«Я тебе покажу, моя дорогая», — подумал Джек.

— Сначала я понаблюдаю сверху. Мы откатаем три дистанции слалома, а потом супергигант. Ты будешь выполнять мои указания. Если захочешь прекратить, просто крикни.

— Я не захочу, — сказала Элизабет, глядя на него в упор.

Джек холодно улыбнулся.

— Посмотрим. Ну, пошли на старт; В левые ворота.

В дверь позвонили. Нина испуганно подпрыгнула. Она только расчесывала волосы и еще не занималась макияжем. На часах восемь утра. Не может быть, чтобы это был он. Ошибка. Она решила не обращать внимания на звонок.

Боже, как она устала! Она поднялась в пять, чтобы успеть помыть и высушить волосы, а ведь вернулась домой в полночь и до двух не спала, пытаясь что-то придумать насчет леди Элизабет. Тело ее, похоже, уже преодолело барьер, после которого усталость переходит в переутомление, но прилив энергии был какой-то фальшивый, как от чрезмерного количества крепкого кофе.

Но звонок раздался снова. Черт. Нина сунула ноги в шлепанцы и спотыкаясь кинулась к домофону.

— Тони, извини, ты так рано. Давай, поднимайся.

Она кинулась обратно в ванную, торопливо собрала нижнее белье, сунула его в корзину; на косметику не осталось времени. Тони, о Боже! Сердце бурно заколотилось, Нина почувствовала, что спина покрылась потом. Она распахнула окно, чтобы утренний морозный воздух развеял пар от душа. Зеркало просветлело, и она увидела в нем свое отражение, а в дверь все трезвонили и трезвонили. Темные волосы все еще мокрые и скользкие. На Нине была голубая с белым юбка и крахмальная рубашка «Прада». Самое дорогое, что у нее есть. Она не может себе позволить обычные спортивные штаны с джемперами, которые надевает с Генри. Для Тони ничего другого, только самое лучшее. «Ты должна соответствовать, ты должна выглядеть так, чтобы способствовать его славе». Правда, на лице нет косметики, но сейчас уже не до нее.

— Сейчас, Тони. Подожди, одну секунду.

Она спрыснула себя духами «Джой», его любимыми, и кинулась открывать дверь.

В дверях стоял Генри Нэймет. В руках у него была видеокассета и пакет с кукурузными хлопьями.

Нина ахнула, но очень быстро пришла в себя.

— Генри? Проходи. Извини, я ожидала кое-кого другого.

— Я догадался. — Генри вошел, глядя на нее сверху вниз. Он был в джинсах, в беговых туфлях, в свитере, с плеча свисал потрепанный рюкзак цвета хаки. — Тони?

Я думал, он всегда «граф» или «лорд Кэрхейвен». Какая-нибудь феодальная чепуха вроде этой.

Нине хотелось умереть.

— Ну, обычно я называю его так при посторонних — он все-таки босс, я должна выказывать уважение.

— А что — не на людях вы друзья?

— Ну, я бы не сказала — друзья, — уклончиво ответила Нина. — Не в прямом смысле друзья…

— Это хорошо. — Красивое, открытое лицо Нэймета сморщилось в легкую гримасу недовольства. — Он энергичный человек, но я слышал об этом типе довольно много дурного.

— Ну, удачливым людям врагов не занимать.

— О'кей, о'кей, если он тебе нравится… — Генри подал ей кассету и воздушную кукурузу. — Принес тебе игру и еще кое-что. На случай, если для тебя это так много значит… В общем, прощальный подарок.

— Как это? — спросила Нина, прижав видеокассету к груди. Она поверить не могла в то отчаяние, которое вдруг ее охватило. — А ты куда направляешься?

— В Англию, дорогая. Помнишь? В Лондон.

— Но я думала…

— И я тоже так думал. Но Лилли должна находиться в одном месте, она говорит, что ожидает интересных результатов в последней группе мышей.

— А для чего ей надо, чтобы ты с ней ехал? — Нина откинула волосы с глаз. — Ты же занимаешься компьютерами.

— Она настаивает. А я не люблю ее подводить, — ответил Генри. Он подошел к ней немного ближе. — Похоже, ты взволнована? Так что все эти крики, борьба…

Нина опустила голову, чтобы он не видел ее лица.

