— Мы с Генри немного поболтали. Он думает, нам ничего не надо делать. А просто продолжать работать, как раньше. Никаких заявлений в прессе. Никакой паники.

— Притвориться, будто ничего не происходит?

— Ушел Джон Кобб, — сообщила Нина, — и оставил сообщение на автоответчике у Генри. Тони нанял его на зарплату миллион в год.

— Что? — Элизабет открыла рот. — Миллион? А мы платим ему двадцать три тысячи долларов!» Это же уйма денег! За что же?

— Опыт, — мрачно сказала Нина. — Он отвечал за проверку кода Генри. Он имел абсолютно полный доступ к «Домашнему офису».

— А Генри считает, мы должны не поднимая головы продолжать работать как ни в чем не бывало?

— Если Генри так говорит, надо ему довериться.

— Здесь ты права, — зло ответила Элизабет. — Больше нам ничего не остается.

Ждать было слишком мучительно. Мощная машина» Дракона» начала действовать с потрясающим эффектом.

Экраны телевизоров бомбардировались рекламными объявлениями. Компьютеры, дававшие справочные материалы по обеим системам, утверждали, что между программами нет различия. Кроме одного момента: «Дракон» — первый.

Пресса, которую Элизабет старалась привлечь вначале, охотно следовала за ней, куда бы она ни пошла.

Писаки, которые еще неделю назад их так любили, были полны презрения к ним. Две какие-то дурочки вложили все яйца в одну корзину! Банкиры каждый день звонили, требуя разъяснений. И когда «Высокие маки» начали свою кампанию, скромную, точно нацеленную, люди отнеслись к ней с пренебрежением. Почувствовав запах крови, бульварные газеты начали действовать. Тема смертельной схватки Тони Сэвиджа со своей дочерью была слишком сладкой, чтобы устоять. Как мы были глупы, критикуя Сэвиджа, начали они пресмыкаться. Надо изгнать из бизнеса трех неудачников!

Лорд Кэрхейвен дал несколько победных интервью.

Горделивые заявления появились в таких солидных изданиях, как «Файнэншл тайме», «Тайме», «Экономист».

Все снова боялись его. Акции «Дракона» взмыли на десять пунктов.

Его программа была запущена первого августа в полном блеске. Элизабет и Нина тихо сидели в своих офисах, заканчивая последние приготовления по своей программе. На звонки прессы они не отвечали.

Торговля в «Драконе» шла превосходно. Горы красивых коробочек были повсюду — от магазинов игрушек до магазинов канцелярских товаров. Тони собирался вскоре подключить еще две фабрики к выпуску программных материалов Дополнительный тираж был сделан быстро; лингвисты подготовили вариант на английском, испанском и немецком языках. В течение двух недель эта программа была до сумасшествия модной.

«Высокие маки» закончили свою программу точно по плану. Но они опоздали. Равнодушные обозреватели отмечали, что ничего плохого в продукте нет. Ну и что из этого?

Строгая упаковка, без торговых скидок, с отсутствием паблисити… Их программа — просто моль на фоне блистательной бабочки Тони Сэвиджа. А им надо отдавать кредит через два месяца. Так что все, игра закончена.

— Он выиграл, — мрачно заявила Нина.

— Подождем и увидим, — не желая соглашаться с ней, сказала Элизабет. — Пока еще не конец.

Ровно через двадцать один день после запуска программы в продажу в «Дракон» позвонили. Магазин «Ваши сладости» в Бирмингеме пожаловался на ошибку в компьютере. Вместо обычного текста на экране возникли какие-то детские стишки. Они лезли на экран снова и снова. Их невозможно было остановить.

Тони лично позвонил клиенту. Он думал, что это случайность.

— Может, просто ошибочная копия? А что на экране?

Мужчина смутился.

— Ну, тут говорится что-то вроде: «Я в замке король, а ты грязный шакал», — вот так вот, милорд.

— Что? — Тони покраснел. — Ну не важно. Мы немедленно заменим.

В тот же день в отдел по обслуживанию клиентов позвонили еще десять человек.

На следующий день — двадцать. К концу недели звонки пошли валом.

— Черт побери! — Тони с яростью набросился на Джона Кобба. — Уладь это дело, неужели не понимаешь? У нас полсклада забито возвратом.

