За мужчинами были женщины, все, как одна, одетые в черные лохмотья. Они шли по возрасту, впереди всех медленно шагали старухи, поддерживаемые молодыми девушками в деревянных масках. Их линию возглавляла наиболее древняя из всех, ее лицо было скрыто черепом зверя, которого Один не смог распознать. Поверх ее черных одежд были накинуты бесчисленные шкуры и костяные украшения. Ее вели за руки две полуголые девушки, их лица были скрыты за чистыми, белыми масками из кости. Одину стало не по себе.

За старыми были матери и жены, некоторые держали в руках младенцев. Следом шли молоденькие девушки, но без масок. Каждая несла в руках по цветку и медленно покачивала им из стороны в сторону. Один разглядел в толпе девушку без цветка и увидел, что ее руки были связаны прочным узлом. Закрывали шествие девочки, совсем еще дети, напевающие мелодию в такт воющим трубам.

На расстоянии от главной процессии шли другие люди. Один решил, что то были простолюдины, не принимающие участия в похоронах. Мужчины и женщины шли осторожно, стараясь не приближаться к ритуальному шествию, многие рыдали навзрыд. Один мужик с красным от слез лицом потрясал кулаком и громко ругался. Его жена, сама с темными кругами под глазами, слабо пыталась его успокоить.

Люди шли далеко, и Один следовал за ними, глядя издалека, с вышины холмов. Наконец, они вышли на чистую поляну, расчищенную и покрытую песком. Посреди нее стоял гигантский купол, аккуратно сложенный из камня, и каждый блок был покрыт все теми же символами, расплывающимися перед взглядом Одина. Он поморгал, пытаясь развеять иллюзию, но тщетно. Вытерев выступившую жгущую слезу, он продолжал смотреть за людьми.

Мужчины поставили свои сундуки и вышли к куполу. Теперь Один увидел единственную тяжелую дверь, с которой спадала веревка. "Дверь" была лишь высоким монолитом, закрывающим вход в то, что он посчитал за гробницу. Схватившись за веревку, добрая дюжина носильщиков с силой потянула, отодвигая врата в сторону. Из темноты вырвалось облако пыли. Трубы и плач затихли. На поляне стояла тишина, и Один невольно затаил дыхание.

В первую очередь занесли длинный ящик. Один предположил, что там лежит тело погибшего. Погибшей, подсказал ему разум. Он молча согласился.

За телом последовали сундуки с одеждой и драгоценностями. Когда все было на своих местах, женщины вывели вперед девушку со связанными руками. Та держалась гордо, задрав нос и выпятив грудь. Никто не держал ее, она сама вела других женщин вперед. Встав перед дверью, она обернулась к старшей и низко ей поклонилась. Было сложно заметить, но закутанная в меха и шкуры старуха кивнула. Связанная девушка, больше не оборачиваясь, вошла в темноту купола.

Мужчины снова напряглись и поставили монолит на место. Гробница была закрыта.

Старшая вышла вперед и приложила сморщившуюся ладонь к гигантскому камню. Какое-то время она просто стояла, слегка наклонив голову, покачиваясь на слабых ногах. Наконец, протянула руки своим помощницам, и те отвели ее назад. Стоящие позади девушки вышли вперед и, одна за другой, оставили свои цветы перед вратами гробницы.

Никто не произнес ни слова. Люди стояли, потупив взгляды и прикрыв глаза.

Когда приготовления были закончены, процессия стала медленно разворачиваться. Трубачи снова затянули свою мелодию, и девочки запели вместе с ними. Люди начали покидать поляну тем же путем, что и пришли. Осталась лишь старшая и ее помощницы.

Когда остальные ушли достаточно далеко, старуха повернулась в его сторону. Один обернулся, но на холмах больше никого не было. Она смотрела на него. Он понял, в чем дело. Сглотнув, он неуверенно спустился к странной женщине.

Толстые одежды создавали впечатление, что старшая была крупной женщиной, но Один знал, что под всеми этими плащами и мантиями кроется крошечная и хрупкая старушка. Из-под черепа на ее голове сияли маленькие, глубоко посаженные глазки, полные мудрости веков, необъяснимой злобы и великой печали. Глаза человека, видевшего многое на этом свете. Гораздо больше, чем сам царь асов.

