Я лишь тяжело выдохнул и снова посмотрел вниз. Здесь ведь так высоко. Откуда я знаю, поймает ли он меня.

- А что если я решусь на блеф? - спросил я. - Что, если я виновен, но всё же прыгну вниз. Ты не предусмотрел такого варианта?

- В таком случае это действительно будет самоубийством, - с улыбкой ответил он. - Но ты ведь не идиот, чтобы рисковать так, будучи виновным?

- Гипотетически виновным, - поправил его я.

- Гипотетически, - согласился он.

- Но ведь есть вероятность, что меня могли подставить, - не хотел сдаваться я. - Тебя ведь также могли дезинформировать на счёт меня. И, если я прыгну...

От мысли об этом голова закружилась, а перед глазами всё вдруг поплыло.

- Помни о доверии, Максим. Доверишься мне, я доверюсь тебе.

Всё смешалось в моей голове. Страх, разум и инстинкт самосохранения рвали меня на части. Я не был уверен, что идея с прыжком будет хороша. Я знал, что я абсолютно чист. Но что таилось в голове у Октавиана, мне было не известно.

Нервы были на пределе.

Первую действительно здравую мысль подсказали инстинкты, и я уже готов был признаться Октавиану в чём угодно, сказать, что я шпион, что я предал его, лишь бы поскорее сойти с этого самолёта, прийти домой и забыть всё это раз и навсегда.

Но что-то не давало мне пойти на этот шаг. Слишком много я оставил позади, чтобы вот так сдаться. Что за жизнь ждёт меня дальше? Аркадия уже никогда не будет домом для меня, и должность свою мне не вернуть никакими силами.

Да и хочу ли я снова вернуться и стать лицедеем в этом спектакле дураков?

А что за жизнь ждёт меня в реальном мире? Я всего лишь запутавшийся, одинокий, потерявший всё человек. Терять было нечего. И если сегодня действительно день, когда мне суждено умереть, то пусть я умру не рабом, не марионеткой системы, а человеком, который нашёл в себе силы избавиться от преследовавшей его лжи. Если Октавиан хочет, чтобы я доверился ему, пусть будет так.

- Ну и что ты решил? - Крик Октавиана вернул меня к реальности.

Я посмотрел на него. Быть может, в последний раз.

- Если до земли останется ещё два километра свободного падения, а ты не поймаешь меня... то будь ты проклят Октавиан Белов. Будь ты проклят.

- Лучше скажи, о чём будешь думать, когда до земли останется сотня метров.

Я отвернулся от него и глянул в пустоту передо мной.

- О ней, - сказал я.

А затем шагнул в никуда.

* * *

Воздушная яма приняла моё тело, лишённое всякой опоры. Перед глазами мелькнул горизонт, а затем ветер ударил в лицо. Первым ощущением стало чувство растерянности, настолько всё это было ново и непривычно. Но после того, как адреналин ударил в кровь и прошло несколько долгих секунд свободного падения, мысли вновь начали возвращаться в привычное русло.

Ко мне с неумолимой скоростью приближалась земля.

Лишь на высоте тысяч метров от её поверхности осознаешь, насколько ничтожны все мы с нашими глупыми проблемами, и насколько колоссален и неповторим мир вокруг.

Свист в ушах заглушил всё. Деревья и детали пейзажа, казавшиеся сверху крохотными точками, начали приобретать чёткие очертания.

Прошло секунд тридцать, а я всё ещё летел.

Я был один. А земля, там, внизу, всё сильнее тянула меня к себе, желая поскорее размозжить моё крохотное, в сравнении с ней, тело о свою гладь. Что останется от меня после? Лишь мокрое место и куски плоти, которые никогда и никому не смогут поведать моей истории. Мои бледные губы не смогут коснуться Эммы, и я сам уже никогда не смогу прошептать ей на ухо, как много она значит для меня.

Но как бы то ни было, в этих считанных секундах падения, будет куда больше жизни и свободы, чем было у моей цифровой копии. И я должен был наслаждаться этими секундами, словно в последний раз своей жизни, если бы страх не был сильнее. Но боялся я в этот момент почему-то не собственной смерти, а того, как мало успел сделать, и как бессмысленна моя жертва.

