И я подумал о том, как много у меня знакомых и друзей, способных на подобные чувства, людей, которые будут переживать за меня, чувствовать мою боль, как свою собственную. И чем больше я пытался вспомнить всех своих знакомых, приятелей, бывших однокурсников, дальних родственников, тем скорее до меня доходила суровая правда моего существования. Люди в Аркадии не привыкли скорбеть. Вся их жизнь - праздник, бег без оглядки навстречу своим собственным желаниям и мечтам. В этот момент я ощутил острую нехватку в человеке, который был бы для меня как Алекс для своего брата. И как никогда прежде я чувствовал себя одиноким, обречённым на бессмысленные годы жизни, радуясь и смеясь вместе со всеми. А завтра наступит день, когда я умру, и никто даже не заметит моего исчезновения. Rest in Peace, Максим. Покойся с миром человек, который никогда не жил.
- Я знаю, что ты уже всё для себя решил, - сказал Алекс, когда я покинул салон автомобиля. - Но если ты передумаешь, приезжай в среду по этому адресу, - он протянул мне небольшой листок, который я принял чисто машинально. - Там пройдёт закрытая вечеринка Лиги, и Октавиан будет толкать речь. Я думаю, ты не пожалеешь если приедешь. Нужно ведь иногда выбираться в реальный мир.
Алекс улыбнулся, подмигнул мне и захлопнул дверцу. А когда до меня дошёл смысл всего сказанного, его автомобиль, взметая пыль, уже уносился по узким улочкам прочь от моего дома.
Я взглянул на клочок бумаги с написанным на нём аккуратными буквами адресом и, засунув его в дальний карман куртки, поспешил к себе домой, покидая холодную и безлюдную серую улицу.
Глава третья
ЭММА
Однажды я встретил на улице влюбленного нищего.
На нем была старая шляпа, пальто протерлось на локтях,
башмаки его протекли, а в душе сияли звезды.
Виктор Мари Гюго
Я могу быть не прав.
Я могу просто быть,
Но лишь одиночество учит нас любить.
STIGMATA. "Одиночество"
Вся прелесть должности главного редактора журнала заключается в том, что пропав с работы на целые сутки, тебе не нужно объясняться ни перед кем, кроме одного единственного человека - директора этого самого журнала, если он, конечно, заметит, что его сотрудник действительно пропал. Но поскольку я вечный "победитель по жизни", моё исчезновение не прошло незамеченным, и, как только моя нога переступила порог редакции журнала "Neo Emporium", мой директор - Томас Янг - сразу же подобно стервятнику накинулся на меня:
- Скажи-ка мне, уважаемый, тебе нравится твоя работа? Должность? Тебя всё устраивает здесь?
- Конечно, мистер Янг, я люблю свою работу, - подыгрываю я, и наш спектакль начинает привлекать внимание окружающих.
- Тогда, скажи мне, какого чёрта, когда я являюсь в кабинет своего главного редактора утром, то нахожу этот самый кабинет пустующим? Я ухожу и возвращаюсь через час, но он по-прежнему пуст. И в обед, и после, и поздно вечером. С учётом того, что мой главный редактор исчез ещё позавчера с каким-то важным неотложным делом и даже не соизволил явиться в офис!
Томас Янг никогда не был сдержан. Он один из тех неудачников, что когда-то по счастливой случайности добились скачка в карьере и теперь, упиваясь властью, злорадствовали и унижали подчинённых, желая отомстить всем на свете за годы своего собственного унижения. Он яростно размахивает руками, брызжет слюной, его лицо краснеет, а на лбу и висках вздуваются синие вены.
- Мистер Янг, - говорю я спокойно. - Позвольте мне объясниться по поводу моего долгого отсутствия на рабочем месте. Вчера, в первой половине дня, я брал интервью у Григория Белинского в "Синем Пике", которое хотел поместить на главной странице журнала в честь восьмилетия Аркадии, но по дороге угодил под машину. Весь вчерашний день я провёл во внешнем мире, ожидая восстановления, которое отложили на 24 часа из-за технических проблем. Я очень огорчён, потому что потерять целые сутки, торча в безжизненной и холодной реальности, как вы понимаете, не очень-то приятно. Поэтому я прошу вас позволить мне занять моё рабочее место и продолжить работу. Наверняка её у меня скопилось не мало.