Он смеялся над ней, но ей было совсем не весело. Волна одиночества, чувства потери накрыла ее. До нее вдруг дошло, как будто ее ослепила молния, какая у нее была здесь жизнь с Генри. Как она привыкла полагаться на него. Без Генри она станет совершенно несчастной. Вчера она так хотела, чтобы он уехал, но теперь, когда он собрался в дорогу, почему она не радуется?

Нэймет подошел к ней, взял за подбородок и нежно приподнял лицо. Она такая красивая, несмотря на то что не успела привести себя в полный порядок. Волосы мокрые. Он вдохнул слабый аромат шампуня. Желание и разочарование сплелись в нем, он тотчас напрягся, едва подошел к Нине. В тот вечер, когда она его отвергла, он просто изнемогал от желания. Всю ночь Генри не мог заснуть. А вчера вечером подхватил в баре какую-то туристку, отправился к ней в ее отель и взял безжалостно и грубо. Но и это не помогло. Еще одной ночи он просто не выдержит.

— Кажется, я смогу наконец избавиться от головной боли, — слабо улыбнувшись, сказала Нина. Она понимала, надо убрать его руки со своего лица, но не двигалась.

— Я думаю, мы увидимся через месяц. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Могу я получить прощальный поцелуй?

— А ты хочешь? — прошептала Нина.

Генри секунду смотрел на нее, потом наклонился и очень медленно коснулся ее губ, потерся о них легонько, сухо — это напоминало эхо поцелуя.

— Только так? — прошептала Нина.

Генри словно этого и ждал. Он тесно прижался к ней губами, она чувствовала жар его тела, слышала горячее дыхание; волна желания захлестнула ее, она не могла больше терпеть и вся так и потянулась ему навстречу. Генри прижал ее к себе и стал целовать, покусывать, облизывать изнутри нежную губу, потом приник лицом к шее.

— О Боже, как ты хороша! — пробормотал он.

Нина почувствовала, что колени ее слабеют, она выгибалась ему навстречу, совершенно беспомощная, отвечала на его ласки. Генри провел рукой по ее спине, потом стал спускать рубашку с плеч…

— Боже, — ахнула Нина, когда он коснулся ее груди.

— Детка.

Большими пальцами он гладил ее соски и тихо стонал от удовольствия. Нина забыла ему сказать, чтобы он остановился. Она не могла произнести ни слова. Он продвигался очень медленно, но Нина хотела этого, она, наверное, умерла бы, если бы Генри остановился. Не было смущения, двусмысленности, которые она испытывала с Тони, сейчас все было честно и открыто.

Другой рукой Генри провел по ее ноге, стал задирать юбку. Он потянул колготки вниз, осторожно вытряхнул ее из трусиков. Тони должен приехать в десять. «А что, если он появится раньше?» — мелькнула было мысль, но быстро улетучилась. Нина чувствовала, как ноги невольно раздвинулись; его рука скользнула по гладкой коже между бедер, пальцы невероятно нежно гладили внутри.

Генри дышал отрывисто и неровно, а потом вдруг надавил рукой, и сладкая волна удовольствия пробежала по телу Нины, словно рябь по воде. Она вскрикнула, но Генри заглушил ее крик поцелуем. Ноги Нины подкосились, голова пошла кругом, ее желание стало нестерпимым. Они на что-то повалились — кажется, на диван.

— Но у тебя же самолет!

— К черту самолет! Полечу следующим рейсом.

— Но мы не можем, — с трудом сказала Нина.

Генри наклонился и потерся губами об ее ухо. Какой он тяжелый и сильный. Нина двигалась под ним, почти ничего не соображая; ее переполняла животная страсть, и Нина тонула в ней.

— Как ты не права, — прошептал Генри, обхватывая ее руками и слегка приподнимая, податливую, как тряпичная кукла.

Он перевернул ее на живот. Нина откинула голову назад, волосы, словно тяжелый занавес, упали на лицо.

Сквозь спутанные пряди она увидела, как Генри расстегивает ремень, сбрасывает рубашку, стаскивает джинсы.

Грудь его, покрытая колечками жестких волос, оказалась гораздо бледнее лица; замечательные мускулы бугрились, крепкие, но не от тренировок, а естественные и потому совершенные. Сильными бедрами Генри прижал ноги Нины, она чувствовала, как он трется о ее бедра. В животе у Нины что-то сжалось, ее затопило желание.