Прошло уже около пятидесяти секунд, но я по-прежнему был здесь один, наедине со своим страхом и чувством неизбежности.

Пятьдесят секунд сожаления и чёрт знает, сколько ещё мне придётся лететь, прежде чем я, наконец, не превращусь в ничто.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в завывания ветра. Так не должно быть! Октавиан обязательно поймает меня. Он сказал довериться ему. Он не может солгать, не может оставить здесь!

Я заставлял себя верить в это, пока мои секунды уходили в небытие.

И когда, спустя минуту падения, надежда стала превращаться в тлеющую искру, он поймал меня!

Толчок, и я чувствую, как Октавиан связывает нас ремнями, слышу, как что-то щёлкает, как сквозь свист ветра до нас доносятся крики полные восторга. Я поворачиваю голову в сторону. Цепочка из дюжины парашютистов камнем падает вниз вслед за нами. Это мои братья. Это моя Лига.

- Поздравляю с успешной сдачей экзамена, - кричит мне Октавиан.

А я мысленно проклинаю его и в то же время благодарю. За то, что он здесь. За то, что открыл глаза. За то, что теперь я ценю свою жизнь так, как никогда раньше. Благодарю и ненавижу.

Сердце стучит так быстро. Но страх отступает и вместо него приходит лишь ощущение чистого адреналина и свободы. Я расправляю руки шире и парю словно птица.

- Приготовься! - слышу я.

И тут же резкий толчок подбрасывает мои ноги вверх. А потом наступает тишина. И в это время я ощущаю ту самую гармонию, о которой так много говорят. Воцаряется вселенское спокойствие и земля больше не кажется такой смертоносной, как до этого.

Ветер словно бы испарился. Мы слились с ним воедино, стали одним целым. Я чувствую, как где-то внутри меня наступает умиротворение. Я тяжело вздыхаю. Ещё минуту назад я был на пороге смерти, а сейчас, готов поклясться, что это один из самых потрясающих и жизнеутверждающих моментов за все прожитые мною годы. Даже ненависть сбавляет обороты.

- Что ощущаешь? - доносится голос Октавиана из тишины.

- Не знаю... - Я не могу подобрать нужных слов и нахожу лишь одно. - Жизнь.

- Да, друг мой.

Белов слегка поворачивает парашют, чтобы мы не упали в расстелившееся под нами озеро. Теперь впереди лишь зелёные луга и холмы. Я перевожу взгляд на линию горизонта и вижу, как падающее солнце рисует на небе закат в ярких, розовых, красках. Мир больше не кажется мне таким бесцветным, как раньше. Напротив. Это буйство красок, эти ощущения, что окутывают меня, никак не сравнить с фальшивыми чудесами Аркадии.

Как бы я хотел быть сейчас здесь с Эммой. Показать ей как выглядит настоящий закат, показать, что такое жизнь.

Тем временем земля становится ближе. И чем меньше расстояние до неё, тем быстрее она приближается.

Мы пролетаем над кронами деревьев и летим прямо на зелёную гладь поросшего высокой зелёной травой холма.

Когда мои ноги коснутся земли, я буду уже совершенно другим человеком, нежели был четыре тысячи метров назад.

* * *

- В следующий раз без парашюта будешь прыгать ты.

- По рукам, - усмехается Белов.

Я лежу в траве, наслаждаюсь непередаваемой гаммой запахов.

Когда солнце скрывается за горизонтом, небо вспыхивает тысячью огней. Здесь оно не такое, как в холодном, запылённом городе. Небо как огромное чёрное полотно, а россыпь звёзд, рассыпавшаяся по нему в хаотичном порядке, сверкает так ярко и необыкновенно, что всё внутри содрогается от благоговения.

Даже хаос может быть прекрасным. Воображение рисует из звёзд узоры, сплетает их в причудливые фигуры, выдумывая новые созвездия. Ни одна суперпрограмма не сможет описать столь сложный и невероятно огромный мир.

- Пора идти. - Октавиан протягивает мне руку и помогает подняться.