Директор внимательно выслушал моё объяснение и к финалу этой речи был уже абсолютно спокоен. Он скорчил гримасу, выражавшую глубокое разочарование тем, что ему теперь не к чему придраться, ведь причина моей отлучки была самой, что ни на есть, уважительной. Ему пришлось пропустить меня в кабинет, но прежде чем я закрыл за собой дверь, он спросил:
- Не покажешь ли ты мне материал твоего интервью с Белинским?
- Очень сожалею, сэр, - после недолгой паузы ответил я, - но мой диктофон разбился, когда меня сбил автомобиль, и материал не подлежит восстановлению.
Он снова скривился.
- Очень ловко ты воспользовался случаем, чтобы выкрутиться.
Томас развернулся и нервной походкой пошёл прочь. Я проводил его взглядом и закрыл дверь. Когда дверь захлопнулась, то я громко выругался. Терпеть не могу таких уродов, пользующихся своим положением и должностью. Вот же гад! Надо было сразу выбрать должность директора журнала, когда загружался в Аркадию, чтобы я не корячился несколько лет, добиваясь долбанного повышения. Был бы главой какого-нибудь журнальчика статусом поменьше, ибо в "Neo Emporium" пробиваются лишь реальные профессионалы. Хотя, с другой стороны, во мне таилась гордость за то, что я всего добился самостоятельно. Да и работу мою так кстати перенесли на просторы Аркадии. Уж лучше быть главным редактором реального журнала на просторах виртуального мира, работая с настоящими профессионалами, чем директором выдуманного, за работу в котором я бы получал лишь Аркадские баксы, а компанию бы мне составляли любители, всегда мечтавшие стать журналистами. Ничего, мистер Томас, придёт время, и ваше место займу я. Нужно немного терпения.
Я развалился в своём уютном кожаном кресле. На рабочем столе скопилась кипа бумаг - несколько десятков статей, которые мне предстоит прочесть сегодня. Какие-то из них будут одобрены и отредактированы, а какие-то отправятся прямиком в шредер. Но думать о работе сейчас совсем не хотелось. Во мне кипело желание смести весь этот ворох чужого труда на пол, расчистить стол, рассыпать на нём пакетик белого порошка, разделить его на две аккуратные дорожки и вдохнуть поочерёдно каждую, вставив в нос скрученную в трубочку сто долларовую Аркадскую купюру. Я буду ощущать этот неописуемый кайф каждой клеточкой тела, несмотря на то, что он будет лишь импульсом, посланным в мой мозг нейрокаской. Невольно я придался воспоминаниям о часах, проведённых в клубе "Midnight", Себастьяне и его темноволосой подруге.
Я достаю из ящика моего стола полупустую бутылку "Black Label" и наливаю её содержимое в прозрачный бокал, который тут же осушаю.
Слегка морщась, я ощущаю, как тепло от алкоголя разливается по телу. Такое ненастоящее и неполноценное. Раньше я и не задумывался об этом, совершенно не чувствуя разницы между реальной и виртуальной выпивкой. Но сейчас, когда во рту до сих пор стоял привкус выпитого вчера коньяка, я ощущал эту тонкую грань, это множество едва уловимых, но столь важных нюансов и вкусовых качеств, которые невозможно описать. И с чувством глубокого разочарования я убрал бутылку обратно в стол. В Аркадии ты можешь пойти в магазин и купить самый дорогой брендовый коньяк, ты ощутишь прекрасный и изысканный вкус, по груди разольётся приятное тепло, но этот вкус никогда не сравнится со вкусом даже самого дешёвого, дурно пахнущего коньяка в реальной жизни. И причина этого будет лишь одна. То, что ты пьёшь здесь - это всего лишь жалкая копия, и вкус её ты ощущаешь только благодаря искусственным сигналам, посылаемым в твой мозг. Это всё равно, что наслаждаться вкусом куска резины, напичканного огромным количеством ароматизаторов, вместо жвачки. Всё равно, что строить отношения и заниматься любовью с бездушным андроидом, пусть и очень похожим на настоящую девушку модельной внешности.