Она отмахнулась от помощниц, и те послушно отошли на два шага назад. Их взгляды не сходили с Одина, руки были сложены у живота, пальцы касались скрытых в рукавах легких накидок кинжалов. Это были не просто сиделки, понял он.

- Кто ты? - голос старшей был невероятно громким и сильным для ее возраста. Ас вздрогнул.

- Один, - сказал он. Собственные слова звучали слабо и мягко по сравнению с властным тоном женщины. - Царь Асгарда.

- Ничего не говорит, - фыркнула старшая. - Что ты делаешь на моей земле, царь Асгарда?

Он не знал, как на это ответить. Ему внезапно захотелось рассказать ей обо всем.

- Ищу ответы, - неуверенно произнес он.

- Здесь их нет, - продолжала женщина. Она ни разу не моргнула. Один вытер промокший лоб. - Тебе здесь не место.

Он и так это знал. Сделав глубокий, дрожащий вдох, он сказал:

- Меня прислала сюда ведьма. Я пришел за знаниями.

- Знания? - снова фыркнула старуха. - Тебе нечего здесь знать.

Она посмотрела на купол.

- Скажи, царь Асгарда, - после короткой паузы протянула она. - Ты знаешь, что такое Курган?

Он покачал головой. Старшая посмотрела ему в глаза.

- Здесь рождаются боги. Я привожу их в этот мир.

Один тщетно попытался унять дрожь в коленях.

- Уходи, - сказала она. - Твои ответы не здесь.

Она вытащила из кожаного мешочка на поясе короткую веточку с цепью костей на ней. Взмахнула дважды. И больше не было ни ее, ни ее стражниц, ни острого ветра.

В комнате было тепло и уютно. Это была небольшая келья странной формы, с шестью углами. Два больших окна были завешаны темными шторами так, что сразу и не увидишь. Темно, единственный свет лился от камина. В центре стоял стол, прямоугольный, засыпанный книгами и бумагами. За столом, спиной к Одину, сидел мужчина и что-то царапал на листке бумаги. В его руке что-то, лишь отдаленно напоминающее перо, и рядом нет чернильницы.

Один стоял на месте, не смея двинуться и разрушить идиллию комнаты. Он все еще был под впечатлением от встречи со старшей. Ее слова не отпускали его разум. Заставив себя сконцентрироваться, он посмотрел на мужчину впереди.

Тот сидел, сгорбившись после долгих часов работы. То и дело он принимался бешено перелистывать страницы в беспорядочно открытых книгах, и, найдя нужное ему место, с силой указывал на ту или иную строчку или рисунок пальцем, долго его не отнимая. Он внимательно вчитывался и делал пометки в своих свитках. Один слышал, как мужчина что-то тихо бормотал себе под нос. Большую часть времени, когда его свободная рука не придерживала страницы книг, он держался за голову, вцепившись в длинные, спутанные волосы.

Внезапно, он резко отбросил свое перо и схватился за бумаги. Он долго всматривался, перечитывал вслух и про себя. Наконец, издав отчаянный крик, он смял свои записи и сбросил их со стола, схватившись обеими руками за голову. Вскочил со стула, отбросив его назад, и принялся расхаживать взад-вперед. Один шагнул вперед, но остался невидимым для мужчины.

Тот оставался слегка сгорбленным даже стоя, хоть это и не мешало ему быть довольно высоким. В его глазах, очерченных темными кругами, блестело что-то странное, что-то нездоровое. Одина передернуло от его взгляда.

На лице мужчины была неуклюжая бородка, его губы не переставали двигаться в шепоте, пока он быстро перебирал мысли в голове. То, что Один услышал, было бессмысленным бредом. Ас подошел к столу владельца комнаты и посмотрел на выжившие записи. Написанные широким и неразборчивым почерком на неизвестном ему языке, они складывались в формулы и кривые тексты. На отдельных листах были нацарапаны символы, вызывающие в глазу Одина щиплющую боль.

Он отвернулся и комната исчезла.

Он стоял посреди города высоких башен из камня и стекла. Где-то росли деревья и кусты. Вокруг были толпы людей.

Все горело.

Мужчины и женщины метались в панике, крича в страхе и отчаянии. Пламя сметало все на своем пути - здания, деревья, жизнь. Это был не обычный огонь, Один чувствовал это. За его языками скрывалась сила, какой он еще никогда раньше не ощущал. Сила не из этого мира. Слова старшей снова прозвенели в его голове.