сталкивал меня лицом к лицу; несмотря на реальную боль, усталость и груз проблем, что он взваливает на нас, лишь в этом мире я мог ощутить всю полноту и вкус жизни. Вкус, который позабыл когда-то давно, как и миллиарды потерявших себя людей.

Глава восьмая

ОНА

Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими,

какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими,

какими никогда не были и не будем.

Ф.Ларошфуко

Солнце застало меня в дороге.

Я проснулся засветло, наспех собрался, взял ключи от машины Алекса и поехал домой, где, наконец, привёл себя в порядок: срезал порядком доставшие волосы, принял горячий душ, переоделся и снова отправился в путь.

Когда наступило утро, опустевший город был уже позади.

Небо сегодня было как никогда чистое, что не могло не радовать. За окном один за другим проносились небольшие деревянные дома, поля, густые леса и небольшие посёлки. Временами мелькали вывески давно брошенных хозяевами придорожных заведений, надписи "Шиномонтаж" и "Автосервис". Я попытался настроить радиоприёмник, но радио упорно молчало. Как давно перестали работать радиостанции?

Примерно через три часа езды о себе дал знать голод, да и заправиться бы не помешало. До ближайшей заправочной станции было рукой подать.

Ещё минут через пятнадцать я был у цели. Небольшое двухэтажное здание, которое когда-то было придорожным кафе, сейчас казалось пустующим и стояло у самой кромки леса. Здесь же рядом была пристроена заправочная станция и даже небольшой мотель.

Тут было тихо, намного тише, чем в городе. Лишь завывал временами ветер, заставляя скрипеть ставни дверей небольшого сарая, что находился сбоку от мотеля, и пели птицы. Вставив заправочный пистолет в бак, я пошёл внутрь, чтобы оплатить заправку на кассе, но оказалось, что место кассира пустовало. Весь первый этаж здания помимо кассы занимало помещение придорожного кафе и несколько банкоматов в углу.

На столе стояла дымящаяся чашка кофе, а значит, заведение это не пустовало и хозяин где-то рядом.

- Есть здесь кто?

Я постоял ещё минуту, выжидая ответа, но вокруг по-прежнему было тихо. Со второго этажа послышался сдавленный кашель.

- Эй! - крикнул я снова.

Но и в этот раз, никто не явился.

Запах кофе и печёного не на шутку разжёг аппетит. Устав ждать, я решил сам найти хозяина. Спустя полминуты я обнаружил лестницу на второй этаж. Ступени заскрипели под ногами. Я поднялся наверх и оказался в коридоре, вдоль которого тянулась цепочка дверей - номера мотеля.

Снова раздался кашель где-то в конце коридора, и я зашагал на звук, по пути пытаясь вглядеться в окна. Остальные номера, похоже, пустовали и, вероятно, уже давно.

Дверь в последний номер тоже была захлопнута и я, выждав ещё немного, всё же постучал. Однако дверь оказалась лишь слегка прикрытой и уже после первого удара чуть приоткрылась.

Я слегка толкнул её, и она распахнулась, открывая моему взору небольшой однокомнатный номер. В нос ударил странный кисловатый запах. Из-за задёрнутых штор в комнате было темно, так что прошло несколько секунд, прежде чем я смог разглядеть обстановку. Посреди номера стояла кровать, в которой, укрытая белым одеялом лежала худая болезненного вида старуха. Сбоку от кровати стояло несколько капельниц, а на лице пожилой женщины была одета кислородная маска. Дыхание её было слабым, еле заметным. Подле неё на стуле сидела другая женщина, державшая старуху за руку и низко склонившаяся над ней.

- Прошу прощения, - позвал я тихо. - Я хотел заплатить за бензин и позавтракать, но на ресепшене никого не было. Вы не знаете как мне найти хозяина заведения?

Тишина.

Похоже, что женщина уснула.

Я подошёл ближе, черты лица старухи становились всё чётче, и тут я с ужасом осознал, что это вовсе никакая не старуха, а сильно истощённая молодая девушка. Впалые глаза смотрели прямо на меня немигающим мутным взглядом. Губы под кислородной маской едва шевелились. Рука, покоившаяся на постели была худой и тонкой, испещрённой сеткой почерневших вен, а сама девушка походила скорее на скелет, чем на живого человека.

Я отвернул взгляд, но он тут же поймал фотографию на полке у стены. На ней были запечатлены молодая женщина с приятными чертами лица, и полная жизненной энергии девчушка лет двенадцати в которой с трудом угадывались черты той самой девушки, что лежала сейчас истощённая в кровати. С ними на фото были запечатлены мужчина (наверное, отец) и маленький рыжий мальчишка (вероятно, братишка девочки).

Опомнившись, я протянул дрожащую руку к уснувшей женщине и коснулся её плеча. Она вдруг вздрогнула и подняла голову. Мешки под глазами, впалые щёки, бледная кожа. Это была та же женщина, что и на фото, вот только выглядела она уже не так молодо и бодро. Увидев меня она подскочила на стуле:

- Что вы здесь делаете? Кто вы? Сюда нельзя!

Запинаясь, я попытался объяснить ей, что проезжал мимо и заехал, чтобы заправить автомобиль и перекусить.

Но она не хотела меня слушать и настойчиво прогоняла из комнаты. Мне пришлось выйти. Оставшись в недоумении, я вернулся обратно.