Вскоре к битве подключились и другие воины. Конница, ведомая Тором, врезалась в ряды врагов, отбросив их назад на добрых два метра. Сын Одина соскочил со своего коня, отправив его в обратную сторону, и выхватил из-за спины тяжелый бронзовый молот. Первым же делом он прорвался глубже во вражеский строй и тупым концом оружия раскроил черепа двум солдатам, только занесшим мечи для удара. Как Видару не было равных по силе, так никто не мог сравниться с Тором в скорости. В следующей же момент Один упустил своего сына из виду.

Он посмотрел на задние ряды йотунов. Вперед вышла небольшая группа ледяных людей, облаченных в оленьи шкуры, их головы были накрыты черепами животных. Как он и боялся. Колдуны.

Лидер волшебников кивнул громиле с топором и тот разрубил цепь, сдерживающую одного из огров. Вслед последовали и другие. Чудовища ринулись на запах смерти и вспотевшей плоти, раскидывая в стороны и своих, и чужих. Этим монстрам было все равно, кого убивать, лишь бы свежая и горячая кровь лилась в их глотки. Колдуны сзади направляли огров изящными движениями пальцев, убеждая их в первую очередь лакомиться асами, а уж потом чем угодно. Двое берсерков накинулись на огра и били его изо всех сил, разрывая свои голосовые связки бесконечным криком, но великан лишь отмахнулся от них, отправив воинов в полет в толпу, откуда они уже не вернутся.

Один бросил взгляд на тыл асов. Там разбили лагерь лекари, готовые оказать немедленную помощь любому, кому удастся до них добраться. Среди них, на спешно построенной горке камней, стоял Локи, своей магией старавшийся перенаправить огров в обратную сторону, но тщетно. Он был один против целого кабала сильных магов. Иногда ему удавалось сбить с траектории лапу великана, и тот отрывал голову своему офицеру, но число поражений куда превышало число побед.

Один увидел трещину в рядах противника, но никто из асов не бросился занять позицию. Он попытался крикнуть своим воинам, чтобы те воспользовались преимуществом, но не смог издать ни звука. Он посмотрел вниз, на самого себя, и с ужасом понял, что у него нет тела. Конечно. Его тело все еще было приковано к Древу Ужаса. Здесь он был лишь наблюдателем.

Издалека он смотрел на резню, смотрел, как один за другим падали на землю воины, мертвые или умирающие, как белоснежное поле потемнело под нескончаемым потоком крови. Асы переступали через тела своих братьев и врагов, словно то была обычная почва. Издалека Один смотрел, как поле, на котором когда-то сражались варварские племена древних асов, вновь стало пристанищем для насилия и войны. И он ничего не мог сделать.

Он вспомнил, как, пока он висел на дереве, к нему подъехал Трюм. Конечно. Его шпионы сказали ему, что царь Асгарда сошел с ума и покинул свое царство. Он пришел убедиться, не врут ли ему птицы. Нет сомнения, он их щедро наградил за такие новости.

Один не знал, сколько дней он уже висел неподвижно. Но все эти дни, орда Трюма маршировала в двойном шаге к стенам его царства.

Каким-то образом Тор узнал о готовящемся нападении и в спешке собрал собственное войско. Его воинов было меньше, они не были готовы. Один видел, как огры йотунов прорываются вперед, сминая под собой все живое. Он видел, как Локи - его Локи - изо всех сил пытается перебороть силу ледяного кабала, как жилы выступили на его вспотевшем лбу, как его губы посинели от нехватки воздуха и крови, а глаза были готовы лопнуть от напряжения. Видел, как искалеченные и изуродованные асы отчаянно бросают взгляды на далеких лекарей и идут обратно в бой, предпочитая умереть в бою, чем пасть от потери крови, убегая с поля.

Из резни выбежал сам Тор. Одной рукой он зажимал кровоточащую рану в боку, другой придерживал чье-то тело на плече. Его молота нигде не было видно. Один пригляделся, пытаясь понять, кого сын несет к лекарям в такой спешке, и почувствовал, как его собственное тело деревенеет еще больше. На спине Тора лежал бессознательный Видар. Его широкие плечи были усеяны древками стрел и копий, правая рука была вырвана с плечом - несомненно, работа огра. Его лицо приняло цвет пурпура и опухло до неузнаваемости. Только отец мог бы увидеть сына в этом кровавом месиве.