Кобб беспомощно посмотрел на Фрэнка Стонтона.

— Я не могу уладить. Это запрограммировано в коде.

— Компьютер начинает печатать это послание через три недели после запуска программы, — спокойно сообщил Фрэнк Стонтон.

Тони посмотрел на своего подчиненного с ненавистью. Этот дурачок еще и радуется.

— Если это в коде, напиши новый код.

Кобб запустил пальцы в грязные волосы. Он казался человеком, который вообще перестал спать.

— Я не могу, милорд. Это код Генри Нэймета.

— Вон отсюда! — зарычал Тони.

Кобб выскочил из кабинета. Тони сел в резное кресло и уставился на Стонтона.

— Не могу поверить. — Его голос был напряженным от унижения и ярости. — Это ловушка. Эти сучки поймали меня в капкан.

— Мы должны отозвать всю линию, — вежливо заметил Стонтон. — Боюсь, телестанции начинают узнавать. — Он передал Тони экземпляр «Ивнинг стэндарт». Две фотографии на первой полосе изображали Тони и компьютерный экран, извергавший послание программы. Заголовок гласил: «Грязный шакал скоро потеряет свой замок».

— Что потеряет? — прорычал Тони. — О чем они, Стонтон?

— Я думаю, это комментарий Маркуса Фитзалена, сэр, — Стонтон сказал это с нескрываемым удовольствием, — который уже вещает как председатель правления «Дракона». Он говорит, что хочет сказать свое слово.

— Но он выжил, — сказала Нина.

Элизабет пожала плечами.

— Конечно. Люди такого сорта всегда выживают. Мой отец знает слишком многих и слишком давно научился прикрывать свои тылы.

Они сидели в офисе и пили шампанское, листали газеты, устроив себе продолжение вечеринки для самых близких. Вокруг них царил жуткий беспорядок, оставшийся от прошлого вечера, когда они праздновали по-настоящему.

В пятницу утром «Высокие маки» пошли на распродажу акций. Их ожидал успех. Они расплатились с банком, но тем не менее каждый из них оказался миллионером, и не с одним миллионом. Сегодня они смотрели на свои фото на финансовых страницах газет и широко улыбались. Многие из снимков были помещены рядом с фотографиями Тони Сэвиджа, покидающего здание правления. Он потерял прибыль и обрел общественное осуждение.

— А почему ты подозревал Джона Кобба? — спросил Джек Генри.

Тот ухмыльнулся.

— Я не подозревал. Я просто никому не доверял. В каждой программе я обязательно ставлю ловушку для компьютерных воришек.

— Ну все, дорогой, — Нина встала и протянула руку Генри, — пошли домой.

— О'кей. — Он ласково коснулся ее щеки. — Я буду ждать в машине.

— До свидания, Джек, — сказала Нина, махнув рукой.

— Нина. — Он подмигнул.

Элизабет сказала:

— Я выйду с тобой.

Она догнала Нину, взяла ее под руку.

— Мы добились, — сказала Элизабет.

— Мы добились первой части, — ответила Нина с мягкой улыбкой. — У нас еще длинный путь впереди, чтобы добиться, чего я хочу.

— Тони не успокоится. Ты знаешь, мы слишком его задели. Выставили дураком перед всеми.

— Да, жизнь — штука серьезная, — сказала Нина, сверкнув глазами. — Но мы можем управлять им.

— Это верно. Он не мог бы схватиться с нами, если бы у нас ничего не было. — Элизабет усмехнулась. — Хорошо жить — лучшая месть.

Они обнялись, и Нина скользнула в машину к Генри.

Элизабет медленно поднялась по ступенькам. Комната выглядела как после нападения банды мародеров-подростков. Везде валялись куски торта с повидлом, болтались надутые и полуспущенные шарики.

Джек пристроился на краю дивана в кабинете; он был в джинсах, в ковбойских ботинках и толстом синем джемпере. Он выглядел превосходно. Горько-сладкое удовольствие, подумала Элизабет, потому что теперь ему незачем быть здесь. Она подошла к нему и села рядом. «Не плачь, Элизабет, — предупредила она себя, когда ее радость, как эти воздушные шарики, лопнула. — Не разрушай счастливое состояние души, расчувствовавшись. Ты знаешь, что такое рубцы. Шрамы».