Один закричал. Его горло заработало, и он закричал. Но никто его не услышал. Он вернулся в пустой, молчаливый, безразличный лес.

Кричал он долго. Сначала то были имена его дорогих детей, которых его глупость и эгоизм обрекли на муки и страдания. Когда он уже не мог произносить слоги, крик превратился в дикий вой, рев раненного медведя. Вопль отца, видящего гибель сыновей.

Эта битва, все эти смерти и пролитая кровь. Беспомощность Локи. Глубокая рана Тора. Изуродованное тело Видара. Все это - его вина.

Один кричал.

VII

Один не заметил, как потерял сознание. Он кричал, пока у него не осталось сил, а потом еще долго пытался что-то выговорить, но безуспешно. Наконец, он сдался и утонул в темноте. Когда он проснулся, вокруг никого не было. Он чувствовал глаза окружающих Древо Ужаса существ на своем обнаженном и измученном теле, чувствовал незаданный ими вопрос, нависший в воздухе. Он молчал. Ждал.

Его ноги не касались земли, но он все равно ощутил тяжелую вибрацию, мерно растекающуюся по стволу дерева. Он посмотрел вдаль, где переплетенные ветви скрывали горизонт, и увидел надвигающуюся тьму. Она легким, но вязким туманом покрывала мерзлую землю, заставляя траву и редкие цветы свернуться и посереть, словно в страхе перед приближающимся существом. Сам предвестник несчастья вскоре явился вслед за живой тенью. Оно было огромным и сгорбленным, почти касаясь корявыми, покрытыми волдырями руками умирающей почвы. Он не видел ног твари и сомневался, что они у нее были. Порванная черная мантия накрывала создание целиком, с головой, а под ней едва заметно двигались мускулы, плоть и кость, образуя невозможные формы.

Третья ведьма.

Она бесшумно подплыла к нему, окутав своей тенью. Один смотрел прямо во мрак капюшона, где должно было быть лицо. Пустота смотрела на него в ответ. Колдунья возвышалась над ним, словно гора, пусть и стояла почти на четвереньках. Он не посмел моргнуть.

Пепельно-серая рука старухи исчезла под окутывающими ее тряпками, и Один услышал противный, влажный звук рвущейся плоти. Ладонь выскользнула, сжимая в пальцах истекающий все той же жидкой темнотой кусок сильно пахнущего мяса. Этот запах было легко узнать. Запах огня и дыма. Запах разрушения.

Она поднесла все еще пульсирующий дар к его губам, и тот, не отрывая взгляда от уставившейся на него бездны ведьминского лица, оторвал небольшой кусочек. Медленно прожевал, с выраженным усилием проглотил. Ни разу не моргнул.

В этот раз не было никаких прелюдий. Ни рвоты, ни сонливости. Бесконечность под мантией существа поглотила его, и в следующий момент он оказался в другом месте и времени, далеко от леса, Асгарда и своей семьи. Далеко от самого себя.

Ветер ударил его по покрытому щетиной лицу. Это был не скандинавский ветер. Он был сухой, острый, нес на себе душистые ароматы неведомых ему цветов. Вокруг были лишь покрытые жесткой травой холмы, а за ними - широкие поля с шипастыми растениями, доходившими ему до пояса. Ни единой горы вокруг. Он посмотрел в небо и увидел солнце, яркое и безразличное. Это не был ни Орел из леса, ни тот, другой орел, безжалостно паливший свои земли красными лучами. Он попытался разглядеть фигуру в свете этого, иноземного солнца, но безуспешно.

Вдалеке послышался вой труб. То была не военная музыка. Звук был протяжный и печальный, тянущий за струны его сердца. В них звучала нотка давно ушедшего триумфа, перемешанная с женским плачем и едва слышимом зовом неизбежного. Похоронная процессия.

Один вышел на ближайший холм и окинул поле взглядом. Длинная череда пеших людей двигалась по непротоптанной дороге, прорываясь сквозь высокие травы и растения. Впереди всех шли трубачи, исполнявшие скорбную мелодию. За ними двигались крепкие мужчины с короткими волосами и без бород, несущие в руках деревянные сундуки, полные драных тряпок и простых украшений из ракушек и костей. Дальше были мужчины еще крупнее - всего шестеро, эти несли на плечах длинную каменную коробку. Верхняя плита была покрыта символами, каких он никогда раньше не видел. Ему было больно на них смотреть, и он продолжил осматривать ряд людей.